Чей запах сильнее

[i]Больше всего в областном центре Белоруссии Могилеве нас поразили бесконечные обеденные перерывы. На обед закрывается все: магазины, кондитерские, обувные мастерские и даже универмаг. И, что самое печальное, закусочные и бары. Когда же наконец двери забегаловок открываются, вожделеющей толпе предстают сытые продавцы... и скромный ассортимент.Кабак в центре Могилева. Название соответствующее — «Сытый папа». Колоритные краснолицые белорусы напротив приканчивают третью бутылку «Настойки ягодной».[/i]Мы же поражены неправдоподобной дешевизной и отменным качеством местного пива.— Молодые люди, р-разреш-шите к вам обратиться? А то! Мы давно привыкли, что самые живописные бомжи и прочие тунеядцы, завидев нас издали, несутся к нам с распростертыми объятиями. И здесь то же самое! Те же слова и интонации сверхрадушия! Но в данном случае, кажется, что-то не так... Хотя субтильный пиджачок моды середины века с рубашкой цвета ржавчины на двух пуговицах...— Вы, я вижу, люди деловые. Перед-перениматели, так сказать. Вам не нужны новенькие налоговые бланки? Хорошая отмазка от налоговых инспекций...И он достает из узких штанин пачку потертых голубых талонов. Разбушевавшаяся фантазия подсказывает: можно вписывать любые суммы, товары, и ты будешь неуязвим перед налоговиками...— Ну ладно, давай десяток! — А все пятьсот не возьмете? — Да нет, мы не предприниматели, а журналисты, да и вообще не отсюда.— А-а-а... — разочарованно тянет пиджачок и отходит, озираясь в поисках новой жертвы.Десяток же бланков, хоть и не по прямому назначению, но все же пригодится.[b]Бланк первый [/b]Последний раз мы гостили в Белоруссии в августе прошлого года и сейчас с удовольствием отправились в страну, где даже алкоголик и бомж ежедневно ест мороженое. Заезжему москвичу — вечному пленнику индустриальных джунглей — небольшой областной городок Могилев, уютно и скромно расположившийся на Днепре недалеко от восточных границ республики, может показаться самым райским и экологически чистым местом на Земле. Но первое впечатление обманчиво. Как и большинство белорусских явлений и вещей в последнее время, Могилев только притворяется таким, каким его хотели бы видеть жители и гости.На самом деле этот один из крупнейших центров химической промышленности в Европе — «город химиков», «город-завод» — в социалистической действительности гордо входил в десятку самых загрязненных городов Союза, а его работящие жители по свойствам своих носов до сих пор делятся на три группы...Город напичкан десятками предприятий, но все же основная жизнь здесь сосредотачивается вокруг двух конкурирующих гигантов: завода по производству искусственного волокна имени Куйбышева и более крупного объединения по производству синтетического волокна «Химволокно», или «Лавсана», как еще называют его в народе.«Носы», живущие около «Химволокна» и традиционно работающие в его огромных, пропитанных ацетальдегидом цехах, давно потеряли чувствительность к вони своего «синтетического» производства.Обитатели же «куйбышевских» районов нечувствительны к ароматам «искусственного» происхождения.Между аборигенами той и другой групп не прекращается давний спор: чьи выбросы гаже? И те, и другие, демонстративно зажав носы, без конца указывают пальцами друг на друга. Но объективны только представители оставшейся третьей группы: невыносимо воняют оба завода.[b]Бланк второй [/b]Одной из достопримечательностей города по праву считается памятник женщине, бегущей от «Лавсана». Вообще-то строился он как памятник Родине-матери, вскормившей и вырастившей воинов — победителей фашистских супостатов.Возведенная на месте бывшей царской дачи Николая Второго на кургане над Днепром, гордая грудастая баба устремилась вдаль, откинув голову. Могучие полные руки вытянуты за спиной, рядом развеваются какие-то ленты. Кажется, что женщина собирается взлететь или по крайней мере бежит с огромной скоростью.Почему-то в сторону завода имени Куйбышева. Следовательно, от «Лавсана». Вообще-то «носы» из третьей группы — те, которые чувствительны ко всем запахам, — утверждают, что «Химволокно» пахнет раз в десять сильнее и противнее, чем его конкурент. Пожалуй, только чуть-чуть мягче местного желатинового завода и мясокомбината.