Главное
Истории
Cарафан

Cарафан

Бальзам звездочка

Бальзам звездочка

Мияги

Мияги

Летнее чтение

Летнее чтение

Секрет Успеха. Наталья Павлова. Блиц

Секрет Успеха. Наталья Павлова. Блиц

Территория женщин. «Женский мозг». Шортс

Территория женщин. «Женский мозг». Шортс

Тренд: режим пещерного человека

Тренд: режим пещерного человека

Полицейский с Петровки. Какие сегодня обязанности у сотрудников конной полиции?

Полицейский с Петровки. Какие сегодня обязанности у сотрудников конной полиции?

Как иностранцы пытаются выучить русский язык

Как иностранцы пытаются выучить русский язык

Почему дети любят страшные игрушки?

Почему дети любят страшные игрушки?

Никас Сафронов: Когда зовут в Кремль, надо идти

Развлечения

Никас САФРОНОВ: ВЧЕРА Я БЫЛ В ТАЛЛИНЕ У ПРЕЗИДЕНТА, СЕГОДНЯ УЛЕТЕЛ ПИСАТЬ ГЛАВНОГО СУДЬЮ ОДЕССЫ, ЗАВТРА ОТПРАВЛЯЮСЬ В ЭКВАДОР Политики, бизнесмены и звезды заказывают ему свои портреты, которые потом органично вписываются в богатые интерьеры их домов. Его картины можно обнаружить в музеях и галереях по всему миру. У него множество восторженных поклонников – и столько же завистливых недоброжелателей. За ним тянется шлейф слухов, сплетен и интриг, он герой самых «вкусных» светских вечеринок. Кажется, что модный художник Никас Сафронов уже всего достиг – славы, денег, любви. Но что на самом деле происходит за кулисами этой красивой жизни? Путина я посадил на коня [b]– Никас, ваши вип-персонажи – они капризные? Трудно с ними работать? [/b]– Наоборот, они очень послушные. Люди, которые зарабатывают достаточно солидные деньги, как правило, умеют ценить чужой труд. И потом, будь ты хоть трижды президентом, но если у тебя что-то болит, ты должен раздеться перед доктором. Так же и с художником-портретистом: человек должен перед ним раскрепоститься, освободиться от повседневных проблем, вспомнить что-то хорошее, может быть, даже впасть немного в детство… Это должно отразиться в его глазах. Ведь никто не хочет войти в историю озлобленным и недовольным жизнью – зачем тогда позировать? Многие во время сеанса испытывают эйфорию, некоторые теряются… Обычно я два часа делаю наброски, потом устраиваю еще один двухчасовой сеанс, и только после этого дорабатываю портрет уже самостоятельно. Клиент может сделать какие-то замечания, я что-то доделываю, переделываю, и весь процесс занимает примерно месяц-полтора. [b]– Неужели даже звезды ведут себя послушно? На них это как-то не похоже.[/b] – Со звездами вообще все просто и легко. Они очень реальные люди, рабочие лошадки. Нужно худеть – они худеют, нужно неподвижно позировать – они позируют. Звезда, которая состоялась, как правило, прошла через все тернии. Когда я в Голливуде познакомился с ди Каприо, он сказал, что я похож на его отца. Мы посмеялись, и я попросил его попозировать. Он очень добросовестно позировал, хотя даже не спросил, продам ли я или подарю ему портрет. [b]– Когда знаменитости покупают ваши работы, они не скупятся? [/b]– Мне платят нормально. Я назначаю цену, когда портрет еще только заказывается. [b]– Одевать своих героев в костюмы прошлых веков – это ваша или их идея?[/b] – Когда как. У меня есть серия портретов под названием «Река времени», где все герои одеты в исторические костюмы. Потом многие из этих картин покупают, хотя изначально я пишу их для себя – никто мне здесь ничего не диктует и не навязывает. А есть портреты, которые я писал как заказные, а потом из них родились другие образы. Как, например, было с Путиным. Сначала я сделал его официальный портрет, а «Петр I», «Наполеон на коне» и «Франциск I» – это уже мои фантазии на тему... [b]– А кого писать сложнее всего? [/b]– Есть лица, которые очень интересны, но они искажены временем, болезнями, страданиями – вот с такими лицами очень сложно работать. Но сложнее всего писать женщин, которые сделали много пластических операций. Одно дело – убрать морщины или родинки, и совсем другое – писать лицо, которое «сделано». Оно все равно искусственное. Одна дама, перенесшая больше пяти пластических операций, даже не узнала себя на моем портрете. Говорит: «Никас, вы не угадали». А как тут угадаешь? Внешне-то она, конечно, изменилась, а в душе осталась прежней, и даже в зеркале она видит чужое лицо, не то что на портрете. Слава богу, что с глазами пока не научились ничего делать. А бывают вообще анекдотичные ситуации. Моя клиентка – очень богатая бельгийка – нарастила себе грудь до пятого размера. Когда я ее писал, она попросила сделать хотя бы третий. Я, конечно, сделал третий, но потом ей стало казаться, что у нее толстые руки. Я уменьшил руки, но она считала, что недостаточно. Тогда я с большим внутренним сопротивлением попросил ее