Малевича воссоздадут на фасаде новой высотки

[b]Вслед за Будапештом и Лондоном в Москве планируется построить архитектурный ансамбль в духе русского авангарда, поражающий воображение необычностью и оригинальностью замысла. В самом центре столицы, в районе Якиманки, на территории в 50 тысяч квадратных метров вырастет уникальный в своем роде жилой комплекс, состоящий из пяти башен высотой от 10 до 17 этажей на общем фундаменте. Каждая из них получит имя одного из выдающихся русских художников начала ХХ века – «Кандинский», «Малевич», «Родченко», «Попова» и «Экстер». Фасады зданий будут при этом как бы воссоздавать картины мастеров авангарда в камне, стекле и металле.[/b]Реализация подобного проекта холдинговой компанией «Капитал Групп», без сомнения, станет вехой в развитии облика центра, а значит, и вызовет немало споров. Последнее слово, как водится, останется за Общественным градостроительным советом при мэре Москвы, который и решит – быть или не быть комплексу.Естественно, при принятии решения будет учитываться и мнение специалистов, квалификационное заключение которых во многом определит судьбу проекта.Наш корреспондент беседует об этом с [b]президентом МАРХИ Александром КУДРЯВЦЕВЫМ.– Любое строительство в центре Москвы вызывает горячие споры. Как вы могли бы охарактеризовать концепцию проекта, и насколько правомерно говорить о его архитектурной уникальности?[/b]– Мне кажется, оценивать этот проект следует в первую очередь в общем контексте многолетнего художественного диалога между двумя фундаментальными направлениями в мировой архитектуре – выразительностью и изобразительностью как доминирующими тенденциями. В архитектуре был период, когда в лучших ее образцах доминировала выразительность. Ему на смену пришла большая изобразительная составляющая. ХХ век можно считать временем эклектики, которая, по моему мнению, на сегодня исчерпала себя. Архитектура как бы пребывает в состоянии «зеро» – ситуации на пороге новых революционных решений, за которыми будущее. Именно поэтому новый проект Эрика Ван Эгераата и вызывает такой интерес.Проект занимает как бы свой фланг в современном модерне, при этом его архитектурный язык сугубо специфичен и существенно отличается от языка других звезд мирового зодчества. При всей своей внутренней утонченности он говорит на языке, доступном людям. Автор стремится быть понятым в своем поиске и в то же время опирается на новейшие достижения. Саму же задачу воплотить в архитектурной форме творчество гениев авангарда можно считать попыткой героической.Подобный проект не мог не вызвать споров, и это закономерно. Ведь у каждого из экспертов свой взгляд на творчество Малевича или, скажем, Родченко. Манера Малевича традиционно связывается с определенными, очень материальными геометрическими объемами. В «русском авангарде» башня Малевича смотрится иначе, здесь главенствует прозрачность конструкции. Он как бы парит в воздухе. Это не каждому понятно. Но проект Ван Эгераата как раз и интересен собственным толкованием творчества мастеров прошлого при помощи уникального изобразительного языка, языка деталей.[b]– То есть прошлое языком современной архитектуры?[/b]– Кроме того, это еще и монумент самим живописцам, живой памятник, в полной мере учитывающий и градостроительный компонент – комплекс хорошо вписывается в бровку набережной. Когда-то здесь, на месте теперешнего Парка культуры, располагалась первая Выставка народного хозяйства, проекты павильонов для которой делали Экстер, Колосов и другие признанные мастера своего времени.Сегодня общий вид бровки несколько рыхлый. Имплантация сюда суперкомплекса в данном случае вполне закономерна, она придаст всему ансамблю завершенность и одновременно станет прорывом в общем рельефе московской архитектуры. Цветовая палитра Эгераата также в русле традиций московского колорита.[b]– А как же знаменитый храм Иоанна Воина? Противники проекта указывают на неуместность подобного соседства.[/b]– Я считаю, что в новом варианте проекта этого противоречия удалось избежать. Сегодня можно говорить об интересном архитектурном диалоге памятников двух разных эпох. Подобные примеры мы видим в большинстве мировых столиц. Особенно эффектно смотрится теперь и панорама со стороны Кропоткинской.[b]– Значит, реализация проекта не будет означать отхода от контекстуального подхода в московской архитектуре?[/b]– Пора подводить черту под эпохой пассеизма, когда мы шли в будущее, повернув голову назад. Сегодня мы возвращаемся к наиболее креативному пути в отечественной архитектуре и начинаем движение вперед, опираясь на частично забытую традицию. Иными словами, художественная эстетика прошлого здесь не догма, а руководство к действию.[b]– Вы полагаете, этот проект может определить будущее российской архитектуры?[/b]– Знаю, насколько глубоким будет его реальное влияние на будущее российской архитектуры. Но могу сказать, что проект задает уровень, которому волей-неволей придется соответствовать и остальным городским застройщикам.Работы Эгераата уже входят в учебные планы в нашем институте, и я не сомневаюсь, что можно говорить о формировании определенной архитектурной традиции, у которой и в России будет немало последователей.Что касается оппонентов, то я считаю, что реальная возможность, находясь в «Новой Третьяковке», видеть полотна Кандинского на стенах залов, а архитектурные аналоги его творчества – за окнами, сделает это место мощным центром культурного притяжения столицы.