Хотя в последние пару лет усиленно курсируют слухи о том, что благодаря экономическому упадку производство постепенно сворачивается, и, следовательно, выбросы тоже сокращаются. И правда, с каждым нашим приездом воздух становится все чище и чище, а грибов в дачном лесу все больше.Другая достопримечательность, которой долго гордились могилевчане, пока так с ней не свыклись, что просто перестали обращать на нее внимание, — гигантский электронный дозиметр, выставленный в витрине центрального универмага.Появился он здесь аккурат через полгода после чернобыльской аварии, когда страну охватили паника и приступы неуправляемой радиофобии. Поначалу все проезжающие и проходящие мимо ГУМа жители города внимательно вглядывались в показания волшебного прибора. Но постепенно стали замечать, что на табло постоянно горят зеленые 0,17. Что, по разъяснениям специалистов, является нормальным природным фоном радиации. С тех пор в показания городского дозиметра вглядываются только приезжие.[b]Бланк третий [/b]— Да... — сказали нам наши друзья в этот раз, — правы вы были насчет Лукашенко... — и печально поковыряли шампуром в банке с замаринованным шашлыком, на покупку которого ушла большая часть зарплаты......Еще год назад за шашлычком на даче мы вели с ними ожесточенные споры по поводу персоны белорусского президента. Любая критика «настоящего хозяина земли» вызывала у наших друзей непреодолимое желание швырнуть в нас куском недорогого («у нас оно доступно всем!») мяса или обмазать голову жирным и вкусным мороженым. Ситуацию, как водится, разряжала удивительно дешевая, по нашим московским меркам, водка... Друзья делали погромче единственный работающий в трудовые будни телеканал («чтоб народ от уборки урожая не отвлекался») и с упоением прислушивались к выступлению «батьки» на сессии Верховного Совета, посвященной битве за урожай. На телеэкране строгий президент устраивал «разбор полетов» по очереди каждому председателю колхоза.— В результате, — объяснили нам сегодня, — народ вспомнил еще не такие далекие советские времена: чем больше запугивают и меньше платят, тем меньше работаешь и больше обманываешь.Вот один из самых громких скандалов прошлой битвы за урожай.Кукурузу в этом прохладном и влажном крае выращивают на корма — пищевая не вызревает. «Батька» колесит по стране, контролируя уборку лично. Резко обленившиеся за последние несколько лет авторитарного способа ведения хозяйства колхозники выходят из создавшегося положения кто как умеет. В одном хозяйстве очнулись только накануне приезда президента. Недолго думая, натянули над кукурузным полем тяжелую цепь и с помощью двух тракторов повалили весь урожай на землю.Ну и что, что корни в земле, авось, издалека за скошенную сойдет! Обрадованный небывалым качеством зеленой массы, Лукашенко, сам в прошлом председатель одного из колхозов, решил подержать растение в руках. Одно потянул — не идет, второе — то же самое, третье...— Скандал был жуткий! — вспоминают наши друзья, заливая печаль обезжиренным полуразбавленным молоком. — Иногда мы думаем: хорошо, что у нас нет Сибири...[b]Бланк четвертый [/b]Гостеприимные друзья разрешили заходить к ним на работу в любое время. Так мы оказались в отделе приватизации могилевского горисполкома.— Катерина Ивановна! Подпишите! — Катерина Ивановна, что с пятой парикмахерской делать будем? — Кать, в четыре совещание? — Кать, это отчет за апрель, тебя к шефу, и, кстати, звонил Аранович...Мы пытаемся перекричать навязчивый хор подчиненных и непрерывную телефонную трель. Нам наплевать, что наша милая знакомая — местный начальник. Очень уж хочется поделиться впечатлениями от прогулки по городу.— Ивановна, вечером готовим документацию к «Могилевчанке»? — Да отстаньте от меня! — отмахивается та. — Мне вечером еще отчет в КГБ писать! ...И мы чуть не падаем со своих кресел. Но, оглянувшись вокруг, с удивлением замечаем, что никто, кроме нас, не обращает особого внимания на эти слова.— Ты что? Сотрудничаешь с КГБ? — спрашиваем с ужасом.И нам с улыбкой объясняют, что КГБ здесь контролирует все, хоть левым боком связанное с экономикой страны. А уж тем более такой ответственный сектор, как приватизация «народного добра».— Ежемесячный отчет для КГБ у нас — обычное дело, — поясняют нам. — Мы его по нескольку дней всем отделом пишем. Они там проверяют, не украли ли мы чего...Что-то вроде нашей налоговой полиции, догадываемся мы.