Края круглой земли

[b]Когда вы можете выбирать, куда пойти сегодня вечером: на Филиппа Жанти или Питера Брука, это значит, что вы забрались куда-то на театральный Олимп. Во время Чеховского фестиваля Москва без преувеличения становится таким Олимпом.Рисовое омовение[/b]В «Песни странников» тайваньской труппе «Небесные врата» пришлось приглашать настоящего шаолиньского монаха – кто еще способен простоять, не шевелясь, с полуулыбкой и молитвенно сложенными руками полтора часа под струей золотого риса, который сыплется из-под колосников ему прямо на лысину.Этому символу покоя и нирваны противопоставлен грешный род людской: его страсти и страхи, восторги, близость и вражда, которые тайваньские танцовщики наполняют звериной грацией, купаясь в золотых ливнях риса.Монах – абсолютное умиротворение, покой пустоты и симметрия, танцоры – яростная пульсация собственных «я», боль и экстаз, движение в неизведанное и подчеркнутая ассиметрия, корявость живых деревьев. А светлая печаль грузинского многоголосия (хореограф Лин-Хвай Мин, самый известный из восточных, достигает потрясающего эффекта еще и благодаря музыке) точно примиряет эти две крайности. В конце концов, все там будем, хоть и придем туда разными путями.[b]Подумаешь, земное притяжение[/b]Великий маг, чародей, кукольник, дизайнер, путешественник (его ситроен совершил самое длительное кругосветное путешествие) и режиссер Филипп Жанти наверняка много времени тратит на техническую составляющую своих спектаклей и на манипуляцию зрительским вниманием. Чтобы люди не уставали ахать, следя за полетом его фантазии, необходимо отработать все чудеса до микрона.У него актеры на глазах исчезают в полу или превращаются в картонные манекены, из пола растут огоньки, разлетевшиеся листки какого-то загадочного письма, кружась, устремляются вверх (подумаешь, земное притяжение). Тут же возникают фантастические куклы – гигантский сексуально озабоченный комар, огромный кулачище, для которого человек – что спичка, или безразмерные пупсы с ухватками взрослых людей.Чудес и превращений у Жанти столько, что успевай только головой вертеть. Но все же они не стоили бы много, не сумей Жанти создать главного – настроения.Представьте, что вы уехали куда-то на край земли, где море сливается с небом и тонет в тумане. Где повседневность отпустила свой поводок, и все же что-то манит уйти за этот край, сделать шаг в неведомое.[b]Питер Брук, получите зарплату![/b]Напротив, нет ничего более безыскусного, чем спектакли позднего Питера Брука. Перефразируя классика, можно сказать, что сегодня для него актер – единственная новость, которая всегда нова. В спектакле «Сизве Банзи мертв» два необыкновенно органичных африканских актера, один из которых (Питчо Вомба Конга) играет деревенского увальня, который приехал из деревни в город заработать и попал в бюрократический переплет, а другой (Хабиб Дембеле) – и грудных младенцев, и дряхлых стариков, и Форда. И полицейского, и африканского собрата Швейка.Смотреть на их простодушную наивную игру – одно удовольствие, и думать о том, оттачивалась ли эта органика на изнурительных репетициях или рождалась сама собой, совсем не хочется.Очевидно, что Питер Брук, один из главных режиссеров ХХ века, сегодня выбирает смирение – человеческое и творческое. Недаром он то ли в шутку, то ли всерьез засунул свою фамилию в список негров, которые стоят в очереди в кассу за своей мизерной зарплатой.В конечном счете, все мы у Бога на довольствии, будь ты хоть Брук, хоть бесправный чернорабочий Сизве Банзи.