О том, как 50 лет назад начиналось «дело врачей», рассказывает сын известного медика, доктор исторических наук, профессор Яков Этингер — Яков Яковлевич, давайте сначала напомним читателям, что 50 лет назад, 13 января 1953 года, было опубликовано сообщение ТАСС об «аресте группы врачейвредителей»...—...Шесть еврейских фамилий и три русских. В сообщении ТАСС утверждалось, что эти врачи (а это были светила отечественной и мировой медицины) по заданию американской и английской разведок, сионистской организации «Джойнт» путем вредительского лечения умертвили секретарей ЦК Жданова и Щербакова и пытались сократить жизнь маршалов Василевского, Говорова, Конева и других государственных деятелей.— Известно, что первым из числа врачей был арестован ваш отец — известный профессор-кардиолог Яков Гиляриевич Этингер… — Отца хорошо знали в медицинском мире. Несколько лет назад в Библиотеке Конгресса США я обнаружил документ, где говорится, что в 1950 году группа видных деятелей мировой медицины обсуждала возможность выдвижения отца на Нобелевскую премию «за исключительно оригинальные работы в области кардиологии». А арестовали его задолго до появления тассовского сообщения — 18 ноября 1950 года. Были арестованы также моя мать (тоже врач) и я, тогда студент исторического факультета МГУ.— А вас-то за что? — Дело в том, что поначалу отцу и нам всем инкриминировали антисоветскую агитацию. Подняв в архиве следственное дело отца, я узнал, что еще с весны 1949 года в нашей квартире органы госбезопасности установили прослушку, записи всех разговоров передавались министру МГБ Абакумову, а тот докладывал о них в ЦК и лично Сталину.— Было что слушать? — Видимо, было. Отец заведовал кафедрой во 2-м медицинском институте и долгое время был консультантом Лечебно-санитарного управления Кремля.Среди его пациентов были не только самые большие советские начальники, но и известные деятели науки, культуры и искусства, многие из которых становились друзьями нашей семьи. Хорошо помню, например, надпись, сделанную Маршаком на книге переведенных им сонетов Шекспира, которую он подарил отцу: Пришли сонеты в СССР сквозь долгие века.Тому причиной Этингер, лечивший Маршака.Говорили, разумеется, не только о поэзии. Звучала и резкая критика сталинской внешней и внутренней политики.— Тогда при чем здесь «дело врачей»? — Уже на первом допросе 20 ноября 1950 года подполковник Рюмин, который вел следствие, предъявил отцу обвинение во вредительском лечении секретаря ЦК и МК партии Щербакова.Вряд ли тогда у Сталина уже был сценарий «дела врачей», скорее всего это было «открытием» Рюмина, но когда сценарий этой громадной провокации созрел (это случилось в июле 1951 года), усердия Рюмина оказались как нельзя более кстати.— Но ведь основную группу врачей арестовали только в ноябре 52го… — Да, сценарий «дела» начал «сочиняться» раньше. Я почувствовал это и на себе. Через год после ареста я был отправлен по этапу на Колыму. И вдруг совершенно неожиданно в сентябре 1951 года меня возвращают в лефортовскую тюрьму, и полковник Носов, который раньше вел мое дело, заявляет: «Нам хорошо известно, что ваш отец вместе с профессорами Виноградовым, Вовси, Гельштейном и другими преступниками занимался вредительским лечением выдающихся советских деятелей. Рассказывайте». Меня снова начали избивать, держать в карцере уже по «делу врачей». Между тем, тогда они еще не были арестованы.— «Дело врачей» стало пиком сталинской антисемитской кампании. Почему именно — врачи? — Ну, это понятно. Можно было обвинить (и обвиняли) в пособничестве империалистам ученых, писателей, театральных критиков и т.п. Но их мало кто знал, а для широких народных масс требовался шок небывалой убойной силы. Чтобы он мог взорвать общественное сознание и вызвать массовые антиеврейские настроения. Врачи-убийцы! Что могло быть сильнее? Более прямое попадание трудно было найти. И здесь старания Рюмина очень пригодились.— А вы сами с Рюминым встречались? — Хорошо его помню. Это был человек среднего возраста, довольно полный, с гладко зачесанными волосами. Периодически во время допросов он врывался в кабинет следователя, осыпал меня площадной бранью, кричал: «Мы вас, евреев, всех передушим. Мы покажем, что мы можем сделать с вами, жидовская морда». И тому подобное.— Смерть Сталина спасла арестованных врачей, но ваш отец не дожил… — Его особенно жестоко избивали, сутками не давали спать.Состояние отца, страдавшего грудной жабой, с каждым днем резко ухудшалось. В период следствия у него случилось в общей сложности 29 острых сердечных приступов, 10 из них — в кабинете Рюмина. 2 марта 1951 года, вернувшись после очередного допроса в камеру, он, как говорится в материалах следственного дела, «подошел к столу, откусил кусочек хлеба, сделал несколько шагов по направлению к двери и в бессознательном состоянии упал». Это были его последние мгновения. До смерти диктатора оставалось два года.Снимки Я. Г. Этингера сделаны в день ареста, 18 ноября 1950 г., во внутренней тюрьме МГБ СССР.