Академик Виталий Гинзбург: Шведы аккуратны в выборе

[b]Дай бог, чтобы это стало традицией. Три года назад после получения Нобелевской премии по физике за 2000 год в Центральный дом ученых приехал Жорес Алферов. Была интереснейшая встреча. Теперь на Пречистенке снова аншлаг. Гость ЦДУ – нобелевский лауреат за 2003 год. И опять по физике. Виталий ГИНЗБУРГ.[/b]С некоторой досадой академик выслушал приветствия и восторженное песнопение “Многая лета” в исполнении хора московских ученых.Виталию Лазаревичу хотелось скорее в бой. На впечатления от недавних торжеств нобелевский лауреат не потратил ни минуты. В нем взял власть благородный принцип: помни о других, когда тебе хорошо. Он заговорил о замечательных физиках России, которые были достойны самой престижной в мире премии, но ее не получили.По его словам, безусловно, был достоин “Нобелевки” Петр Николаевич Лебедев, имя которого носит Физический институт Академии наук (ФИАН). Он открыл и измерил давление света на твердые тела и газы.Его дважды, судя по архивам, выдвигали, но… Этой премии мы недосчитались. Возможно, его предложили бы и в третий раз. Но Лебедев рано умер – в 1912 году, когда ему было 46 лет. А по регламенту премия присуждается только при жизни.Записка из зала:[b]– Ваше хобби – история науки?[/b]– История науки – сфера огромная. В моем возрасте я не могу рассчитывать на серьезные успехи в этой сфере. Давайте сузим вопрос. Поговорим об истории Нобелевской премии. Она меня заинтересовала.Пожалуй, это странно, что ее учредитель Альфред Нобель занимался взрывчатыми веществами, считал, что динамит, который он изобрел, приведет к ликвидации войн. Это, конечно, утопия. Даже ядерное и водородное оружие на это не способны, хотя сдерживающий эффект у страшных бомб все-таки есть… Итак, подгадав к началу века, с 1901 года стали выдавать Нобелевские премии. Первым по физике ее заслуженно получил Рентген…Дальше по списку лауреатов Гинзбург не пошел. Он счел за долг назвать тех, кого в этом списке нет, к кому Фортуна оказалась несправедлива. По его мнению, в высшей степени обидно, что без премии остался Александр Александрович Фридман, заложивший основу теории расширяющейся Вселенной. Он умер в 37 лет в 1925 году.– А в России, – сказал академик, – нужно жить долго! Эту истину знаю по себе. Я занимался сверхпроводимостью и сверхтекучестью 22 года, начиная с 1964-го, а Нобелевскую получил только в 2003-м, на 88-м году жизни![b]– Вас приглашали в другие страны работать и жить?[/b]– Мне предлагали переехать в Израиль. Несмотря на то что я в почтенном возрасте, предлагали там хорошее место. Но я отказался. Зачем уезжать из страны, где больше нет государственного антисемитизма? Я родился в России, я здесь всю жизнь работал…Раздались аплодисменты.– Не понимаю, чему вы аплодируете. Человек имеет право жить там, где он хочет. Мой коллега по премии за 2003 год Алексей Абрикосов живет в Америке. Он американский гражданин. Это его дело…Гинзбург воздает должное двум профессорам МГУ Леониду Мандельштаму и Григорию Ландсбергу. Эти выдающиеся физики в 1928 году открыли комбинационное и селективное рассеяние света. А премию за такое же открытие, сделанное одновременно, получил индийский ученый Раман. Единолично!– Это абсолютно несправедливо. Я сам принадлежу к московской школе Мандельштама.. И мне очень обидно за учителя. Мировая наука обязана и казанскому физику Евгению Завойскому, открывшему в 1941 году электронный парамагнитный резонанс. То, что он остался без премии, – досаднейшая ошибка!После такого громкого перечня без выводов уже не обойтись. И академик их делает:– Думать, что за всеми просчетами стояла дискриминация советских ученых по идеологическим соображениям, – чепуха! Мы сами отгородились от мира. Товарищ Сталин вообще запретил всякие контакты с Нобелевским комитетом. Кого обвинять? К кому претензии? Мы даже не выдвигали своих ученых на эти премии, а в мире наших знали плохо… Знали, конечно, Сергея Ивановича Вавилова. Но не он, а только его коллеги получили премию за красивый эффект Вавилова–Черенкова. Причина понятна: награду дали в 1958-м, а Вавилов умер в 1951-м…[b]– Почему американские физики получают больше Нобелевских премий, чем наши?[/b]– Потому что в США на физику тратят в 50 раз больше, чем у нас. Я говорю не округленно и не образно. Это довольно точная цифра. Предпочтения и интриги при выдвижении на премию, конечно, есть, но повторю: никакой дискриминации по отношению к нам нет. Естественно, могу судить только о работах по физике. Шведы аккуратны в выборе достойных.Лауреат 2003 года приоткрыл дверь в “тайную кухню” Нобелевских премий. Их присуждение по физике, химии и экономике поручено Королевской академии наук в Стокгольме. Она конфиденциально рассылает по миру приблизительно 2 тысячи запросов: кого вы предлагаете и за что? Гинзбург получает такие бумаги от шведов с 1994 года.На запросы отвечают не все ученые. Обычно приходит 250–300 ответов. Но и из этого числа сделать правильный выбор очень трудно.Можно назвать только три имени и две темы самых выдающихся открытий. Поэтому случаются недоразумения. Правда, о них почти ничего неизвестно. Весь механизм принятия решения закрыт. Материалы, связанные с ним, публикуют только через 50 лет после присуждения премии.Несмотря на всю эту закрытость, Гинзбург убежден, что Королевская академия старается работать честно и хорошо. Для Швеции, где население 9 миллионов, “Нобель-вик”, или Нобелевская неделя, – национальный праздник, когда в кумирах – не рок-певцы, а люди науки. К присуждению премий приурочивают лучшую культурную программу с концертами серьезной музыки.Вопрос из зала:[b]– Ваше хобби?[/b]– В молодости любил ловить рыбу.Ландау смеялся надо мной: “На одном конце – червяк, на другом конце – дурак”. Монтень… Я, конечно, понимал, что Монтень здесь ни при чем. Что этот афоризм не из французского писателя. Немножко было обидно, потому что я ловил на блесну, а не на червя…[b]– Сегодняшние студенты и молодые ученые сильно отличаются от тех, что были в вашей молодости?[/b]Впервые за весь вечер наступила долгая пауза. Видно было, что вопрос задел сокровенные струны в душе академика.– Сейчас у молодежи другой стиль. Ей навязывают другие ориентиры. Во время войны мы, молодые физики, были в эвакуации в Казани, у нас в комнате ночью замерзала вода, но нас грели идеи! Наши мысли были о науке, о перспективах ее развития. Выбрать дорогу в жизнь мне помогла книга Ореста Хвольсона “Физика наших дней”. Где теперь такие книги? Людей пичкают астрологией и черт-те чем… Рекламируют все самое антинародное.[b]– Но зато есть выбор. Молодежь сама может определить свой путь.[/b]– Он уже определен. За нее. Ребята знают, что у нас бармен или швейцар в банке получает больше серьезного научного работника. Мозги не поощряются. Такого нет нигде в мире![b]Вопрос “Вечерней Москвы”:– Виталий Лазаревич, в чем вы видите будущее России?[/b]– Будущее России – в науке и образовании. В них наше спасение.