Легенды Донского кладбища

[b]На рубеже XIX—XX вв. в Москве появилось сразу несколько новых кладбищ: они были устроены с внешней стороны стены некоторых московских монастырей, в которых к тому времени хоронить умерших было практически негде. Так возникло и новое Донское кладбище.[/b]Именно здесь в 1910 году был похоронен председатель первой Государственной Думы Сергей Андреевич Муромцев, один из основателей конституционно-демократической партии, профессор гражданского права Московского университета.Могила С. А. Муромцева — это величественное надгробие. Оно представляет собой довольно большую площадку, замощенную гранитным камнем серого цвета со строгой гранитной же стеной на заднем плане. У самой стены, на высоком постаменте, стоит бронзовый бюст С. А. Муромцева работы Паоло Трубецкого.У С. А. Муромцева была племянница Вера. В 1906 году она вышла замуж за подающего надежды «беллетриста» Ивана Бунина. В Москве они жили мало — Бунин любил путешествовать. Но чаще всего на лето Иван Алексеевич и Вера Николаевна возвращались в Россию и жили под Москвой — в Царицыне, где у С. А. Муромцева была огромная дача. Об этом не говорится ни в каких источниках, но вполне вероятно, что они побывали на могиле своего знаменитого родственника. Но вот на могилу другого родственника на этом же кладбище Буниным так и не пришлось сходить. В 1918-м они убежали от революции на юг, а затем и в Париж. А в 1921 году здесь, у самого мемориала председателя Государственной думы, был похоронен старший брат писателя — Юлий Алексеевич Бунин, литератор и журналист. В том, что Иван Алексеевич сделался литературной величиной мирового значения, – важнейшая заслуга его старшего брата. Юлий Бунин не уехал из голодной Москвы и умер, в сущности, от истощения. Его могила сохранилась случайно. Многие годы она была в полнейшем запустении. К 1980-м годам надпись на табличке практически невозможно было уже прочитать. Лишь после того как известный писатель Валентин Лавров выступил по этому поводу в печати, на могиле Юлия Бунина появилась мраморная плита.Революция сделала новое Донское самым необычным кладбищем во всей России. Существуют свидетельства, что еще в 1918 году Ленин велел приобрести за границей несколько печей для кремирования трупов. Предсовнарком был решительным ненавистником всяких традиций, а уж тем более связанных с религиозными обрядами. Ленин и ленинцы, отвергающие «обскурантизм церковников», очень хотели внедрить в массы «материалистическое» отношение к смерти. Поэтому кремация имела не столько гигиеническое, сколько идеологическое значение.В самый тяжелый год гражданской войны — в 1919-м — был объявлен конкурс на проект крематория. Победил в конкурсе талантливый архитектор-конструктивист Дмитрий Петрович Осипов.Он предложил неожиданное, а главное – экономическое решение. По его проекту крематорием после незначительной переделки должен был стать недавно построенный Серафимовский храм на новом Донском кладбище. Оказалось, что под этим храмом были обширные подвальные помещения, вполне пригодные для установки там печей. Действительно, Осипову и не потребовалось особенно переделывать здание: самой существенной переменой стало возведение вместо купола квадратной башни метров двадцать высотой, застекленной вертикальными витражами. Здание, выкрашенное под «мокрый бетон», приобрело строгий, подчеркнуто «траурный» вид. Задымил объект аккурат на 10-летнюю годовщину великого Октября. Жильцы в соседних домах обычно не развешивали на балконах белье — ветер мог принести на него сажу.В период репрессий с Лубянки, из Лефортова, из других мест сюда грузовиками свозили трупы казненных или замученных. И сейчас на территории нового Донского кладбища погребен прах В. К. Блюхера, А. И. Егорова, М. Н. Тухачевского, И. П. Уборевича, И. Я. Якира, А. В. Косарева, И. В. Косиора, П. П. Постышева, А. И. Угарова, В. Я. Чубаря, М. Е. Кольцова, В. Э. Мейерхольда и многих других. В глубине кладбища, на перекрестке двух дорожек, стоит обелиск в память о жертвах репрессий, а вокруг него в землю воткнуты десятки табличек с именами. Такую табличку здесь может установить каждый, у кого был репрессирован кто-то из близких.В годы работы Донского крематория через него прошли десятки тысяч. Одних только солдат Великой Отечественной, умерших в московских госпиталях, здесь было кремировано и похоронено в братской могиле 15 с лишним тысяч человек.Очень много здесь похоронено революционеров с дооктябрьским стажем, политкаторжан, участников революции 1905 года, причем не только большевиков. Здесь покоится даже совсем уже «экзотический» революционер— участник Парижской коммуны Гюстав Инар (1847—1935). Некоторое время в зале находилась урна с прахом Владимира Маяковского, но затем его перенесли на Новодевичье. А в 1934 году здесь был кремирован сам автор проекта крематория — архитектор Д. П. Осипов.