Почему термин "неблагополучная семья" используется так часто

Термин «неблагополучная семья» давно уже стал таким привычным, что мы даже не задумываемся: а что, собственно, это такое? Дом, где родители пьют горькую? Или, наоборот, где все время работают, а ребенок целыми днями торчит на улице? Хотя специалисты: психологи, социологи, правозащитники, – уверены, что семья, в которой мать или отец (а то и вместе) пьют по-черному, лишь немногим хуже той, где взрослые не страдают никакими вредными привычками. Кроме одной – до детей им нет дела. Корреспондент «Вечерки» прошла по «нехорошим квартирам» вместе с сотрудниками службы по делам несовершеннолетних. И вот, что она увидела. Жизнь на грани «Мне будет лучше одной. Вы слишком чужие мне и, увы, никогда не станете родными, потому что не пытались понять меня…НЕ ИЩИТЕ МЕНЯ! Я хочу остаться одна… Прощайте». 12-летняя Светлана сбегает из дома третий раз. Умненькая девочка, образованная, занималась в балетной школе, в прошлом году несколько месяцев училась во Франции. С цветной фотографии, которую мне показывают в милиции, внимательно смотрит симпатичная девчушка с распущенными русыми волосами. «Красивая», – мелькает в голове. «Непутевая!» – едва не срывается с языка. В последние полгода девочку как будто подменили. – Она не слышала слово «нет», не признавала запретов, – рассказывает ее мама, которая отказалась встречаться – поговорила со мной только по телефону. Первый уход из дома закончился для девочки трагически, ее изнасиловали. После второго побега из благополучной по всем признакам семьи (родители не пьют, в семье достаток, подрастает еще один ребенок) девочку поместили в психиатрическую больницу. Доктора отклонений не обнаружили. Родители вздохнули с облегчением. А дочь, обидевшись, в очередной раз сбежала. Мать не находит себе места, каждые выходные они с отцом обходят места, где обычно тусуется молодежь. Светланы нет уже месяц, она объявлена в розыск… Семья Светланы, говоря чиновничьим языком, теперь числится в неблагополучных. Жизнь ребенка под угрозой, родители уже не в состоянии проконтролировать, в какой компании проводит время их девочка, фактически она балансирует на грани – в прошлом году жертвами преступлений стали 1340 несовершеннолетних. – Только за два месяца 2008 года в столице сотрудники милиции поставили на учет 1111 неблагополучных семей. На 1 марта 2008 года на учете в столичной службе по делам несовершеннолетних (ПДН) числились 5916 семей, а всего в поле нашего зрения в прошлом году попали больше 11 тыс. семей, – официально докладывает Антонина Рябова, замначальника Управления организации деятельности участковых уполномоченных и подразделения по делам несовершеннолетних ГУВД по г. Москве и тут же смягчается. – Все семьи разные, в каждой – своя беда или трагедия: потеря работы, жилья, систематическое пьянство, смерть близкого человека, рождение ребенка-инвалида. Статистики о том, какая «неблагополучность» лидирует, не ведется. Да это и неважно. Важно, что в этих семьях проживают 7496 несовершеннолетних. «Ленивая» мамочка Общежитие семейного типа на Новочеремушкинской улице – не самое лучшее пристанище. Разбитые ступени подъезда, обшарпанные стены, общая кухня, на которой сам черт ногу сломит. Плиты покрыты коркой грязи, табачная вонь. Навстречу мне проплывают две тетки неопределенного возраста, явно подшофе. «Жильцы», – объясняет начальник службы по делам несовершеннолетних Елена Ионова, с которой мы отправились в рейд по неблагополучным семьям ЮгоЗападного округа. Под бдительным оком Елены – примерно 70 семей. Наиболее проблемных – семей, которые попали в трудную жизненную ситуацию и нуждаются в государственной помощи и поддержке, – среди них наберется с десяток. В такие приходится наведываться минимум раз в месяц, а там, где есть маленькие дети, и чаще. В комнате, куда мы заходим, картина ничем не лучше, чем в коридоре общежития. На обеденном столе детские колготки и трусики валяются рядом с немытыми тарелками. На полу пыль, смешанная с крошками и грязью, лежит толстенным слоем. – С этой мамочкой