Ажурное дело

[b]Раз в неделю в центре творчества «Кижи», что на Бауманской, собирается женское общество. Дамы и девицы – врачи, педагоги, студентки, пенсионерки – обряжаются в русские с вышивкой рубахи, сарафаны. Расчехляют козлы, укладывают на них плотные валики. К каждому приколот кружевной узор – лебедь, розетка, снежинка будущего воротника. Узор не закончен. От него тянутся свободные нити с деревянными палочками – коклюшками.[/b]– Ну что девушки, поиграем в «красавиц»? – обязательно шутливо спросит кто-нибудь. И так – кто в тишине, кто со смехом, разговорами, а то и с пением – они начинают свое священнодействие – плетение коклюшечных кружев.Пощелкивают в руках мастериц коклюшки, мелькают нити. Казалось бы, только и дел – две нити свить и переплести. Свить и переплести – это азбука коклюшечной техники. Правую коклюшку нужно перекинуть через левую. Но из этой пары простых движений рождаются удивительные по красоте узоры, будто мороз надышал дивную, затейливую виньетку. Глядишь, и обозначились из ничего – птица, дерево, цветущий куст, пава, орел, дева, сердце, корабль…[b]Вилюшки и павлинки[/b]Стоит лишь раз услышать эти названия: вилюшка, гречишка, кирпичик, жучок, павлинка, плетешок, перевить, колун, закидка, бубенцы, балалайки – понятно становится – наше это кружево. Русское.Хотя в XVII веке, когда впервые оно попало на Русь, конечно, заморские узоры были чужими – из Италии, Франции, Бельгии. Но крепостные мастерицы – плетеи, как называли их раньше, а также умелицы при монастырях, деревенские бабы – сумели-таки освоить мудреное умение. Найти и вложить в него свою русскую душу.Горит в углу лучина, в махоньком окошке – деревенская околица. Дальше – река и сколько хватает глаз – бескрайние поля, леса.Смотрит на все это мастерица и через руки преображает впитанную красоту в геометрию переплетений. Да каких! Иные узоры требовали в работе от 100 до 400 пар коклюшек! И каждой нужно дать свой черед, свой выход. Ни один шаг не перепутать, чтоб не спугнуть гармонию! Такому уму сам Лобачевский обзавидуется! В те времена были на Руси почти два десятка только самых заметных мощных кружевных промыслов – Колязин, Галич, Кострома, Рыбинская слобода, Орел, Елец,Мценск, Ростов, Михайловское, Зарайское, Серпухов, Подольск, Дмитров, Козельский уезд, Вологда, Белозерск, Кириллов, Вятка.Каждая губерния имела своих мастериц. Каждое местечко отличал неповторимый кружевной почерк. Были и школы для обучения этому ремеслу. Они существовали на средства земских собраний.Промысел поощряли, поддерживали. И было что! Умения иных женщин были столь велики, что на ярмарках купцы перекупали их вещи, продавали за границей. А оттуда другие, выкупив за бешеные деньги, привозили русское кружево назад, домой, как образец европейского качества. Именно качество – отличительная черта наших умелиц.Не так давно Вячеслав Зайцев попросил вятских мастериц сделать для своей коллекции кружевные юбки на коклюшках. И что же? Когда мэтр увидел готовые изделия, он поразился – где швы? В этом русский кураж – сделать вещь так, чтобы было не различить – где шов, где лицо, а где изнанка? Кстати, в наших редких магазинах коклюшечное кружево как раз и выставляют – по незнанию, конечно, изнаночной стороной. А в точке на Арбате, например, козлы с валиком годами лежат «вверх ногами». Мастерицы в негодовании. Большинству – дела нет. Ведь русское кружево и для самой России уже давно – седая экзотика, как русский кокошник или красный сарафан.[b]Искусство кройки и житья[/b]Уж слишком ювелирное, бесконечно кропотливое и трудоемкое это дело – коклюшки! Один жилет кружевница может делать больше полгода! Опять же на выходе вещь себя не окупает. Дивная, изысканная вятская кружевная скатерть, над которой несколько месяцев корпели 8 (!) кружевниц, стоит, конечно, не 30 тысяч рублей – в три раза больше. А подели эти 30 тысяч на 8 человек… Так-то.