Часто говорят, будто яблоко от яблони падает недалеко. В большинстве случаев это действительно так: дети (по крайней мере до начала самостоятельной жизни) тянутся к родителям, вольно или невольно копируют их привычки, а бывает, даже повторяют их серьезные жизненные промахи. Но все это относится если не ко взрослым отпрыскам, то по крайней мере к более-менее вошедшим в ум, способным худо-бедно, хотя бы на школьном уровне, анализировать окружающие события и принимать решения. А если вместо плода – только-только завязавшийся бутончик, волею судьбы брошенный в водоворот человеческих страстей, низменной подлости и махрового предательства? Если его в самом начале жизни вынуждают выбрать между родительскими яблонями, нисколько не задумываясь не только о пагубных последствиях такого выбора, но и об откровенно демонической сущности подобной альтернативы? Если кто хочет поискать в современном гражданском судопроизводстве побольше черноты – милости просим к делам о дележе детей при разводе супругов.Здесь с участием третейского арбитра-Париса (органов опеки, призванных, по идее, защищать интересы несовершеннолетних, представляя само общество) разыгрываются такие шекспировско-латиноамериканские страсти, что мифическим Афродите с Афиной и не снилось. Правда, достоянием гласности чаще всего становятся подобные эпизоды, связанные с семьями медийных персонажей – звезд, политиков, актеров. Но и в омутах помельче подчас такое водится…[b]«Сына больше не увидишь»[/b]Москвич Оганес Акопян влюбился в жительницу Химок Елену Уколову. Как говорится, со многими такое случается, и мало кто от этого умирает. Тем более что любовь, по крайней мере поначалу, была сильной и взаимной, и 9 июля 2004 года эти достойные граждане России вступили в официальный брак. Более того, отношения между новобрачными развивались столь активно, что уже 19 августа того же года Рязанский отдел столичного управления ЗАГС зарегистрировал появление на свет плода супружеской любви – маленького Матевоса Оганесовича.Долго ли, коротко ли, но отношения между мужем и женой дали трещину. И это тоже случай далеко не из ряда вон. Правда – рассказы Уколовой о фоне, на котором это происходило (мол, муж иной раз мог после трехдневной отлучки заявиться домой под утро в грязи и в крови, а на недоуменные расспросы довольно нервно отвечал: «Я блатной и никогда другим не стану, а перед тобой отчитываться не обязан»). Но даже если поверить рассказам Елены Сергеевны, будто бы однажды Оганес в эмоциональном порыве признался ей, что прежде вместе с отцом состоял в криминале, а некоторые бизнес-связи, оказывается, тянутся с того времени – и это по нынешним меркам совсем не трагедия. В конце концов, даже большинство мафиози (от мысли причислять к которым Оганеса Акопяна мы далеки) предпочитают улаживать жизненные конфликты в рамках приличий, не вынося сор из избы.Здесь, увы, вышло иначе.– Придя к мысли о невозможности совместного проживания, я увидела, что наш брак не имеет перспектив, – говорит Елена Уколова. – Но никаких действий в этом направлении предпринять не успела: 28 апреля 2008 года муж буквально вышвырнул меня из своей квартиры в Кузьминках, где мы жили, оставив Матевоса при себе. А потом намекнул, что сына я больше не увижу, а если попытаюсь искать правды в суде – меня или отправят на тот свет, или компетентные органы обнаружат у меня наркотики.После озвучивания столь серьезных намерений ничто не смогло удержать супругов от бракоразводного процесса, в ходе которого Оганес, впрочем, настаивал, будто семью восстановить можно. Однако в предоставленный судом срок стороны примириться не смогли, и на сцену вышли муниципальные органы опеки и попечительства, обязанные выдать свои рекомендации по месту проживания ребенка.[b]Хождение по мухам[/b]Каждая из этих структур – и Кузьминского района столицы, и подмосковных Химок – высказалась в пользу «своих» территорий. Изучив их материалы, а также заслушав многочисленные свидетельские показания, 13 ноября 2008 года судья Кузьминского суда столицы Никитина выносит решение расторгнуть брак Акопяна с Уколовой, а местом проживания 4-летнего Матевоса определяет химкинскую квартиру мамы.