мы очень долго боролись, ленивая она у нас женщина, – тоном строгой учительницы отчитывает мамашу Елена Ионова. «Мамочка», тем временем, и ухом не ведет. Как мы поступаем, когда нас гости врасплох застают? Быстренько раскидываем лишние вещи по шкафам, а эта – ноль внимания: лежит и не шелохнется, спокойно смотрит телевизор, рядом копошится 2-летний малыш в темных колготках, тапочек нет и в помине. Молодой муж хозяйки сидит, уткнувшись в компьютер (сразу видно: попал «в тяжелую жизненную ситуацию», и выход один – уйти в виртуальный мир). По словам инспектора, он ведет себя мирно, не скандалит. – Марина у нас злоупотребляла спиртными напитками, – рассказывает Елена об этой своей подопечной. – Потом образумилась, родила сына – и снова сорвалась, начались проблемы. «Проблемы» – это мягко сказано. Дважды мальчик попадал в Морозовскую больницу. Первый раз – с переломом ножки, когда ему было чуть больше полугода. Только вылечился и снова в клинику – теперь уже с сотрясением мозга. Пьяная мамаша вывозила коляску на улицу и выпустила ее на ступенях лестницы, сын разбился. – Чудом остался жив, – продолжает Елена Ионова. – После этих случаев мы стали собирать документы на лишение матери родительских прав. Причем повторно. У Марины трое детей. Старший сын после развода стал жить с отцом, а дочь тот не признал своей, и девочка осталась с матерью. Пробыла с ней недолго – мать пила, 3-летняя малышка была без присмотра, и, когда Марину лишили родительских прав, девочку определили в детский дом. С младшим сыном все шло к тому же. Но когда мальчик чуть не погиб, Марина опомнилась. Она закодировалась, не пьет уже почти полтора года, устроилась на работу. Собирается восстановить родительские права на дочь. – Не передумала? – инспектор пытается вызвать женщину на разговор. И Марина неожиданно оживляется: – Я ездила в детдом, и на праздники дочь забираю. Нет-нет, конечно, не передумала – в семью ей надо, чтобы дом был, родители. Я же мать ей! – А грязь тогда почему не убираешь? – Все-все вымою, чисто будет. Сегодня голова болит. Завтра вымою. Дочь дурой не останется Другой адрес – и совсем другая история семьи, тоже неблагополучной, по мнению инспекторов ПДН. Хотя мама, которая нигде не работает, и умудряется с помощью бабушки (та трудится дворником) содержать троих детей, так не думает. – Будьте готовы к оскорблениям, – предупреждает меня Елена Ионова на пороге квартиры. – Мама здесь считает, что мы лезем не в свои дела и мешаем ей жить. И не только мы – семью регулярно навещают представители органов опеки, управы. В большом коридоре общежития семейного типа кипит жизнь, во всяком случае, разрухи, как по предыдущему адресу, не наблюдается. Открываем дверь в комнату – и в нос бьет отвратительный запах нечистот. Опять все та же картина: бардак, вещи разбросаны, на полу грязь, на телевизоре слой пыли. Хотя в этой семье проблем с алкоголем нет. Нас встречает бабушка. Не спорит, не прогоняет, но чувствуется, женщина на взводе. – Когда ты последний раз в интернате была? – спрашивает инспектор 8-летнюю девочку, старшую дочь. И бабуля срывается: – А ты расскажи, расскажи, как в интернате тебя босую заставляли приседать, держа подушку на голове. А у девочки, между прочим, врожденный порок сердца! – У этой семьи все в виноватых ходят, – объясняет Елена. – Мы слышали эту историю, предложили маме перевести дочь в другой интернат, где ее не будут «обижать». Утрясли формальности, нужно было только документы передать. Спрашиваем: почему до сих пор этого не сделали? Мать руками разводит: у меня трое детей, я же не могу разорваться! Средний ребенок – инвалид с рождения, мама до сих пор не оформила инвалидность – тоже некогда, а мальчику уже 5 лет. Старшая девочка здесь как нянька, и домашних это устраивает. Мама как рассуждает? У меня четыре класса интерната, я же выросла грамотной, и моя дочь дурой не останется. По словам Елены, самое ужасное, что повлиять на такую мамочку абсолютно невозможно. На заседания комиссий, где обычно стыдят или проводят разъяснительные беседы, она исправно приходит, заверяет, что