– Я сразу говорю: «Если вы хотите заработать на кружеве, вы пришли не туда», – объясняет педагог курсов коклюшечного кружевоплетения центра творчества «Кижи» Наталья Рычкова. – Надо быть реалистами. Никакой коммерческой отдачи это занятие не дает.Сама Наталья, несмотря на то что «в кружеве» почти 10 лет, ни разу не сделала вещи на заказ. Не продала ни одной своей работы. Это принципиальная позиция. Кружево – ее путь, ее религия, ее мантра, ее все! Было время, девушка из Вятки даже нитку не умела вдеть в иголку. Сильный характер, энергия бьет через край. Но куда их приложить? В иняз кировского вуза – не поступила. Вот мама и посоветовала пойти, чтобы не терять время, в училище, выучиться «на портниху».А там повезло с мастером – сухую теорию – побоку! Все – через руки. Был карман на бумаге, стал реальный – на ткани.– Я просто заболела шитьем! – говорит Наталья. – Свобода не зависеть от магазина, выразить себя. Никого не просить, взять и сделать! Уже через месяц я купила на 10 рублей в магазине ткань и сшила свою первую блузку.Когда Наталья родила сына, и грянул дефолт, умение кроить и шить тоже сильно пригодилось.Ползунки из футболок выходили просто замечательные! К тому времени она уже закончила с отличием швейный учебно-производственный комбинат. Год отработала в ателье, получила (единственная в семье!) диплом о высшем образовании по специальности «филолог». И преподавала делопроизводство в местном техникуме.«Черный вторник» привел Наталью в замешательство. На что потратить зарплату – купить транспортный абонемент или килограмм сосисок, чтоб варить ребенку по утрам? Дилемму решил муж: «Бросай все и приезжай ко мне!», – твердо заявил он. Единственная любовь – Вадим к тому времени закончил питерскую физмат школу при ЛГУ, московский физтех и поступил в аспирантуру. В общем, она как декабристка, сорвав из теплого родительского гнезда двухлетнего ребенка, перебралась вслед за мужем в столицу.…А там – комната в студенческом общежитии, вопрос где жить завтра, отсутствие проклятой прописки. В общем, картина: провинциалы в Москве. Это не Вятка, которую можно пройти пешком из конца в конец. Главное испытание случилось в 98-м. Они как раз снимали жилье на Каховке, когда в одном из домов прогремел взрыв.Сын-первоклассник отказывался спускаться в метро. Она писала трагические стихи. В общем, депрессия накрыла с головой. И тут – о, чудо! Зайдя как-то в книжный магазин, наткнулась на сборник по рукоделию. Книга будто сама раскрылась на главе «коклюшечное кружево». И это оказалось пропуском в новый, волшебный и удивительный мир.[b]Балахнинский манер[/b]Одно из недавних ее личных открытий, культурный шок, как говорит Наталья – балахнинские кружева. Балахна – маленький городок под Нижним Новгородом. Тут издавна добывали соль, а мастера ходили в балахонах. Отсюда и название. Нынче даже в справочнике по балахнинским промыслам нет ни строчки о коклюшечном кружеве. Для всех оно давно умерло, почило в бозе.А пытливая Наталья обнаружила – есть в городке мастер. Да какой! Плетет изделия такой сложности и чистоты – королям носить не стыдно! Надо заметить, что раньше на Руси многие мастерицы обладали навыком многопарного кружевоплетения – как раз того самого, когда с валика свисало по 200–400 коклюшек (в вологодском, для сравнения, обходятся десятком). А теперь подобное уцелело лишь в двух промыслах – в михайловском (рязанском) и здесь на Балахне.