КОГДА у маленьких москвичей начинались летние каникулы (что происходило, как правило, во второй половине июня) – в начальных школах – раньше, в гимназиях – позднее, – перед их родителями вставал вопрос летнего отдыха. Для большинства состоятельных московских семей он решался достаточно легко. На это время множество семейств становилось дачниками и, оформив договор о найме еще в марте-апреле, уже растекалось по разным Малаховкам, Перервам, Перловкам, Немчиновкам, окрестностям Пушкино и Люблина и прочим ближним и относительно дальним окрестностям столицы. Дачная жизнь была сладкой – игры, катание на велосипедах, походы в лес со взрослыми и вечерние костры (без них) на берегу речки... Мемуары тех лет сохранили ностальгические воспоминания о вечерах в саду с самоваром, мороженое на ближайшей железнодорожной станции, атмосферу добра и легкой летней лени... Сохранившие связи с миром дворянских имений уезжали в разные уголки Московской и дальних губерний. А люди попроще вспоминали о существовании деревенских родственников. Каждая социальная категория имела свои излюбленные места летнего отдыха – с чадами, домочадцами и даже с кухарками и горничными. Те, кто не имел возможности уехать «на природу», оставался в городе. Хотя столичное лето бывало порой малоприятным. Детям малоимущих родителей стремились, как могли, помочь московские власти и энтузиасты педагогического дела. Одним из таких людей был Станислав Шацкий, педагог-экспериментатор, автор множества трудов по проблемам воспитания. Еще в 1905 году он создал в Москве первые в России детские клубы, а летом 1911-го организовал вместе с женой и несколькими единомышленниками первую подмосковную детскую летнюю колонию «Бодрая жизнь», находившуюся на территории современного Обнинска. В этой колонии каждое лето находилось место для 60–80 мальчиков и девочек из бедных семей. Основой жизни для них был не только отдых, но и физический труд: приготовление пищи, самообслуживание, благоустройство, работа на огороде, в саду, в поле, на скотном дворе... Свободное время отводилось играм, чтению, постановкам спектаклей, занятиям музыкой... Организацией летних детских колоний занималась и городская власть. При управе была создана специальная комиссия, которая вместе с общественными организовывала для наименее обеспеченных детей отдых в деревне. Средства на эти цели давали благотворители. Маленьких москвичей также отправляли в летнюю колонию в Евпатории, созданную на общественных началах. Еще одной формой организации детей школьного и дошкольного возраста были детские площадки, частично содержавшиеся на средства Московской городской управы. Первые из них возникли в Москве в 1895 году под руководством Н. С. Филитиса, а регулярная работа началась чуть больше ста лет назад, в 1909 году. Площадки эти были организованы в семи местах: на Пречистенском, Тверском, Новинском и Зубовском бульварах, в Грузинском сквере, Екатерининском парке и Александровском саду. На одной площадке собиралось по 400–500 детей, в том числе дошкольников. Кроме игр на свежем воздухе, познавательных занятий с детьми, широко практиковались и однодневные загородные экскурсии, которые собирали до 1200 детей разных возрастов. С 1909 года город начал выделять средства и на организацию этой работы, и на оплату руководителей, стремясь, чтобы такие площадки создавались не только в центре города, но и на рабочих окраинах. А еще в первые десятилетия ХХ века в Москве появились и первые «настоящие тимуровцы». Случилось это задолго до выхода в свет знаменитой повести Аркадия Гайдара, в разгар Первой мировой войны. Дело помощи семьям людей, призванных на военную службу, начали в 1915 году московские студенты. Но вскоре многие из них сами отправились на фронт добровольцами, а их почин подхватили тогдашние скауты – гимназисты, реалисты, ученики частных школ, собранные в команды, под руководством преподавателей-энтузиастов разъехались по деревням Московского уезда. Занимались в основном заготовкой сена. Вначале в течение 2–3 дней учились этой премудрости, а потом работали, как взрослые… Крестьяне встретили их сначала недоброжелательно. По адресу ребят, одетых в лапти, слышалось: «Новая барская затея! Какая польза от лапотников-белоручек?» Но это не смущало ребят. Они трудились от зари до зари, помогая в основном семьям, оставшимся без кормильца. Работали бесплатно. Справившись с работой в одной деревне, переходили в соседнюю деревню или село. Жили в школах. Ели из общего котла, а за продуктами ездили в Москву. Потому как местные лавочники вздули цены «для приезжих» в 2–3 раза. Сами «дружинники» получали от земства 10 рублей на проезд и экстренные расходы и по рублю в сутки «кормовых». К осени 1916-го отношение к школьникам в деревнях изменилось: их благодарили и даже приглашали поработать… за плату в богатых хозяйствах. Некоторые исследователи считают, что именно мемуары бывших скаутов, к тому времени арестованных или высланных из Москвы новыми властями страны, и использовал при создании своей повести Аркадий Гайдар, который просто переместил своих героев в более позднее время, надев на них, вместо скаутских, красные галстуки... [b]Справка «ВМ»[/b] [i]Слово «дача» происходит от глагола «давать». В Московской Руси были известны «дачи» – земельные участки, которые раздавались боярам и дворянам. Здесь проживали крестьяне, которые платили своему хозяину ренту, а сам хозяин появлялся очень редко. Делами ведал управляющий или староста. Самые древние предки современных дач – подмосковные боярские резиденции, или просто «подмосковные». Почти у каждого знатного человека было собственное поселение с окрестными землями недалеко от столицы, где он с семьей проводил летние месяцы. Подмосковные не приносили значимого дохода своим владельцам. Здесь устраивались разнообразные приспособления для увеселения или занятия любимым делом. В поместьях богатых и знатных бояр разбивали сады с восхитительными беседками и оранжереями, устраивались зверинцы и пруды.[/i]