все рекомендации выполнит. О лишении родительских прав здесь речь вообще не идет: дети не голодают, их здоровью ничего не угрожает. Ну, подумаешь, педикулез у всех домашних – так это разве болезнь?! Пока девочка маленькая, особых проблем нет, а что будет, когда подрастет? Проще винить милицию По мнению Светланы Рудневой, президента фонда «Семья и детство», семьи, в которой родители пьют горькую, немногим хуже тех, где родители не страдают никакими вредными привычками, кроме одной – до детей им нет дела. Пока ребенок маленький, все вроде бы гладко, но «оперившись», он начинает бунтовать. Психологи утверждают: когда ребенок уходит из дома и предпочитает ночевать у друзей, знакомых или просто в подъезде, это уже открытый вызов, а, может, и призыв о помощи. Он хочет, чтобы взрослые наконец обратили на него внимание. – Почему такие «срывы», как правило, случаются в переходном возрасте? – спрашиваю Веронику Готлиб, заведующую отделением городского детско-подросткового реабилитационного комплекса «Квартал». – Примерно в 0,1 % причиной ухода ребенка из семьи могут быть психические заболевания. В остальных случаях родителям удобно думать, что всему виной трудный возраст, – объясняет Вероника Яковлевна. – Проблемы копятся, копятся годами, но их стараются не замечать. Многие опрометчиво считают, что со своим чадом они и сами разберутся, а когда ситуация выходит из-под контроля, только руками разводят: дескать, трудный возраст! Почему за помощью к психологам не обращаются? Обращаются. Но когда говоришь, что впереди серьезная работа, что предстоит фактически заново выстраивать отношения с подростком, в конце концов, признавать свои собственные ошибки, выясняется, что родители не хотят этого делать. Им проще обвинить в своих бедах весь свет: государство, школу, милицию. И это подтверждают результаты исследования, проводившегося психологами по инициативе правительства Москвы. Оказалось, подавляющее число опрошенных горожан считают, что в распространении детской безнадзорности виноваты сложные социально-экономические условия – 84%. Среди других важных факторов, способствующих росту детской безнадзорности, респонденты (им было разрешено выбрать несколько вариантов) выделяли: органы государственной власти, которые несут прямую ответственность за результаты своей политики – 61 %; учреждения образования и опеки, которые не в полной мере справляются со своими обязанностями – 57 %. Около половины опрошенных возлагали ответственность на МВД. И только 42% посчитали, что корень безнадзорности – в бездействии, а подчас и равнодушии родителей. Зачем нас в психи записывают? Как рассуждают многие папы и мамы? С нами же никто не нянчился, родители тоже целыми днями пропадали на работе, но мы не слонялись по дворам. – Дело вовсе не в занятости родителей, – возражает Вероника Готлиб. – Дело в ценностях, которые формируются в каждой семье. Можно много работать, но сохранять с ребенком теплые отношения. Когда есть любовь и понимание, всегда найдется время на общение с подростком. Один простой пример. Мама «воспитывает» 13-летнюю дочку и на повышенных тонах выговаривает (типичная, кстати, картина): «Я тебя кормлю, пою, одеваю, тут – женщина переходит на крик. – Ты когда должна была вернуться домой? В семь? А пришла во сколько? В девять? Вот и отправляйся туда, откуда пришла!» И захлопывает дверь перед носом девочки, та ночует в подъезде. Ни для кого это не новость, соседи наблюдают такие сцены регулярно – и ничего. Между прочим, в Америке, если ребенок до 9 лет находится без присмотра, родители могут нарваться на приличный штраф. Если замечено, что взрослые жестко обращаются с ребенком или подростком – тоже штраф. – У нас же в последнее время все больше людей равнодушны к тому, что происходит за соседней дверью – с сожалением отмечает Антонина Рябова. – Нам бы в своей семье, со своими бы проблемами разобраться – рассуждают они. Зачем людям в душу лезть? Если семья все же попала в поле зрения органов опеки и попечительства, соцзащиты или милиции, из методов воздействия (когда речь идет об