Лубянская сирота

[b]В обществе — раздрай: что делать с памятником Дзержинскому? Для одних Дзержинский — неподкупный, бескомпромиссный борец с преступностью, рыцарь революции с горячим сердцем и чистыми руками. Для других — олицетворение террора, палач с руками по локоть в крови. Третьи вспоминают, что памятник Дзержинскому — это выдающееся художественное произведение.[/b]Этим «третьим», видимо, можно возразить: а что, собственно, случилось с памятником, с выдающимся художественным произведением? Дзержинский цел и невредим. Его просто с одного места переставили на другое. К тому же это у нас не впервой. Пушкина, и того переставляли. И старого Гоголя задвинули во двор…Но вряд ли такого рода аргументы убедят поклонников скульптора Вучетича. Дело в том, что монументальное искусство — это такой жанр, художественная ценность которого в значительной степени зависит от места его нахождения.Картина может быть выставлена в любом зале. Она может путешествовать по разным музеям, из города в город, из страны в страну. На ее художественной ценности это никак не сказывается. Но монумент должен стоять только на том месте, для которого его создавал скульптор, взаимодействуя с архитектором и учитывая его рекомендации.К великому сожалению, в Москве большинство памятников не составляет с окружающей местностью гармоничного единства. И чаще всего виноваты в этом не скульптор с архитектором, а виноваты потомки, не позаботившиеся о сохранении этой гармонии.Когда Опекушин ставил на Страстную площадь своего Пушкина, эта площадь была совсем другой, абсолютно не похожей на нынешнюю. Нет сомнений, если бы Опекушину пришлось делать памятник в наше время, он изваял бы совершенно другого Пушкина, с учетом современных архитектурно-композиционных особенностей Страстной.Памятник же Дзержинскому был установлен на Лубянке в 1958 году, когда площадь уже почти сформировалась в том виде, в каком мы ее знаем сегодня. И трудно найти в Москве еще пример, когда бы памятник так удачно вписывался в местность. Разве что Маяковский на Триумфальной.Но, похоже, всему этому не придается теперь особенного значения. Вот некоторые предлагают сейчас возвратить на Лубянку фонтан, который когда-то там стоял. Но понимают ли они, что тот фонтан и нынешняя площадь несовместимы?Творение И. П. Витали еще в 30-е годы было на своем месте, потому что очень гармонично вписывалось в низкорослую — двух- и трехэтажную — старую Лубянку. Но с тех пор Лубянка радикально изменилась, вытянулась вверх, и возвратить туда фонтан может только совершенный эклектик.Какого именно характера архитектурная доминанта просится на эту площадь, очень верно догадались в свое время скульптор Е. В. Вучетич и архитектор Г. А. Захаров. Это должен быть монумент высокий, стройный, устремленный ввысь. И они поставили здесь своего «железного Феликса».А в 1987 году, когда на углу Мясницкой и Лубянского проезда было построено административное здание, под стать уже имеющимся, площадь замкнулась и превратилась в законченный архитектурно-планировочный ансамбль, уникальный, своеобразный, неповторимый. И получилось, что не только памятник Дзержинскому создавался для этой конкретной площади, но и сама площадь затем обустраивалась и оформлялась «под Дзержинского». Поэтому фонтан для ее нового облика — ну уж никак не годится.[b]Р.S.[/b] [i]Вчера замглавы президентской администрации Владислав Сурков, видимо, озвучивая мнение Кремля, заявил, что восстановление памятника Дзержинскому на Лубянке «несвоевременно и неприемлемо», так как «эта проблема носит не столько архитектурный или идеологический, сколько этический характер». Что же будет воздвигнуто на месте «железного Феликса»? Неужели снова фонтан?[/i]