нарисовать на фотографии фломастером, какими она представляет свои руки. Она нарисовала руки, которые анатомически были тоньше кости. Это выглядело карикатурно – большая грудь и руки, как у узницы Освенцима. Конечно, на портрете я оставил свой вариант. А вообще мне легче сделать пластику на холсте. И многие женщины, получив портрет, идут к хирургу и говорят: «Сделайте так же, как у Никаса на портрете». [b]– То есть вы все-таки приукрашиваете своих персонажей. [/b]– Я вытаскиваю из каждого человека то, что в нем есть хорошего. Вот я вам сейчас скажу: вы очень тонкий человек, очень ранимый, очень щепетильный и очень трогательный. Вы бережно относитесь к тому, что вам близко и дорого, что вы сексуально чувственны. И это будет правда. Но я могу сказать то же самое еще десятерым, и это тоже будет правда. Потому что мы все внутри – закрыты, и мы совсем не такие, какими представляет нас общество. Мы сентиментальны, мы можем заплакать над фильмом, при этом на работе можем быть очень жесткими начальниками. Вы согласны со мной? [b]– Я согласна. В человеке много всякого намешано. Но вы – романтик, если стараетесь увидеть в нем только хорошее. [/b]– Наверное, в каком-то смысле я романтик, ибо сознательно идеализирую людей. Честно говоря, когда заказчику что-то не нравится, я стараюсь полностью переписать портрет. Я не хочу, чтобы у человека остался неприятный осадок, чтобы это его мучило. Я писал одну даму, и фоном к портрету сделал арки в стиле эпохи Возрождения. Но она сказала, что такой фон ее тяготит – мол, она и так мучается с богатым мужем, постоянно ощущает свою несвободу, а тут еще и я поместил ее в «клетку». Что ж, я переписал работу, а первоначальный вариант приобрел музей в Голландии. Никасом быть очень сложно [b]– Никас, вы, безусловно, человек светский. Организаторы всевозможных вечеринок просто-таки соревнуются друг с другом, чтобы затащить вас к себе.[/b] – Светские мероприятия наконец как-то упорядочились – стали более уравновешенными, изысканными и достойными. Уже никто не сносит ограждений, не толкается в раздевалке… Вечеринки из разряда «гуляй, Россия!», когда на аукционе уходит шампанское за 200 тысяч долларов, а художественный портрет продается всего за тридцать долларов, слава богу, отходят в прошлое. Я, конечно, персонаж светский, но хожу далеко не на все тусовки, куда меня зовут. Выбираю только те, куда не могу не пойти – где будут мои друзья, или клиенты, или потенциальные заказчики… Словом, отношусь к подобным мероприятиям очень избирательно. Конечно, если приглашают в Кремль, надо идти. А вот на Московский кинофестиваль не хожу уже два года, там все одно и то же: фильмов нет, а тусовка есть. Знаете, когда много еды, проходит аппетит. Это человеку, только что приехавшему из провинции, интересна любая тусовка, а я уже их накушался. [b]– У вас много друзей? [/b]– Друзей, конечно, не много. Много приятелей, поклонников. Но еще больше недоброжелателей. Мне жалко людей, которые от ненависти сходят с ума, которых перекореживает от любого чужого успеха. Они видят только внешнюю сторону, мишуру, и не понимают, что Никасом быть очень сложно. Я сплю часто по два часа в сутки, все время мотаюсь. Да, я езжу на такие острова и в такие королевства, которые им даже не снились, – но я там работаю. Я не вижу, что там есть море, что я нахожусь в роскошном замке. На самом деле для меня не имеет никакого значения, в общежитии жить или во дворце. [b]– Ну это вы лукавите. [/b]– Понятно, что статус обязывает, и если я приехал к президенту или султану, то должен и выглядеть солидно, и вести себя соответственно. Но иногда, честное слово, хочется бросить все. Жизнь, которую я проживаю, напоминает космическую комету. Вчера я был в Таллине у президента, сегодня улетел писать главного судью Одессы, завтра отправляюсь в Эквадор, потом в Китай, потом в Австралию, затем – в Южную Америку… Все так закручено! Когда я расстаюсь с девушкой, то готов вскрыть себе вены, а через день забываю, с кем расстался. А нормальные люди живут совсем по-другому. Вот мой брат, которому я купил квартиру, несколько лет не может сделать в ней косметический ремонт. И рассказывает мне какие-то банальные истории о том, что поссорился с женой, что погода не такая, что плохое настроение, – в общем, все время что-то мешает. Мне это смешно. Когда ты встаешь в шесть утра, постоянно куда-то летишь, недосыпаешь, глотаешь килограммы таблеток, не можешь позволить себе недельку спокойно полежать с гриппом, потому что все распланировано и на тебе висит куча людей, – тогда понять такие аргументы просто невозможно. [b]– Вы нарисовали какую-то безрадостную картину. Не устаете от суеты? Тишины не