В Москве доля импортных продуктов питания превышает 70%

МОЖЕТ ЛИ НАША СТРАНА САМА СЕБЯ ПРОКОРМИТЬ Сегодня более 40 процентов продуктов питания на российских прилавках – импортные. В Москве эта цифра превышает 70 процентов. Минсельхоз уверяет, что импорт в России не превышает 33 процента. Но и в этой ситуации можно утверждать, что мы перешагнули порог продовольственной безопасности. Как бороться с засильем импорта и надо ли вообще с ним бороться? Есть ли у России шанс прокормить себя и, как в царские времена, поставлять продукты за рубеж? За ответами на эти вопросы корреспондент «ВМ» отправился к заместителю директора Экспертного института Российского союза промышленников и предпринимателей, профессору Московского государственного университета прикладной биотехнологии Андрею НЕЩАДИНУ. Независимость народ не кормит – Андрей Афанасьевич, так есть у нас шанс избавиться от продуктовой зависимости, в которую мы попали, широко открыв границы для иностранной еды? – Сегодня практически все крупные российские города сидят на импортной продовольственной игле. Пожалуй, лишь картошка осталась истинно российским продуктом – ее почти не завозят. А самая «импортная» еда – говядина. 40 процентов ее поставляют из-за рубежа. Ввозится значительное количество сухого молока, сыров, овощных консервов, мороженой и другой рыбы. Сегодня один россиянин в среднем съедает в год 53 килограмма мяса и мясопродуктов. Чтобы сохранить «продовольственную безопасность» по мясу, надо поставлять его на прилавки хотя бы не менее 7,4 миллиона тонн, причем собственного производства (53 кг умножаем на 140 миллионов граждан России). В страну ввозится более 3 миллионов тонн мяса в год. То есть мы должны увеличить производство мяса почти в два раза. Последние два года прирост поставок отечественного мяса составлял 10 процентов. Это большой рывок по сравнению с показателями семилетней давности. Тогда рост был не более 5–6 процентов в год. Таким образом, при нынешних темпах мы сможем удвоить производство мяса не раньше, чем через 5 лет. А уж до физиологической нормы потребления – 80 кг – нам еще лет пять-восемь добираться. Примерно такой же расклад у вас получится и по другим продуктам питания. – Ну и что? Чем раньше начнем выдавливать с прилавков привозные продукты, тем быстрее добьемся независимости. – Далась вам эта независимость! Какая сегодня главная задача? Накормить народ. Ведь что такое 53 кг мяса на душу населения в год при норме 80–87 кг? Это значит, что люди элементарно недоедают. Регулярно кушать говядину, свинину могут себе позволить лишь семьи с доходом не менее 5 тысяч рублей в месяц. Многодетные семьи и пенсионеры остаются без куска мяса. И без рыбы тоже. Средняя пенсия в советские времена была 80 рублей. Один кг рыбы стоил 1,2–1,5 рубля. Сколько человек мог купить на свою пенсию? 53–67 кг рыбы. А сейчас пенсия в среднем – 2500 рублей, но рыба стоит 120–150 рублей. И купить можно не более 17–21 кг. Кстати, норма потребления рыбы – 20 кг в год, а россияне потребляют ее в среднем всего по 12 кг. Поднимите доходы, и люди будут нормально питаться. Тогда нам не придется 20 процентов призывников в армию откармливать перед службой, чтобы они набрали физиологический вес. – Но если резко повысить зарплаты и пенсии, то в стране начнется разгул инфляции. Еда так подорожает, что снова станет недосягаемой для большинства людей. – Инфляция вырастет, если мы не сможем обеспечить баланс между спросом и предложением. Поднимая доходы населения, государство стимулирует увеличение спроса. Но российское село не сможет так быстро обеспечить всю страну мясом. Поэтому без импорта мы никуда не денемся. Или будем жить впроголодь, дожидаясь, когда встанет на ноги наше мясное и рыбное сельское хозяйство. Вам какой вариант по вкусу? Россия стоит на ножках Буша – Но российская еда не может сегодня конкурировать с импортной, которая намного дешевле и охотнее раскупается. Получается замкнутый круг? Без привозного продовольствия не обойтись, а оно не дает нашему селу наращивать производство. – По цене мы действительно неконкурентоспособны. Но напоминаю, что главная задача государства – накормить народ. «Ножки Буша» почти в два раза дешевле российских куриных окорочков. Это серьезный конкурент. Но что будет, если мы от них откажемся? А это можно сделать хоть завтра. Тогда нашим бабушкам при их нынешней пенсии просто нечего будет есть. Так чего мы хотим: чтобы люди могли купить курятину или чтобы сельское хозяйство не испытывало давление импорта? В нашей ситуации это диаметрально противоположные задачи. – У вас получается, куда не кинь – всюду клин. – Если подходить к проблеме взвешенно, то необходимо проанализировать весь кластер, в нашем случае – всю производственную цепочку от поля до розничной торговли. И разобраться, во что государство должно вкладывать деньги, чтобы не просто накормить народ, а накормить его российскими продуктами. Сегодня сельхозпроизводители жалуются на низкие закупочные цены, переработчики – на плохое качество сырья, иногда не отвечающего требованиям рынка, торговля – на нерегулярность поставок, высокие цены. Что интересно, все правы. Нормальной работе агропромышленного комплекса (АПК) препятствует медленное развитие аграрных рынков. Разрушение старых схем и последующее медленное воссоздание инфраструктуры логистики, торговли, финансирования торгово-закупочных операций прервали нормальную связь между производителем и потребителем продовольствия, ограничив возможность сбыта. В этой ситуации стимулирование инвестиций только в один фрагмент всего кластера не даст никакого эффекта. Будем дотировать только производство, нарвемся на проблемы сбыта либо переработки, либо реализации. Нужно смотреть всю цепочку. – То есть экономическую задачу накормить народ и до минимума сократить импорт продовольствия вы предлагаете решать двумя путями – поднять доходы населения и вкладывать государственные деньги во все звенья продовольственной цепочки. Но хватит ли на это у государства денег? – На все сразу, конечно же, не хватит. Однако увеличение доходов населения сможет не только компенсировать рост издержек в АПК, но и обеспечить увеличение спроса на продукты питания. Для этого выплаты, особенно в бюджетной сфере, и пенсионное обеспечение необходимо увеличить как минимум вдвое. Ясно, что в ближайшее время это нереально, но пусть маленькими шажками, но продвигаться вперед надо. Что касается субсидирования развития АПК как единого кластера, то здесь в каждом звене надо решать, кого, в каком объеме и для чего субсидировать. Например, есть мировой стандарт: 20 процентов сельхозхозяйств, в основном агрохолдингов, дают 80 процентов продукции. Если взять любую российскую область, то там наберется 350–400 хозяйств. Но только в 25–30 из них действительно можно вкладывать деньги и нормально развивать. Сегодня агрохолдинги в России только начинают формироваться, но, владея двумя процентами земли, уже дают 30 процентов продукции. Желательно, чтобы у них было 30 процентов земли и 60 процентов продукции. Агропром сегодня – это в своей основе самые высоконаучные технологии, которые могут осваивать только крупные хозяйства, а не старенький трактор с плугом. – А как быть с остальными? – Все, повторяю, зависит от цели. Если мы говорим об экономической задаче развития села – требуется одно решение. Если же о сохранении сельского образа жизни, то это другая песня. Сегодня мы тратим большие деньги только на то, чтобы люди просто проживали в своих деревнях и не умирали с голоду. И эти затраты с каждым годом растут. Ради чего? Ради того, что кто-то не хочет переезжать в другое место? Ставлю на зерно – Так в какое производство надо вкладывать деньги? – Государственной задачей ближайшего времени могло бы стать резкое увеличение производства зерна и на этой основе – рост доходов от его экспорта, полная зерновая независимость, а может быть, даже и экспорт мяса птицы. Эта задача по значимости сравнима с увеличением добычи газа. При этом затраты на зерно менее значительны, чем освоение газовых месторождений на дне Ледовитого океана. В ситуации, которая сложилась сегодня на мировых рынках, рост производства зерна – весьма перспективное дело. Во-первых, оно дорожает, и в ближайшие годы падения цен не ожидается. Во-вторых, потребление