[b]Когда мы сегодня порой справедливо упрекаем правоохранительные органы в сращивании с теми «структурами», от которых они призваны нас защищать, мы забываем, что этот «замкнутый круг» в России существовал практически во все времена. Вот, к примеру, история одного из начальников московских сыщиков начала ХХ века…[/b]На вершину карьерной лестницы судьба вознесла Дмитрия Ивановича Моисеенко в разгар первой русской революции.После окончания московского университета служил он судебным следователем, а потом перешел в московскую сыскную полицию, где за 11 лет проявил себя как весьма ловкий сыщик.А в декабре 1905-го тогдашнего начальника московской сыскной полиции Войлошникова прямо у него на квартире, на Пресне, захватили боевики революционной дружины и, припомнив ему службу в охранном отделении, расстреляли в соседнем дворе, всадив в полицейского 11 пуль.И перед Новым годом, когда восстание было в основном подавлено, временно исполняющим обязанности начальника сыскной полиции назначили Моисеенко. Город буквально кишел шайками грабителей, называвших себя модным словечком «экспроприаторы», и нужен был опытный сыщик, знающий дело, чтобы бороться с вакханалией грабежей, краж и вооруженных нападений.Внешность главы московских сыщиков была непрезентабельна: одевался он неряшливо, говорил, чуть заикаясь и довольно несвязно. Новоиспеченный начальник московских сыщиков был подвержен массе пороков, которыми «заразился» по роду службы.Заниматься делами в служебном кабинете Дмитрий Иванович не любил, предпочитая ему отдельный кабинет ресторана «Прага». Второй его «штаб-квартирой» было «заведение» мадам Штерн. С хозяйкой этого притона Дмитрия Ивановича связывали давняя дружба и деловые отношения. Мадам было уже под пятьдесят, и главное ее занятие состояло в скупке краденых драгоценностей и перепродаже их московским кокоткам и актрисам театров, а также в сводничестве и сутенерстве.Моисеенко чувствовал себя в гостях у Штерн как дома. Там ему давали деньги, он поигрывал в картишки с хозяйкой, развлекался, обедал, совмещая приятное с полезным. После того как Дмитрия Ивановича назначили начальником сыскной полиции, спальня мадам Штерн стала одним из командных пунктов московского уголовного сыска. Там решалось, кого арестовать, кого отпустить, а кого гнать в шею. Одного телефонного звонка Штерн в кабинет Моисеенко бывало достаточно для того, чтобы решить любое дело. Доходы Штерн и Моисеенко делили поровну, что еще больше скрепляло их дружбу.Денег Дмитрию Ивановичу требовалось много, ибо в довершение ко всему он был отчаянным игроком.Вечера и ночи напролет он проводил за картами в клубах, отдавая предпочтение «Спортивному», «Артистическому» – заведениям с весьма подмоченными репутациями. Если его не было в «Праге», у Штерн или в клубе, то, скорее всего, его можно было найти на ипподроме – сыщик был поклонником тотализатора, проводя на трибунах ипподрома по 6–8 часов. Он водил обширное знакомство среди жокеев и «жучков», связанных со скаковыми аферами, и вообще окружение начальника сыскной полиции было самым подозрительным.Незадолго перед тем, как его назначили на эту высокую должность, «погорел» его близкий друг, бывший помощник присяжного поверенного Каган, попавшийся на принадлежности к шайке, которая во время русско-японской войны торговала фальшивыми освобождениями от воинской повинности.При Моисеенко жизнь его подчиненных текла молоком в кисельных берегах, но потом пришла беда – в Москву нагрянула ревизия знаменитого своей принципиальностью сенатора Гарина. А тут и владельцы «особо доходных заведений» предоставили в распоряжение сенатора исчерпывающие доказательства того, что в городе существовала целая система коррупции, облеченная в форму «добровольных пожертвований на благотворительность».Не стеснялись полицейские и шантажировать тех, на кого имелся «компромат», и фабриковать дела, чтобы тянуть взятки.Имелись и другие «приемчики» извлечения доходов. Многие чины полиции при этом сумели заметно улучшить свое благосостояние: сенаторская ревизия обнаружила у некоторых из них банковские счета на десятки и сотни тысяч рублей! Когда ревизоры явились в кабинет Моисеенко для обыска, произошел небольшой казус: увидав кургузую фигуру потасканного человека с испитой физиономией, облаченного в ношеное пальтецо, они приняли Дмитрия Ивановича за сторожа и велели ему убираться вон. Обыск этот дал странный результат: в письменном столе и шкафах нашли огромное количество порнографических карточек, до которых Дмитрий Иванович был большой охотник.По материалам ревизии Моисеенко с треском выперли со службы, но судить не стали, так как его организм, подточенный «излишествами», не вынес нервной встряски, и Дмитрия Ивановича разбил паралич.Вместо него начальником московской сыскной полиции назначили Аркадия Францевича Кошко, прежде служившего в петербургской полиции. Он сумел навести относительный порядок в рядах подчиненных, и целый ряд проведенных им расследований до сих пор украшает историю отечественного сыска…