Денег не ищу. Они приходят сами

[b]Имя Егора Кончаловского получило широкую известность после выхода его первой картины «Затворник». Затем появился нашумевший «Антикиллер», который нашел продолжение в «Антикиллере-2», потом был «Побег». На днях в прокат вышел новый фильм «Консервы», над которым режиссер напряженно работал целый год.[/b][b]– Расскажите об истории создания фильма. Как появилась идея снять такое кино?[/b]– История производства фильма довольно странная. После фильма «Антикиллер-2» ко мне обратились абсолютно неизвестные продюсеры, которые предложили: «А давай снимем фильм-действие». Я сказал: «Давай. А какой?» «А какой хочешь». Я пришел к сценаристу Юрию Перову – он очень хороший писатель – и предложил ему написать сценарий фильма-экшен. Так это, собственно, и началось. Изначальная идея, фабула принадлежала Юрию Перову. Потом она стала обрастать различными силовыми полями.[b]– Вам была предоставлена полная свобода творчества?[/b]– Я, к сожалению, не умею иначе, вот в чем данность. Ведь хороший сценарий – это удивительная редкость, как хороший жемчуг или бриллиант, их очень мало. И если к хорошему сценарию приклеивается неплохой режиссер, то может получиться шедевр. Хороших сценариев нет, а работать надо, снимать надо, иначе ничего не получится. И поэтому ты часто запускаешь процесс со сценарием, который не до конца довернут. И это становится в какой-то момент стилем работы. Ты понимаешь: вот это – сценарий, а вот это – реальность. Поэтому очень большое количество вещей меняется в процессе. Это при том, что в фильме играют очень хорошие артисты – Марат Башаров, Леша Серебряков, Сергей Шакуров, Люба Толкалина, Сергей Векслер, Володя Епифанцев и другие. Естественно, каждый персонаж привносит свою лепту, проект лепится, как если из проволоки сделать трансформера – можно так повернуть, а можно иначе.[b]– Кино – это всегда придуманный мир. Где вам уютнее – в выдуманном мире или в обычном?[/b]– Все зависит от целей, от того, чего хочется. Условно говоря, если хочешь стать очень богатым человеком, то кино незачем заниматься, потому что слишком большие риски.[b]– На съемочной площадке вы монстр?[/b]– Нет. Абсолютно. Но могу быть монстром, когда меня зашкаливает.[b]– А чего вам сейчас от жизни хочется?[/b]– В общем-то, меня устраивает моя жизнь по большому счету, за исключением того, что я хотел бы полностью бросить курить. Но это трудно. Мне бы хотелось, чтобы какие-то вещи эмоциональные и духовные превалировали над материальными. Поэтому очень важно снять хорошую картину. Я ненавижу заниматься тем, чем вряд ли кому-то нравится заниматься, – поиском денег. Я на свои проекты никогда денег не ищу. Деньги сами приходят. Я занимаюсь коммерческим кино.[b]– Вы снова сняли боевик?[/b]– Да, по жанру это боевик. Я бы мог снимать и другие вещи, и они есть в планах, но каким-то образом так сложилось, что я ассоциируюсь с жанром «экшен». Фильмом «Побег» я очень доволен. И доволен работой с «Централпартнершип», так как они, зная, что сценарий еще не доработан, подписались под все, что я делаю, с моими диалогами, фабулой, сюжетом, но переделанным в такую форму, о которой они не слышали. Для меня сложилась такая формула работы, которая в российском формате может быть определена как коммерческое кино, снятое в исключительно артхаузной манере. То есть продюсеры не вмешиваются в процесс. Это не просто хорошо – это уникально. Но этого не будет очень скоро. Иногда я понимаю, что уходит время, уходит этот сезон. Есть люди, которым неважно, что время уйдет. Мне – важно. Я хочу это время использовать. И хочу снимать то, что хочу снимать. Это позиция. Я предпочитаю работу неработе. А ждать своего часа и проекта можно бесконечно.[b]– А почему было не взяться за мелодраму, комедию?[/b]– Нельзя было. Существует рынок. Это заблуждение, что перед тобой лежит множество проектов – Варлам Шаламов, Солженицын, Тургенев, Чехов. Это очень ответственно. Мне предлагали снимать «Есенина» – я отказался.Вы посмотрите – там масса исторических персонажей – Троцкий, Зиновьев, императрица, там поднимаются проблемы на историческом уровне. Это все надо знать, любить, уметь, гореть этим и т. д. А взять и снять «Антикиллера» – это совсем другое дело, это проще.Жизнь в жестких условиях гораздо интереснее показывать, чем жизнь в производственном романе. Вообще кино действия снимать легко. Легче, чем бытовое. В «экшене» дали топором по голове – и это вызывает всплеск химических реакций в организме. Но я люблю это снимать. Это в чем-то детскость. Мне уже немало лет, а я иногда ощущаю себя подростком.