Здесь же находится одна очень интересная могила. На высоком черном гранитном постаменте установлен бюст человека средних лет. И никаких надписей на камне! — ни имени, ни даты. Говорят, что здесь похоронен известный шпион Олег Пеньковский. Имея доступ к важным государственным секретам, он продал их западным спецслужбам, но был разоблачен и казнен. Родственникам якобы выдали его тело и даже разрешили похоронить в Москве, но только с условием, что на его могиле не будет никакой надписи.Но если антисоветский шпион Пеньковский — это, скорее всего легенда, какие существуют на каждом кладбище, то советские шпионы здесь действительно похоронены. Эти люди известны практически всем. Это, например, крупнейший, как о нем иногда говорят, разведчик ХХ века Фишер Вильям Генрихович (Абель Рудольф Иванович) (1903—1971). Или Судоплатов Павел Анатольевич (1907— 1996).Очень много на новом Донском похоронено деятелей культуры. Иногда здесь можно сделать неожиданное открытие. В энциклопедии «Москва» написано, что и Фаина Георгиевна Раневская похоронена на Новодевичьем кладбище. Не тут-то было! Ее могила — на Донском. Кажется, ее вообще никогда не интересовал престиж по-советски. У нее было несколько орденов, которые она не носила, а держала в коробочке с надписью «Похоронные принадлежности». А завещала она, чтобы ее похоронили на Донском, там, где покоилась ее сестра.Среди сотен мраморных досок, закрывающих ниши с урнами по длинной кладбищенской стене, есть ничем не примечательная дощечка с надписью: «Константин Никитич Митрейкин. 1905—1934».Этот человек, наверное, вообще не сохранил бы о себе никакой памяти, если бы Маяковский в поэме «Во весь голос» не упомянул некоего «кудреватого Митрейку», поэта-графомана, с его точки зрения.И действительно, вместе с сотнями таких же незначительных сочинителей стихов он практически выпал из поля зрения даже специалистов. Выпустивший недавно большую антологию поэзии Евгений Евтушенко поместил туда и несколько строчек из его сочинений. Но в примечаниях написал, что сам Митрейкин неизвестно где похоронен. А он тут — Митрейкин — в стене Донского кладбища. Рядом с митрейкиным стоит невысокий камень розового гранита с размашистой надписью «Александр Родченко». Этого известного в свое время дизайнера и художника-авангардиста тоже вспоминают теперь чаще всего в связи с Маяковским: они вместе входили в левый фронт искусств.Неподалеку от бывшего крематория стоит величественный монумент — большая черная плита с надписью «Поэт Борис Брянский». И тут же, под этим камнем, покоится другой поэт, отец первого — А. Д. Брянский, известный больше под псевдонимом Саша Красный. Этот Саша Красный, скончавшийся в 1995, безусловно, войдет, и уже вошел, в историю литературы: он умер на 114-м (!) году от роду, установив рекорд продолжительности жизни среди писателей.А слева от входа на кладбище, в стене, покоится прах драматурга Якова Петровича Давыдова-Ядова (1884—1940). Вряд ли теперь кто-то помнит самого драматурга и его драматургию. Но вот одно его произведение стало, как говорится, народным и, наверное, проживет ровно столько, сколько будет жить сама русская культура. Это слова песни «Купите бублички».Вся история ХХ века представлена на Донском. По захоронениям здесь можно выстроить подробнейший рассказ об эпохе — от первых политкаторжан до возвратившегося из эмиграции советского диссидента, ученого и поэта Кронида Любарского (1934—1996).Что ни захоронение, то повод вспомнить какую-нибудь байку о советском режиме. Вот, например, могила Бетти Николаевны Глан. Она была когда-то директором ЦПКиО им. А. М. Горького. Однажды ей позвонили из Кремля и сказали, что товарищ Сталин сегодня посетит парк. И объявили, когда именно он придет. Бетти Николаевна решила, что к этому времени она успеет сходить в парикмахерскую — не могла же она предстать перед любимым вождем с куафюрой, не убранной по высшему разряду. Но Сталин приехал раньше и директора парка на работе не застал. В результате Бетти Николаевна получила все, что причиталось советскому человеку в таких случаях. А в ЦПКиО с тех пор завелась традиция, которую там соблюдают по сей день – в рабочее время директора всегда можно застать на службе.На новом Донском еще похоронены отец Н. И. Бухарина — Иван Гаврилович (кстати, Бухарины жили не так далеко от этого кладбища — на Ордынке), историк Москвы Петр Васильевич Сытин, художественный руководитель Государственного еврейского театра Соломон Михоэлс, популярная в 60-е годы певица Майя Кристалинская…В конце 90-х годов квадратная башня осиповского крематория была разрушена, а над зданием поднялся пирамидальный купол с крестом. Траурный, «мокрого бетона», цвет сменил веселенький розовый. В бывшем зале прощания вместо органа теперь — алтарь.