Смесь французского с нижегородским

[b]Одни ругают МХТ за неразборчивость, другие хвалят за всеядность. Сравнивают этот театр с ловцом сетью (кто угодно может в нее попасться) или с супермаркетом (есть товары на любой вкус и даже такие, о которых вы раньше не догадывались). В репертуар МХТ попадают и классики, и администраторша южной гостиницы, и юрист с бродвейскими премиями за драматургию, и журналист, и прозаик, и модный художник. О последнем и пойдет речь.[/b]Юрий Купер – когда-то мальчишка из московской коммуналки, а сегодня – один из самых богатых и покупаемых художников.Его картины хранятся в Третьяковке, «Метрополитене», коллекции Минкульта Франции и Конгресса США, в коллекциях Иосифа Кобзона, Гарри Белафонте, Рустама Хамдамова, Роберта Олтмэна, королевы Норвегии, алюминиевых королей братьев Черных и даже у Тайванчика.Кроме того, их частенько подделывают, что само по себе говорит о статусе классика. Его послужной список поистине огромен – около 50 персональных выставок, книжные иллюстрации, оформление спектаклей (как раз сейчас он работает вместе с Сергеем Сокуровым над «Борисом Годуновым» в Большом театре), инсталляции, ювелирные украшения. Но… «можешь не писать – не пиши», – напутствовал Жванецкий. Юрий Купер, как выяснилось, не писать не может.«Двенадцать картин из жизни художника» и написана как картина. Главное – гармония, композиция, некое равновесие, сочетание красок, а вот логика – дело десятое. Здесь мазнул эффектной репликой, отошел, посмотрел. Там добавил яркого словца, отошел, посмотрел. Эффект есть, правдоподобие – увы. Некий московский художник читает лекцию о технике живописи в российском захолустье (?) для студентов, среди которых беременная женщина и зэк, которого приводят двое конвоиров (?). Потом проводит романтическую ночь с ночной сторожихой на заброшенной стройке.Узнает драму ее жизни: беднягу насилует родной отец и по ночам ей снится, как она его убивает, что впоследствии и случается. Ружье прилагается, хотя и не стреляет, несмотря на жесткую формулу Антона Павловича.Уезжает, несмотря на то что влюбился по уши. А спустя пару десятилетий встречает – уже в Париже – свою дочь. Но, несмотря на уйму кричащих намеков, так и не узнает, кто эта девушка. Девушку, кстати, отправляет в Париж какой-то бывший зэк – увидел однажды, как лихо она пьет шампанское, да и дал ей денег и визу в Париж.Пусть, мол, зарабатывает на своем умении пить, раскручивая на шампанское клиентов французских питейных заведений.Идея у Купера, может, была и неплохая – прошлое никуда не уходит, отзывается в настоящем не слабым эхом, а набатным колоколом. И что важнее – послевкусие самой жизни или картина, на которую вдохновила жизнь. Но жесткого редактора, который задал бы ему массу логических вопросов, знаменитому художнику и начинающему драматургу явно не хватало.Впрочем, Сергей Шакуров в роли художника, ради которого этот спектакль и затевался, очень хорош. Сам перекати-поле российского театра (уже двадцать лет он в свободном полете) Шакуров очень органичен в роли художника, гонимого судьбой по миру, в который он привык всматриваться и вслушиваться, никого не осуждая. И всюду идет дождь, хоть в Париже, хоть в российском захолустье, и всюду люди так похожи, что устаешь вздрагивать от сходства и нахлынувших воспоминаний.Кстати, оформил спектакль сам Юрий Купер, создав на малой сцене МХТ стильный интерьер старого парижской кафе с благородной патиной. Лишний раз доказав – человеку бы лучше заниматься своим делом, хотя, что и говорить, попробовать себя на новом поприще всегда так заманчиво.