[b]– Для российского человека всегда было важно понятие героя. А кто, на ваш взгляд, сегодняшний герой?[/b]– Мне кажется, что героическое время, по большому счету, прошло. А существование некоего стереотипа героя возможно при внятной комбинации морально- этических ценностей. В Американском кино герой, как правило, всех победив, уезжает на мотоцикле, сзади к нему садится красивая блондинка, и они мчатся в некое прекрасное будущее. А вот что из себя это прекрасное будущее представляет? Это самое интересное. То же самое и с советским кинематографом.[b]– Да, в той же любимой всеми «Иронии судьбы» мы переживаем за героев в процессе и радуемся, словно дети, что все кончается хорошо, как в сказке. Людям дали надежду. А что потом? Как сложится в реальности эта сказка, не разбегутся ли герои? Ведь после праздников наступают будни.[/b]– Ой, я терпеть не могу «Иронию судьбы». Это ерунда. Не в плане работы режиссера, а в плане пропаганды такого героя. Впоследствии Рязанов эксплуатирует этого героя в «Служебном романе». Но мне «Жестокий романс» ближе, чем «Служебный роман».[b]– А почему? Вы не верите в счастливую жизнь? Считаете, что идеального счастливого будущего не будет никогда?[/b]– Счастливого будущего не будет. Почему? А потому, что мы изуродуем землю, то пространство, в котором мы живем, быстрее, чем мы успеем построить звездолет. Я думаю, нет, я абсолютно убежден, что мы еще будем свидетелями глобальной катастрофы.[b]– Откуда это у вас? Вы что, фаталист? Пессимист? Это предчувствие?[/b]– Ну, вы посмотрите, как стало тяжело дышать в Москве, как мы стоим в пробках по 4 часа. На Западе – еще хуже. У нас хотя бы пространство еще есть. У нас есть что портить. В Голландии нечего портить.Что будет происходить дальше, мало кто знает. Уже начались войны за энергию. Я убежден, что мы скоро придем к катастрофе. Думаю, что наше поколение ее успеет застать. Нет, это будет наступать постепенно, не так, что раз – и конец света. Настанет постепенное удорожание, отключение. Я сейчас заканчиваю строить дом, и вынужден поставить туда свою мини-электростанцию, потому что есть перебои с топливом.[b]– Давайте вернемся к вашим фильмам. Вы любите своих героев?[/b]– Да.[b]– И даже отрицательных?[/b]– Я вообще люблю отрицательных героев. Людей нет белых и черных, все перемешано. Мне это интересно. Мои герои – как правило, самые отрицательные персонажи – они вызывают мое личное сочувствие. Их рвут страсти. И мне это гораздо интереснее.[b]– А насколько вы проживаете жизнь своих героев?[/b]– Насколько могу. Именно в этом интерес в конечном итоге и заключается. Гораздо интереснее выстроить характер сложный, в котором нет однобокого позитива, в котором плюсы и минусы могут рассматриваться по-разному, с разных сторон. И в этом главное отличие тех коммерческих фильмов, которые я снимаю.[b]– А можно предположить, что когда-нибудь вы снимете что-то совсем иное, как ваш отец, какого-нибудь «Дядю Ваню»?[/b]– Нет. Не думаю.[b]– Почему?[/b]– Потому что я снимаю кино, чтобы его увидело максимальное количество людей. Я очень люблю телесериалы. Удивительный формат! Гораздо более интересный, чем кино.[b]– Вы учились в Англии искусствоведению. А пришли в итоге к рекламе, потом к кино. Почему?[/b]– Реклама – это бизнес. Мне деньги были нужны. Мне негде было жить.[b]– Гуманитарное образование помогло в профессии?[/b]– Очень сильно. Но косвенно. Не напрямую. Но я занимаюсь визуальными субстанциями. А это все же связано с искусством живописи.[b]– Вы бываете не уверены в себе? Рефлексируете?[/b]– Да, конечно. Нет, не рефлексирую, но бывает и неуверенность, и страх. Когда идут съемки, я сплю по 5 часов. Мне этого времени хватает, чтобы выспаться.[b]– Вам важно, что думают люди о вашем кино, или вам все равно?[/b]– Для того чтобы иметь возможность делать то, что ты хочешь, необходимо быть успешным. Если ты что-то делаешь «никак», то ты все теряешь.[b]– Искусство, на ваш взгляд, субъективно? Мне нравится – я прав. Вам не нравится – вы правы.[/b]– Субъективно вообще все. Объективности не существует. За исключением основополагающих норм – не убий, не укради и т. д.[b]– Когда-то Чехов говорил, что в искусстве всему есть место, не надо толкаться. Что вы думаете об этом?[/b]– В искусстве есть место всему. К сожалению, Чехов говорил, наверное, с позиций литературы. Кино – такой вид искусства, который привлекает большие деньги, большие армии людей, это индустрия, и неотъемлемая черта этого процесса – реализация.