— Не знаем, как они это делают, но только недавно наш теперь уже экс-начальник польстился на взятку, — продолжают делиться «наболевшим» сотрудники отдела. — Дело было в закрытом кабинете, никто ни о чем даже не догадывался. Но уже через полчаса приехали «оттуда» и шефа нашего увезли. Теперь у нас другой шеф. Кстати, Ивановна, он тебя вызывает...— ...Представляете, — услышали мы уже дома вечером. Почему только вечером, поняли из рассказа. — Викторовна, уборщица наша, живет недалеко от работы, в доме напротив. Просыпается как-то ночью, а в окнах нашего отдела свет горит. Наверное, пол мыла и выключить забыла, подумала...Добросовестная уборщица терзалась минут тридцать, потом все-таки решила сбегать в здание — электричество в стране дорогое. Глядь в окно — а свет-то уже и погас...— У меня с тех пор постоянно в трубке щелкает, когда я по телефону разговариваю...[b]Бланк пятый [/b]Нет, все-таки грех было отказаться от такого приглашения: редакции местных газет отмечали профессиональный праздник. Одна из них расположилась на самом верху пятиэтажного издательского комплекса. Там мы и оказались в надежде увековечить в памяти эту дату......Спустя пару часов после начала банкета мы стали свидетелями суперсекретных и крамольных по масштабам Могилева мыслей. Местная сорокаградусная «Королева», борьба за здоровье и шикарный стол взяли свое. По словам журналистов, цензура не дремлет.— Нам, — говорит сотрудник редакции, — буквально затыкают рот.Есть закрытые темы: президент и власть вообще. Да посмотрите, во что превратилось издание...Номер состоит из официальных сводок и партийно-колхозно-начальственных «втеров» — все в шахматном порядке: облисполком рассмотрел какой-то существенный пункт об укреплении системы управления управленцев, транспортное предприятие наградило себя грамотами, на второй полосе директор завода по перепиливанию досок написал статью, которую он самостоятельно не смог бы одолеть даже под пытками.— Апатия какая-то, — вздыхает сотрудник отдела городских новостей, — а спиваться — да разве на такую зарплату особенно сопьешься?..Как нам удалось узнать, средний сотрудник редакции получает пять миллионов. Пятнадцать тысяч белорусских рублей равнялись в мае одному русскому. В пересчете получается около трехсот тридцати рублей.— Да, не очень-то на триста рублей разгуляешься, — сочувствуем мы.— Разгуляться-то можно. Особенно раньше. Продукция местного производства всегда соответствовала уровню зарплат. Молоко вон, например, семнадцать тысяч стоит.Только исчезает все в последнее время куда-то. Я вкус творога забываю, а вкус сыра для меня и вовсе загадка... И потом, вы будете носить ту одежду, которую видели в фирменном магазине «Химволокно»? Мы отрицательно мотаем головами.[b]Бланк шестой [/b]— Нормально я живу. Денег хватает, — мы болтаем со старым знакомым Костей Эдельманом. Костя — музыкант.— Свадьбы, банкеты, братва в ресторане гуляет — музыкант всегда себе на жизнь заработает... — и он как-то грустно вздыхает, рассеянно глядя перед собой.— Не женился еще? — почему-то с надеждой спрашиваем мы.— Конечно, нет! — смеется он, как хорошей шутке. — И не собираюсь.Вдруг Костя оживает и горящими глазами смотрит на нас: — Кстати, я тут группу свою собрал, не для «лабать», а для души.Настоящую музыку играть будем! Нас уже даже команды солидные к себе на разогрев в столицы приглашают.— А кто приглашает? — «Сплин».— А какую музыку вы играете? — Типа «Сплина».И Костя рассказал, что мечтает записать альбом и уехать из Белоруссии в Москву, потому что здесь будущего не видит.— Душно здесь, тесно. Телевизор вообще не включаю — боюсь Лукашенко случайно увидеть. И вообще, такая серость кругом, что бежать хочется, куда глаза глядят....На вокзал мы приехали вовремя, так как стоять в гигантской очереди за дешевой колбасой по талонам не стали, а купили на последние деньги дорогую, без талонов.— По большому счету, мы ни на что не жалуемся, — подытожили наши друзья. — Мы, конечно, не так богаты, как россияне, зато резкого контраста между слоями населения нет.Пусть у нас зарплаты маленькие, зато платят вовремя, ассортимент продуктов маленький, зато они дешевые и вкусные... — оправдывались они.И это правда: давненько мы не ели колбасы с добрым старым вкусом колбасы, а не ваты. А воспоминания о дешевом и свежем местном пиве и «Сытом папе» будут согревать наши сердца среди дорогих и «навороченных» баров и пабов российской столицы.P.S. Четыре бланка остались пока незаполненными...