Главное для настоящего академика – быть добрым

[b]Сегодня президиум Российской академии художеств и комиссия Общественной палаты Российской Федерации по вопросам сохранения культурного и духовного наследия проведут совместное заседание, посвященное перспективам развития академии, отмечающей в этом году свое 250-летие. В эксклюзивном интервью «Вечерке» глава РАХ Зураб Церетели рассказал об актуальных проблемах в сфере художественного образования, об основных задачах, стоящих перед академией, поделился своим личным опытом совершенствования исполнительского мастерства.– Зураб Константинович, вы 10 лет у руля РАХ. Можно ли подвести некоторые итоги?[/b]– Такое впечатление, что я только вчера стал президентом. Раз художники доверили этот пост, раз единогласно избрали, то и надо работать. Работ и проблем, конечно, много. Главным итогом считаю воспитание молодежи и сохранение традиций. В России потому так много талантливых художников, что академия сохранила национальную школу…[b]– Каким должен быть идеальный академик?[/b]– Прежде всего добрым человеком. Нельзя говорить: я – академик, я – педагог, а ты слушай меня. Так учить нельзя, подминая под себя учеников. Надо показывать хороший пример, который может привлечь молодежь. Все мы разные – это главная мудрость педагогов. Мы не должны быть одинаковыми…[b]– Вы творческий человек и очень активный, а президентство все-таки отнимает много времени. Оно вас не тяготит?[/b]– Если бы я возглавлял Академию сельскохозяйственных наук, то тяготило бы, а президентство РАХ меня вдохновляет. Нужно видеть немножко больше, чем только холст, палитру, кисть. Наша академия – это круг идей, счастье общения, содружество непохожих друг на друга мастеров. Это помогает лучше видеть предмет.[b]– А в Общественной палате какие цели и идеи вы проводите? Какие интересы выражаете?[/b]– Подготавливаю Закон о меценатстве и благотворительности совместно с американцами и японцами – серьезными юристами. Закон будет авторитетным, если будет действовать не только по контуру России, а, скажем, от Японии до Бразилии. Доведу до конца такой закон – тогда успокоюсь. Он нам поможет сохранить наши музеи, нашу культуру.[b]– Что конкретно даст закон? Налогом за дарение не будут облагать?[/b]– Сперва он должен научить, чтобы слово «спасибо» не забывали говорить…[b]– Между прочим, к юбилею академии известный медальер Геннадий Правоторов отчеканил серию памятных медалей с портретами всех президентов РАХ – от Шувалова до Церетели.[/b]– На юбилейной выставке мы стремились представить художников всех поколений – плеяда за плеядой, чтобы была отражена преемственность. Очень много течений в мире рождается и исчезает. А здесь видно, что российское художественное мышление с помощью академии сохранилось с петровских времен до наших дней.[b]– Почему на этой выставке, которая проходит в Центральном Манеже, вы показали только две свои работы?[/b]– Наша главная задача показать богатства академии, которые хранятся в наших фондах, и которые народ еще не видел. Потом хотелось дать возможность другим свою песню громко пропеть. Ведь некоторые надеялись по 5 и 10 работ показать. А я выставить столько всегда успею.[b]– Почему в Москве появляется много интересных авторских работ архитекторов, а монументалисты словно стесняются работать для всех? Где «улицы – наши кисти, а площади – наши палитры»?[/b]– Это наша беда. В 90-е годы мы потеряли много исполнительских организаций, пропали ФЗУ, ПТУ, техникумы творческой направленности. Художникам, окончившим Суриковку и Строгановку, приходится перестраиваться с монументальных форм на камерный, галерейный жанр.Прошли те времена, когда Россия, наш Союз и Мексика были столпами монументального искусства, а весь мир завидовал. Мы смотрели на Риверу и Сикейроса, а они на нас. Нужно вновь создавать исполнительскую базу, которая дает большие возможности мастерам, и обеспечивает работой талантливую молодежь. От улиц ее отвлекает.[b]– Кто из ваших предшественников, президентов РАХ, вам импонирует? Кому больше других академия обязана?[/b]– Для меня и Томский, и Угаров и Пономарев – гиганты. Каждый из них много сделал для РАХ. Считаю, что и я от них, кроме пользы ничего не имел. Но был один президент, который меня чуть диплома не лишил, когда я учился в Тбилисской академии.[b]– Кто он и что это за история?[/b]– Я работал над дипломом, был полон оптимизма, тем более что картину видел Сарьян. Она ему понравилась. Но за две недели до защиты мою работу показали тогдашнему президенту Владимиру Серову. Он увидел в ней влияние импрессионистов и снял меня с диплома. Представьте себе. Живу на чердаке, весь в долгах, молодой, влюбленный. Обещал любимой девушке, что защищу диплом и женюсь. И вдруг. Это был шок.[b]– Как же вышли из положения?[/b]– Друзья-студенты помогли. Приносили хлеб, кильки в томате, которые я тогда тоже любил, и работал. Убрал из палитры интенсивные краски, взял краски, любимые соцреализмом и написал спортсмена. Меня допустили, и я получил 5. Потом узнал, что Сарьян звонил – интересовался: сдал ли я? И Коненков интересовался. А они для меня были боги![b]– Да, как один случай может испортить жизнь художника…[/b]– Скажите «мог». Сейчас другая эпоха. Если кому-то даже из маститых, твоя работа не понравилась, – это еще не приговор, это одно из мнений. Пришло, наконец, понимание, что мы не обязаны одинаково одеваться, одинаково улыбаться, смеяться, ездить на одинаковых машинах.[b]– Вы ежедневно проводите мастер-классы с юными художниками. Разве вы им не прививаете своих взглядов?[/b]– Нет. Нужно развивать мышление тех, кого учишь, а не говорить: делай как я. Эпоха, которая дает возможность мыслить самостоятельно, – это счастье. Особенно для творческих людей.Сколько разных художников представлено на нашей выставке в Манеже! Мы не обязаны всех любить, но толерантность не позволит убрать с выставки художника, сына своего времени, не позволит сослать кого-то из-за своих пристрастий в запасники на годы и десятилетия.