Но в Рязани кружево сочное, яркое, цветное, народное, жизнерадостное. Под стать местной вятской игрушке. В Балахне же оно – ну, такое изысканное и благородное, просто не описать! Потому что в основе его – французские тонкие кружева, где на сетчатом (вроде как тюлевом) фоне – вазоны, цветы роскошные. При этом выплетаются узор и фон одновременно – в этом состоит одно из ноу-хау «балахнинского манера».Вот как раз таким манером и плетет кружева местная мастерица Галина Котова. Много лет ходила она на работу мимо филиала Городецкой строчевышивальной фабрики. Из раскрытых окон призывно стучали коклюшки. И однажды Галина Александровна не выдержала. Свернула с нахоженного маршрута. И тоже ушла в кружева с головой навсегда.[b]Как Атлантида…[/b]Много таких настоящих энтузиасток, подлинных носителей редкого промысла, встретились Наталье по жизни. Взять хотя бы вятского мастера по кружеву Валентину Песикову. Или московскую мастерицу Екатерину Кольга. Екатерине Романовне 80 лет! Уж и на улицу-то не выходит бывший педагог. А страсть к кружеву не отпускает. И она продолжает плести – не для учениц, как раньше, а просто для себя, дочери, внуков и правнуков.Екатерина Романовна стала первым педагогом Натальи. Первые два года та сама осваивала мудреную науку коклюшек по книге. Муж «читал» схемы, она повторяла их руками. А потом подруга наткнулась в газете на объявление – центр творчества «Кижи», набор в кружок кружевоплетения.– О! Да вы потомственная! – посмотрев ее работы, одобрила Екатерина Романовна. «Нет, но очень хочу плести», – ответила Наталья.С того и началось… Екатерина Кольга привила ученице вкус и полную преданность любимому делу.– Ты, Наташа, не смотри на сложность работы, – бывало, скажет. – Она может с виду и не очень сложная. Но прелесть свою имеет!Когда Екатерина Романовна уже не смогла выходить из дому, Наталья приняла у нее эстафету. И вот уже 6 лет преподает в «Кижах» кружева. Поступила в РГГУ, получает третью профессию – искусствоведа. Теперь у нее уже свои ученицы, которых она возит по музеям, в родную Вятку, Балахну – дышать аурой промыслов, впитывать творчество местных мастеров из первых рук.Потому и переживает Наталья страшно за любимое дело, за марку «русские кружева», что ситуация с ним, по ее словам, катастрофическая. Целый пласт этой подлинно народной культуры, которая могла бы составить гордость нации уходит как Атлантида на дно. И восстановить эти знания невозможно. Есть только один способ – расплести готовое кружево, чтоб узнать, как оно сделано. Но это значит срубить тот самый сук…Галина Котова из Балахны, после закрытия фабрики, ведет кружок учениц. Занимает 1 места на престижных выставках. А зарплату получает… 3 тысячи рублей. В родном вятском училище Натальи, где кружевоплетение преподают уже 115 лет (!), тоже дела не важны. Престиж ремесла падает. В этом году даже набора на курс нет.Выкручиваются за счет обучения инвалидов. Дело это, безусловно, благое. Вот только уровень кружевоплетения снижается неумолимо.Изюминка, тайна, уходят вместе со старыми мастерами. А кто придет им на смену?[b]Стучат коклюшки, вьется нить[/b]…Раз в неделю они собираются здесь, чтобы надеть русские сарафаны, достать козлы, расправить начатые образцы. Прочь вылетают из головы все заботы, проблемы.– Ну что, девушки, поиграем в «красавиц»? – со смехом обязательно озвучит кто-нибудь привычную шутку.Стучат коклюшки. Вьется, переплетается нить. Для них важен не результат, а процесс. Они плетут, чтобы плести. Хорошо, конечно, когда появится на свет новый ажурный воротник, воздушный шарф, изящная картина. Но уже маячит где-то на горизонте сознанияновый узор. Дразнит азарт испробовать неизведанный ход, технику, материал.– Сколько вы так можете? – спрашиваю их.– Да хоть целый день, – смеются они.