Жена военного моряка

[b]В рубрике «Доброе сердце» мы рассказываем на страницах «Вечерки» истории детей из московских больниц, которым очень нужны средства на лечение. После одной из таких публикаций в редакции раздался звонок – звонила женщина. Мы договорились встретиться возле редакции.– У меня будет бабочка на шее и «Вечерняя Москва» в руках. Я ведь выписываю «Вечерочку» с 75-го года! – предупредила она.Хлеб войны[/b]В этом старом доме на Пресне нет лифта, поэтому подниматься на третий этаж нужно пешком. Ну, мне-то – 19, а ей-то, Виленине Дмитриевне – 82!– Кофейку? – предлагает Виленина Дмитриевна. – Вот печенье, вафельный торт, угощайтесь!Она варит настоящий кофе в кофеварке, в который мы добавляем самодельные сливки – такие густые, что ложка стоит. И начинает рассказ – о жизни, о довоенном счастье, об аде Великой Отечественной, о времени после войны, своих детях, Москве...Родилась в Баку, в 1924-м. Когда началась война, Вилечка была ученицей 10-го класса. Почти все одноклассники сбежали на фронт, а девчонки отправились трудиться на завод лейтенанта Шмидта. Их построили в ряд и сказали: «Ну-ка, руки поднимите, покажите ладони! Эх, белоручки…»Виля работала по 12 часов в сутки, плечо к плечу с детьми, стариками – кого не взяли на фронт.На заводе делали каркасы бомб, которые потом начиняли и сбрасывали на немцев с самолета. Вместо зарплаты выдавали продуктовые карточки. К примеру, Виле, как рабочей, полагалось 700 граммов хлеба в день, а ее маме, служащей, – 400.Война в Баку это голод, холод, страх. Ужаса бомбежек не было – город защищали с воздуха. Ведь если хотя бы одна фашистская бомба упала на Баку, города бы просто не стало: нефть! О военных временах Виленина Дмитриевна помнит много – как хлеб по карточкам был такой жесткий, что у продавщицы всегда стояла банка с водой, в которой она держала нож, и только им можно было разрезать тот хлеб…[b]Связанные морским ремнем[/b]А потом война закончилась. И надо было налаживать жизнь – новую, мирную. Как-то Виля увидела в газете объявление – коммунально-строительный техникум набирает студентов. И она пошла учиться. Преподаватели говорили, что этим нужно очень гордиться, ведь техникум не просто так, а филиал московского института, и учатся они по московской программе! Тогда это было очень важно, как бы сейчас сказали – престижно.А еще у красавицы, спортсменки и комсомолки Вили в то время завелся кавалер по имени Марик. Он служил в армии и летом приезжал к ней погостить. Как-то вечером Марик начал разговоры намеками – о близости своих друзей, о том, как он ее любит...«Вот женишься, тогда пожалуйста!» – обрубила Виля. Ну а как иначе-то? Помните, у Чернышевского? «Умри, но не давай поцелуя без любви!» А утром, выйдя на балкон, жаловалась маме, как ей надоел Марик, скорее бы уехал. Тут отодвинулась белая штора, выглянул Марик с чашкой кофе: «Вилечка, вот позавтракаем, и проводишь на вокзал?» Больше друга Марика она не видела. Услышала о нем только через полвека благодаря «Вечерней Москве». Но об этом – позже.В 1947-м Виленина вышла замуж. Борис Горбенко заканчивал военно-морское училище и пленил Вилю своей красотой. Распределили мужа на Дальний Восток. В то время как раз случилась денежная реформа, почти все деньги они потеряли и ни с чем уехали служить.Ехали на поезде сначала 3 суток до Москвы, потом плацкартом 8 дней до Хабаровска. Лежали вдвоем на верхней полке, Виля у стенки, а Боря с краю, пристегнувшись морским ремнем. Вдруг поезд понесся с бешеной скоростью, люди стали падать на пол.Отказали тормоза, машинисту чудом удалось остановить поезд, и Виля с мужем, накрепко привязанные, оказались одними из немногих, кто не пострадал.[b]На краю света, на «Большой земле»[/b]Из Хабаровска на пароме плыли в Комсомольск-на-Амуре, оттуда на санях в деревню Пивань, из Пивани в Советскую гавань. Жили в каюте на корабле. Спать приходилось на жестких пробковых (не тонущих) матрасах. Мыться ходили в баню, где было два крана – с холодной водой и горячим паром.Борис стал уходить в плавания, а Виля «снимала угол» – так это тогда называлось. Ее кровать возле стенки была отгорожена фанеркой – вот и все ее личное пространство. Зимой раз в неделю по льду с корабля прибегал муж Боря. Из еды удавалось доставать только хлеб, соль и кислую капусту.