асоциальном поведении родителей), лишь нравоучительные беседы, да по одной статье в УК, в Семейном кодексе и КоАПе. Правда, ст.156 УК РФ, в которой речь идет о неисполнении (или ненадлежащем исполнении) обязанностей по воспитанию детей и жестокое обращение с несовершеннолетними, считается крайней мерой. Дела по ней возбуждают, когда ребенку реально угрожает опасность. И она созвучна со ст. 69 Семейного кодекса РФ, которая предусматривает лишение родительских прав в случае уклонения от выполнения обязанностей родителя. Помимо этого, в КоАПе есть ст. 5.35 «Уклонение от воспитания». Однако, по словам сотрудников милиции, она очень мягкая. Штраф по ней – от 100 до 500 рублей. К сожалению, у нас практически отсутствуют модели реабилитации неблагополучных семей. Существующие методы носят в основном карательный характер: отца и мать лишают родительских прав, а дети попадают в государственные сиротские учреждения, которые за счет поточно-массового устройства заменить семью просто не способны. И получается замкнутый круг. Статистика говорит о том, что большинство взрослых преступников воспитывались в неблагополучных семьях: родители пили, избивали детей. Повзрослев, они просто не знают, как жить по-другому. И фактически повторяют модель родительской семьи: с попойками, скандалами и унижением. Изменить ситуацию одними наказаниями невозможно. В некоторых регионах: на Сахалине, в Мурманске, Петрозаводске, Воронеже, на Ставрополье сейчас в качестве эксперимента ввели институт семейных инспекторов. Они будут сопровождать неблагополучные семьи и по мере возможности помогать решать проблемы, с которыми те сталкиваются. Если кто-то из взрослых потерял работу, помогут ее найти, нужно закодироваться – отведут к наркологу. – Сейчас сотрудники службы по делам несовершеннолетних, по сути, делают то же самое – чуть ли не за руки водят нерадивых родителей, – говорит Антонина Рябова. – Наверняка ведь нужно много специальных центры, чтобы профилактическую работу вести? – спрашиваю я Антонину Петровну. – Так на Западе поступают, ведь легче болезнь предупредить, чем потом лечить. – Дело не в количестве центров. Они есть и работают. Но когда мы говорим людям, что им нужно обратиться к психологу, не поверите: большинство от нас шарахается. Многие до сих пор путают психологов с психиатрами, говорят: зачем вы нас в психи записываете? Нас упрекают: дескать, часто родительских прав лишаем, – продолжает Рябова. – Так вот в прошлом году в столице 750 родителей лишились права воспитывать собственных детей (для сравнения, в 2006 году их было 800). Однако в случае исправления родительские права можно восстановить. Но заметьте, никто не воспользовался такой возможностью. P.S. Пока готовился этот материал, стало известно, что Марина, которая планировала вернуть дочь из приюта, сорвалась и снова запила. В доме начались скандалы, и ее сынишку пришлось из семьи тоже забирать. Сейчас он живет в приюте. Сотрудники ПДН готовят документы на лишение Марины родительских прав. Уже второй ребенок из этой семьи окажется на государственном попечении. Основные причины детской безнадзорности (в %) (респонденты могли выбрать несколько вариантов ответа) Бедственное материальное положение семей 74 Наличие психических заболеваний у членов семьи 61 Наличие психических заболеваний у детей 12 Сиротство (потеря родителей, попечителей) 19 Алкоголизм в семье 67 Наличие физических заболеваний у детей 16 Бегство из неблагополучных семей 76 Уход из семьи в связи с семейно-бытовыми конфликтами 68 Личный выбор детей (тяга к приключениям) 21 Физическое насилие в семье 51 Неадекватная политика государства 57 Влияние улицы 54 Плохое отношение к детям в приютах 60 В чем нуждаются безнадзорные дети (в %) (респонденты могли выбрать несколько вариантов ответа) В психотерапевтической поддержке 74 В социальной адаптации 72 В улучшении семейной атмосферы 90 В лечении 22 В учебе 74 В профессиональной ориентации 19 В помощи одеждой 85 В помощи питанием 88 В организации досуга 78 В проживании в спецучреждении 12 По материалам сайта правительства Москвы