хочется? [/b]– Тишина нужна всем. И художникам, и президентам. Для меня тишина – это долгие перелеты, дальние страны, где я пишу для себя пейзажи, рисую какие-то наброски…А в общественной жизни тишины, конечно, никакой нет, поэтому часто я вообще никуда не хожу. А если и посещаю какие-то светские тусовки, то ничего там не ем и стараюсь выходить оттуда без подарков. Там все время раздают какие-то пакеты, и понятно, что в них не лежит то, что тебе пригодится и что ты не можешь купить сам. Но людей охватывает какой-то ажиотаж, как на распродажах, когда раскупают все подряд, не задумываясь, для чего это нужно и с чем это носить. Знаете, это такая болезнь, и люди от этого даже лечатся. [b]– Но ведь наверняка вы чем-то себя балуете. Неужели, к примеру, не любите вкусно поесть?[/b] – Обычно я ем простую пищу. Утром получаю настоящее удовольствие от гречневой каши с холодным молоком. Люблю пельмени из трех сортов мяса, хороший украинский борщ и сало. Обожаю узбекский плов! Вот чем я себя иногда балую – иду в восточный ресторан. От классиков я оставил все лучшее [b]– Вы из рода священников, и в ваших картинах это прослеживается. А в жизни?[/b] – Я постоянно молюсь. За всех – за моих друзей, близких, почитателей, врагов… Я прошу им всем помочь. Молюсь перед тем, как начинаю писать картину. Даже ночью, если я во сне повернулся к иконе спиной, я стараюсь перекреститься, как бы извиняясь за это. Я хожу в церковь, подаю нищим. Выходя из дома, обязательно говорю про себя: «Ангел-Хранитель мой, пойдем со мной: ты впереди, я за тобой». А вот что касается живописи, то я не иконописец, хотя могу писать иконы – учился этому около года в Загорске. Но вполне могу в интерьер католического храма вписать голого человека на фоне Христа. Многие возмущаются: «Как это можно!» Но я говорю: «Это голая истина. Я так вижу». Я не ощущаю связи между религиозными догмами и живописью. С другой стороны, я никогда не пишу развороченные животы, из которых торчат внутренности и выползают черви. Вот эти темы я не люблю, они мне неприятны. [b]– Одна ваша картина весьма символично называется «Под каждой маской тайна жизни». Вы сами что носите чаще – маску или свое настоящее лицо? [/b]– Это такой сложный вопрос. Когда тебя снимают камеры, понятно, что ты немного играешь. Но, кстати, я стараюсь не скрывать своих чувств. Однако я не могу прямо сказать негодяю, что он негодяй – я просто с ним не общаюсь. А когда мы разговариваем с начальником, разве не надеваем на себя маску? Пусть кинет в меня камень тот, кто сам не грешен. У всех нас есть какие-то свои маски. Мы дергаемся от того, что нас «достают» маленькие дети, старики родители, но мы идем к маме, безропотно ее выслушиваем, пьем чай, хотя сами постоянно поглядываем на часы… [b]– Вас часто сравнивают с Сальвадором Дали. Вам это льстит?[/b] – Меня это никак не волнует. Сначала, когда я только начинал работать за границей, а потом стал активно продаваться здесь, в России, многие газеты писали «Это русский Дали». Признаюсь, тогда это мне даже немножко льстило. Но вскоре стало как-то неинтересно. Я понимал, что это абсолютно дилетантское представление – о сюрреализме, символизме, кубизме, абстракционизме… Люди часто путаются в терминологии, и если это взгляд непрофессионала, то отношусь к нему спокойно. А вот если кто-то, в искусстве сведущий, высказывает нечто подобное, то это необъективно и неправильно. С таким же успехом можно приплести к моему творчеству и Брейгеля, и Босха, и кучу художников Ренессанса. И даже тех, кто делает лица из овощей. Почему нет? [b]– А зачем же тогда вы нарисовали себя вместе с Дали?[/b] – Это совсем другая история. Великий Сальвадор говорил: «Пишите как видите». А нам в 70-е годы, когда я учился, говорили: «Нельзя, запрещено, есть рамки, есть классика, в искусстве может быть только реализм». А Дали разрешал фантазировать, воплощать в картинах сны. В жизни он был мастером эпатажа и умел из каждого мазка кисти выбивать золотой (хотя сам совсем не умел считать деньги). Так что у него есть чему поучиться. А вообще я изучил всех художников – и классиков, и современных. Понял их достоинства, недостатки, их заблуждения. А потом убрал все лишнее и оставил все лучшее. Вообще надо изучать, а не завидовать. Надо найти способ, чтобы забраться на это дерево и снять этот виноград, а не говорить, что он сырой и зеленый. Живописи чужды закомплексованность и зажатость. Вот почему я все время меняю стиль, технику. Настроение меняется, и я меняюсь. И я горжусь тем, что занимаюсь любимым делом и при этом зарабатываю неплохие деньги. По-моему, это достойно не зависти, а уважения.

Эксклюзивы
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.