зерна растет с каждым годом. Поднялись доходы населения в Индии и Китае, и они стали потреблять больше продовольствия. Из зерна начали гнать биотопливо, которое в итоге получается дешевле, чем топливо из нефти. Так что момент очень благоприятный. – Все это очень заманчиво. Вот только осилит ли село столь грандиозную задачу? – У нас довольно высокий потенциал. Происходит потепление климата, что делает возможным повышение урожайности и включение в оборот земли в районах, которые расположены севернее традиционных житниц. В стране есть значительная площадь необрабатываемой пахотной земли. Да если просто соблюдать элементарную технологию посева зерна, то мы спокойно могли бы на 30–40 процентов увеличить его производство на старых площадях. Зерно стало рентабельным, его выгодно производить. Правда, мы тут же подпилили сук, на котором сидели, – взяли и ввели экспортные пошлины. Таким образом, сократили прибыль сельхозпредприятий, ограничив вывоз зерна. Это ошибка и ее надо бы исправить. – Но как? Экспорт ограничили, чтобы на внутреннем рынке не было дефицита зерна и не росли цены на хлеб, который, по данным Росстата, за год подорожал на 22,5 процента. – Раз мы пошли на такие меры, чтобы защитить своего потребителя, то упущенную прибыль из-за ограничения экспорта следовало бы вернуть производителям в виде дотаций из госбюджета. Надо смотреть шире. Рост производства зерна обеспечит не только его стабильный экспорт, но, что не менее важно, создаст базу для развития животноводства, возрождения всей цепочки кластера по этому направлению. Хочу напомнить, что до 1991 года наша страна закупала примерно 14,9 млн тонн зерна, половина которого были ячмень и кукуруза для откорма скота. Но после либерализации цен, подорожания в 5 раз нефтепродуктов на внутреннем рынке, одновременно государство перестало покупать зерно для откорма скота. Слишком дорого. Вместо него мы начали импортировать мясо и молочные продукты. И наше животноводство быстро накрылось. А вместе с ним развалилась и вся первичная переработка скота и молока. Забивать стало некого, ведь мясо привозили готовое. А сейчас приходит фермер и приносит полуободранную тушу теленка – купите ее. Но она никому не нужна. Кто будет за него тушу доделывать на продовольственном рынке, на мясокомбинате? Со свининой та же проблема. Торговля сегодня предпочитает получать товар упакованный, нормально замороженный. А если животное забито без ветврача, то мясо вообще никто не возьмет. Опасно. Раньше все было под единым контролем. Теперь нужно восстанавливать цепочку. Я уже не говорю о строительстве коровников и свинарников и прочей сельской инфраструктуры. Но эта отрасль будет востребована, когда мы восстановим в достатке кормовую базу, в которой зерно занимает не последнее место. Сами себя обманываем – В продовольственном кластере большую роль играет торговля. Именно ее непомерные аппетиты, считают многие эксперты, стали одной из причин роста цен на продовольствие. Члены Совета Федерации предлагают ограничить торговую наценку 15 процентами на социально значимые продукты (хлеб, молоко, яйца, подсолнечное масло). Почему вы против предложения сенаторов? – Это экономическая лысенковщина. Был в 30-е годы прошлого столетия такой ученый-агроном Трофим Лысенко, который проповедовал, что «мы должны изучать законы природы для того, чтобы их изменить». Сейчас у него нашлись последователи в экономике, которые хотят изменить рыночные законы. Даже в советское время было 3 ценовых пояса, включая торговую надбавку. Килограмм мяса в первом поясе стоял 1,7 рубля, в центре – 1,9, а на северах 2,1 рубля. Как можно делать одну торговую наценку? Аренда помещения везде разная, транспортные расходы тоже. Этим мы только поднимем цены на те товары, которые не войдут в список социально значимых. Торговля перекинет на них свои издержки. Например, начнет дорожать сливочное масло. А потом ухудшится его качество. – А качество здесь при чем? – Доходы населения таковы, что повышать цены на те или иные продукты можно только до определенного уровня. Выше – люди просто не будут покупать, денег не хватит. Что делать в такой