Книжкин дом

[b]Ты помнишь, как все начиналось…Александр ШУБИН. Преданная демократия. СССР и неформалы (1986–1989).М.: Европа. Серия «СССР».[/b]Помнит ли кто-нибудь сегодня, что такое клуб «Община»? Боюсь, что положительно на этот вопрос ответят единицы. В конце 80-х я работала в «МК» и бегала по круглым столам и конференциям, на которых «общиновцы» Андрей Исаев, Владимир Гурболиков, автор этой книги, а также представители других неформальных общественных организаций, в том числе ставший позднее известным Олег Румянцев, спорили до хрипоты, пытаясь – каждый на свой лад – найти ответы на извечные русские вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?». Курировал неформалов от Комитета молодежных организаций (КМО), если мне не изменяет память, не кто иной, как Дмитрий Рогозин. В своей книге один из активных участников тогдашней неформальной жизни Александр Шубин рассказывает о том, как все оно тогда было, как взрослые дяди сначала цинично использовали молодых, а затем, за редчайшими исключениями, никуда не пустили. Автор дает слово и другим активным неформалам и полуформалам того времени, в том числе Андрею Исаеву, Глебу Павловскому, Борису Кагарлицкому.[b]Рама, Сита и другиеРАМАЯНА: Кн. 1: Балаканда (Книга о детстве); Кн. 2: Айодхьяканда (Книга об Айодхье).М.: Ладомир; Наука. Серия «Литературные памятники».[/b]Нынче Индия в большой моде. То есть, в мире эта мода началась уже очень давно, а вот до нас – относительно массово – добралась совсем недавно. В основном народ валит, конечно, на Гоа. Но тот, кто понимает, едет в Дели, а далее везде. И тут же попадает в объятия многочисленных богов и героев индуистского пантеона, про которых, как правило, мало что знает. Ну, был во времена моего детства в Центральном детском театре (теперь РАМТ) спектакль «Рамаяна», ну, книжка такая, адаптированная для детей, тоже была… А тут – солидное издание, подготовленное Павлом Гринцером и выпущенное издательством «Наука» Российской академии наук совместно с «Ладомиром» в престижнейшей серии «Литпамятники»… Да с огромными примечаниями, да с подробным словарем имен и географических названий, да со списком сокращений… Свой труд создатели посвятили выдающемуся ученому-филологу Владимиру Топорову. Редкая птица долетит до середины толстенного тома, но долетевшая будет вознаграждена уникальным знанием и изысканным удовольствием. И будет читать, перечитывать и ждать пяти следующих книг.[b]Чисто английские убийстваДэвид ДИКИНСОН. Спи, милый принц.М.: Слово.[/b]К этой книге привлекает многое: жанр (чисто английский детектив), стильная суперобложка и, не в последнюю очередь, имя Сергея Ильина, который известен как один из лучших переводчиков англоязычного Владимира Набокова. Итак, Англия, 90-е годы ХIХ столетия. Правит все еще победительная Виктория, однако в королевском доме не все благополучно. Сначала кто-то шантажирует принца Уэльского, затем его сына, внука Виктории, 28-летнего герцога Кларенсского и Авондэйлского, или попросту принца Эдди, находят в его спальне мертвым, да еще и зверски изрезанным ножом, буквально плавающим в лужах крови.«Верха» решают: убийство скрыть, убийцу найти, а принца объявить скончавшимся от инфлюэнцы, осложненной пневмонией. За дело берется следователь Пауэрскорт, который в поисках истины в конце концов оказывается в Венеции. Там он занимается делом, параллельно возмущаясь тем, что итальянцы буквально все украли: и львов, и даже тело святого Марка. Возникает вопрос: а бывал ли Дэвид Дикинсон в Британском музее? А в Музее Виктории и Альберта?! Не англичанину бы рассуждать о том, кто чего украл… А в романе все заканчивается хорошо. Свадьбой Пауэрскорта и Люси Гамильтон.[b]Лара его старостиИрина ЕМЕЛЬЯНОВА. Пастернак и Ивинская.М.: Вагриус.[/b]«Лара моей старости вписана в мое сердце ее кровью и тюрьмой», – говорил Борис Пастернак о своей последней музе Ольге Ивинской. Пастернак умер 30 мая 1960 года, его муза пережила его на 35 лет… Книга «Пастернак и Ивинская» написана дочерью Ольги Ивинской Ириной Емельяновой. Понятно, что она смотрит на историю непростых отношений Пастернака и ее матери со своей, как говорится, колокольни. В начале романа, который многие (в том числе Анна Ахматова, Лидия Чуковская, Эмма Герштейн и, конечно же, сын поэта Евгений Пастернак) считали преступным, Ире было 9 лет. А свежести детских впечатлений можно доверять. Ира росла вместе с романом, получая от него не столько пироги и пышки, сколько синяки и шишки.Легко поверить ее словам: «Ехидство, недоброжелательство, зависть сопровождали бедную маму с самого начала этого романа». Думаю, поклонники Пастернака так и останутся двумя непримиримыми – по отношению к его последнему роману – лагерями. Но ведь без Ольги Ивинской не было бы ни этих строк: «Сними ладонь с моей груди – /Мы – провода под током», ни этих: «Ты так же сбрасываешь платье, /Как роща сбрасывает листья…», ни многих других…[b]Для женщин и всех остальных[/b][b]Татьяна ОГОРОДНИКОВА. Брачный контракт, или Who is ху…М.: Центрполиграф. Серия «Рублевка Love».[/b]Беру одну из книг Оксаны Робски и книгу Татьяны Огородниковой. Формат – один в один. Гамма – черное и красное на белом. Тема – все та же пресловутая Рублевка… Читатель, подсевший на одну девушку, купит вторую хотя бы и по аналогии. А уж потом откроет книгу. А может, все будет не так, и тема брачных контрактов действительно стала актуальной и у нас? Ну, не то чтобы всех нас, а хотя бы тех, кто, по мнению автора, и есть «вся Москва, сверкающая огнями, манящая и порочная. Будь это Арбат, Тверская, крыши соседей по Успенке или Новой Риге». Очевидно: мадам Огородникова – из тех именно дам, «которые так или иначе владеют недвижимостью, имеют определенный статус в обществе, не обязаны подниматься на рассвете по заводскому гудку или для дойки коров» и для которых «социальное неравенство, безработица, голодающие дети мира, дискриминация африканского населения – явления допустимые, но непонятные и далекие». Но все равно ей (или ее героине, не важно) «очень хочется встретиться с человеком, который знает наверняка, что хорошо, а что плохо, где граница между правдой и истиной, чем порядочность отличается от добродетели…»