В декабре 1948-го Виля родила дочь. Врачей в Заполярье не было, нашлась только жена одного из офицеров, она, говаривали, закончила медучилище. Молоденькую девушку притащили принимать роды, но она так испугалась, что сидела возле постели и ревела.В 3 часа ночи у Вили родилась девочка, их вместе завернули в тулуп и повезли на санях домой, «в угол», приходить в себя. Боря принес с корабля канат, его распустили на веревки и ими зашивали Виле разрывы. Дочку назвали Нелей. А спустя несколько лет у Виленины и Бориса родился сын Вадим.В начале пятидесятых Виля с семьей вернулись на «Большую землю». Сначала – в Ленинград, потом в Подмосковье, потом в саму Москву. В Ленинграде прожили около года. Запомнилось, как искали жилье. «Я же привыкла жить в городе, где все двери открыты. Если негде переночевать – стучишься в первый же дом, и там тебе рады», – говорит Виленина Дмитриевна. Но в Ленинграде было иначе. Они бродили с детьми по подъездам, просили приютить, но никто даже не открывал дверь. Кое-как удалось найти жилье...В августе 1960-го Борису Григорьевичу выдали трехкомнатную квартиру на Смоленской площади, в доме с башенками, где внизу станция метро Филевской ветки.Но московское счастье длилось недолго – в 1963-м случился кубинский кризис, все боялись начала войны. И Борис был одним из тех, кто выполнял особое задание чрезвычайной важности и секретности: туда, к Острову свободы, шел его корабль с боеголовками на борту…Шли «под прикрытием», по легенде, это была геологическая экспедиция, если бы возникло подозрение на раскрытие замысла, предполагалось, они бы потопили свой корабль и сами себя убили бы, чтобы не раскрывать советскую тайну. Корабль провожал Хрущев лично, а на Кубе их ждал Микоян. Операция прошла успешно, и спустя несколько лет Боря уже мог по выслуге лет перейти на штатскую службу. Вилю тоже позвали работать, она долго отпиралась (нет опыта, ничего не умеет, столько лет сидела с детьми), но потом согласилась и вскоре устроилась в конструкторское бюро.[b]Черная полоса[/b]5 августа 1973 года Вилин муж Боря вышел в магазин через Садовое за хлебом. Дорога была оживленная, он дошел до середины и остановился. Из-за моста по самому центру Садового кольца вылетел обезумевший водитель, как потом выяснилось, одного «большого начальника»… «В суде ему дали 2 года условно. А Боречки моего у меня не стало», – говорит Виленина Дмитриевна.У Вили остались сын и дочь. Дочь замужем, сын еще не женился. Как-то позвонил муж дочери и взволнованно сказал: «С Нелей совсем плохо». Виля сорвалась и поехала к ним. Когда пришла, было уже поздно – Нели лежала на кровати и читала книгу, перед сном попросила у мужа лекарство, взяла мензурку, подавилась каплями, закашлялась и умерла от разрыва аорты.…С Борисом Евгеньевичем Кнауэром Виля познакомилась на работе, он был вдовцом и как только узнал о смерти ее первого мужа, тут же начал ухаживать.Опять Борис! Кнауэр был интересным мужчиной, он родился и вырос в знатной немецкой семье, где по выходным дети с бонной ходили на Тверскую есть пирожные. А потом все вмиг сломалось – на Кнауэров написали анонимку, Борис Евгеньевич стал врагом народа, и отправили его в лагерь под Вологдой, откуда он вернулся уже совсем другим человеком. Потерял жену, работал в конструкторском бюро, где и узнал Вилю.Он умер накануне путча, 18 августа 1991 года. Она опять осталась одна.…И вот теперь она живет на Пресне, где варит гостям кофе и готовит самодельные сливки. Виленина Дмитриевна элегантна и опрятна, она очень молодо выглядит и часто улыбается. И кажется, что старость придает ей какую-то чрезвычайную красоту. У нее острый ум и язычок, она не боится говорить о вещах, о которых в ее возрасте вроде бы говорить уже не пристало…Она поражает своим жизнелюбием, оптимизмом – а это такая редкость по нынешним временам, согласитесь?! Перед моим уходом Виленина Дмитриевна достала пакет и сказала:– Я сегодня была в сбербанке, сняла все деньги, закрыла сберкнижку. Возьмите, это вам на детей! На тех, которые лежат в больнице, о которых вы пишете…Знаете, у меня просто комок встал в горле.Спасибо вам, Виленина Дмитриевна! Я просто не знаю, что еще тут сказать, кроме спасибо![b]P.S[/b]. [i]Как-то раз Виленина Дмитриевна открыла газету «Вечерняя Москва» и нашла там стихотворение. Не кого-то иного, а ее первого кавалера Марика. Он тоже теперь живет в Москве и стал писателем.[/i]