ситуации производителю сливочного масла? Первый вариант – снижать его себестоимость, заменяя сливочные компоненты дешевыми растительными добавками. Второй вариант – сократить объемы выпуска. Но тогда мы, в конце концов, получим дефицит сливочного масла. И что, будем указами устанавливать объемы его выпуска? Тогда так и скажите: «Мы отказываемся от рыночной экономики и возвращаемся к плановой». – Но цены как-то надо стабилизировать. – Да что же вы все в цены уперлись! Важен уровень потребления, спроса, которые определяются либо доходами населения, либо сдерживанием цен за счет госдотаций. Другого не придумано. Только понять надо, в какой точке всего кластера нужно дотировать. Если магазины увеличивают торговую наценку, с чем это может быть связано? Только с двумя вещами: либо сговор, либо высокий уровень монополизации. Да и не в торговых сетях дело. Для Москвы они, действительно, играют роль. Но сети не идут в города, численность которых менее полумиллиона человек. Там совершено другая система торговли. И с фиксированной единой торговой наценкой они просто не выживут. Ассортимент их товаров таков, что издержки просто не на что перекладывать. Там в основном и торгуют социально значимыми продуктами. Таков спрос. – Все это верно. Но цены-то растут. И страдают от этого как раз малоимущие граждане. – Вот им и надо помочь. Когда государство поднимает тарифы на услуги ЖКХ, оно же предусматривает выплату жилищных субсидий. С подъемом цен АО «РЖД» – бесплатный проезд в пригородных электричках для пенсионеров. Эту схему можно применить и к продовольствию. Можно, как на Западе, открывать магазины типа «Ветеран» для малоимущих с фиксированным ассортиментом. Табак, спиртное там не купишь. Но зато минтай будет по нормальной цене. Вот здесь можно говорить о фиксированной торговой надбавке, потому что государство дает дотации на аренду, на оплату коммунальных платежей магазина. Тогда и село свое заработает, и люди голодными не останутся. А сейчас мы сами себя обманываем. Выход вареной колбасы 110 процентов из 1 кг мяса. Если мясо на оптовом рынке стоит 140 рублей за кг, то колбаса должна стоить также. А что продают в магазине? По 100 рублей? Это колбаса со всевозможными белковыми и соевыми добавками, которая бы не попала бы в советский ГОСТ из-за своего качества. Под кошелек населения вроде подстроились, а покупать такую колбасу – только деньги переводить. Справка ВМ: С сентября 2005 года по сентябрь 2007 года, по данным Федеральной таможенной службы, импорт в Россию мяса увеличился на 16,6 процента, пшеницы и меслина (ржано-пшеничной смеси) – на 20,2 процента, сливочного масла – на 6 процентов. При этом резко снизился импорт сгущенного молока и сливок – на 86,9 процента, меньше стало привозной птицы – на 2,6 процента, подсолнечного масла – на 4 процента и мясных консервов – на 12 процентов. ПОДЕШЕВЕЛ ТОЛЬКО САХАР (РОСТ ЦЕН НА ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ, ПО ДАННЫМ НА КОНЕЦ НОЯБРЯ 2007 ГОДА ПО ОТНОШЕНИЮ К АНАЛОГИЧНОМУ ПЕРИОДУ 2006 ГОДА,%) ПРОДУКТЫ и ИЗМЕНЕНИЕ ЦЕНЫ Хлеб и хлебобулочные изделия + 22,5 % Крупа и бобовые + 24,3% Макаронные изделия +21,6 % Мясо и птица + 8,1% Рыба и морепродукты + 8,9% Молоко и молочная продукция + 29% Масло сливочное + 39,1% Масло подсолнечное + 51,4% Плодоовощная продукция + 19,8% Алкогольные напитки + 7,7% Сахар-песок – 5,2% СКОЛЬКО ВЕЗЕМ? (ВЕСЬ ИМПОРТ МЯСА, ТЫСЯЧА ТОНН) ГОД - КОЛИЧЕСТВО 1996 - 1881 1997 - 2299 1998 - 2584 1999 - 2144 2000 - 2121 2001 - 1754 2002 - 2557 2003 - 2645 2004 - 2321 2005 - 2350 Источник: из проекта Европейского союза ТАСИС по содействию реструктуризации предприятий. МЯСНОЙ ПАЕК ИЗ-ЗА ГРАНИЦЫ (ДИНАМИКА ПОСТУПЛЕНИЯ В РОССИЮ ИМПОРТНОГО МЯСА, ТЫСЯЧА ТОНН) ГОД – ГОВЯДИНА – СВИНИНА - ПТИЦА 1996 – 448 – 302 - 1131 1997 – 618 – 309 - 1372 1998 - 419 - 280 - 1118 1999 – 523 – 423 - 1008 2000 – 271 – 195 - 1135 2001 – 443 – 354 - 1309 2002 – 488 – 578 - 1314 2003 - 450 - 511 - 1200 2004 – 466 – 410 - 1060 2005 - 500 – 440 - 980 АНЕКДОТ ОТ АНДРЕЯ НЕЩАДИНА – Папа, водка подорожала. Это значит, ты будешь меньше пить? – Нет, сынок, это значит, ты будешь меньше есть.