Противоположную сторону такой поворот дела, понятно, не устроил, и Оганес Акопян обжаловал это решение в Мосгорсуде.С этого момента начинается длительная череда казуистических, процессуальных и бюрократических «блох» (или, если угодно, мух), которые разные ветви государственной власти России подкладывают Уколовой на ее пути в борьбе за сына.Сначала 22 января 2009 года судебная коллегия по гражданским судам Мосгорсуда отменяет решение суда первой инстанции в части определения места жительства ребенка по довольно странному мотиву. А именно: противоречия между двумя органами опеки и попечительства оттого-де и возникли, что каждый из них обследовал лишь один («свой») адрес. Честно говоря, мнение судьи Васильевой об обязательном комиссионном характере изучения бытовых условий обоих супругов с житейской точки зрения странно, тем более что речь идет о разных субъектах Федерации.А если бы отец жил во Владивостоке, а мать в Калининграде? Что, тогда представители обоих органов тоже должны кататься за госсчет в командировки, чтобы осмотреть квартиры разводящихся супругов? А зачем тогда суд общегражданской юрисдикции, который, по идее, уже высказался по поводу этих разночтений? Но что сделано, то сделано.Теперь обе опеки по новой, уже комиссионно, выдали свои рекомендации. Позиция кузьминского органа изменилась: по-прежнему настаивая на более предпочтительных жилищных условиях отца, его представители констатировали, что ответчик препятствует общению матери и ребенка, и поэтому Матевоса целесообразно определить к маме. Кое-что новое представила суду и химкинская опека. А именно – свое заключение по опросу ребенка от 16 марта 2009 года.«Мать любит своего сына и переживает, что его нет рядом, – написано там. – Отец ребенка сознательно и упорно нарушает права матери на общение с ребенком, наносит душевную травму своему сыну». Приводится в этом заключении и ответ Матевоса маме о том, что он ее помнит, но у него теперь другая мама.Учтя, помимо упомянутых документов, показание еще десятка свидетелей с обеих сторон, 17 апреля прошлого года судья Кузьминского суда Пронина выносит повторное решение о проживании Матевоса Акопяна с матерью.Снова ответчик направляет кассационную жалобу, но теперь уже, промурыжив дело еще едва ли не полгода, Мосгорсуд своим определением от 6 августа 2009 года оставляет решение Кузьминского суда без изменения, и вскоре то вступает в законную силу.С данного момента истица Ел на Уколова вступает в роль взыскателя, а Оганес Акопян становится должником.[b]Справедливость торжествует?[/b]Как бы не так.– Получив на руки исполнительный лист и убедившись, что экс-супруг не собирается исполнять судебное решение добровольно, я обратилась в Отдел судебных приставов по Юго-Восточному административному округу столичного управления Федеральной службы судебных приставов (ФССП РФ), – рассказывает Уколова. – Пристав-исполнитель Александр Пономаренко около месяца пудрил мне мозги, не говоря ничего конкретного, а потом… вынес постановление об отказе в возбуждении исполнительного дела.Правда, шеф Пономаренко вскоре проинформировал Елену Уколову о незаконности отказного постановления.Что, честно говоря, неудивительно: в подписанной Александром Викторовичем бумаге конкретной мотивировки было едва ли не меньше, чем в криминально-детективной детской драме про то, как Лиса Колобка съела. Зато в мастерстве волокиты на пустом месте пристав Александр Пономаренко показал себя подлинным профи: сумел таким волшебным образом выслать исполнительный лист обратно заказным письмом, что до Уколовой тот добрался только три месяца спустя.Но и это еще не все. Параллельно ФССП обратилась в суд за разъяснением того, как именно ее представители должны обеспечить место проживания ребенка у матери. По мнению представителей ФССП, решения, подобные вынесенному по делу Акопяна–Уколовой, не подлежат исполнению, и взыскателю следует обратиться в… Конституционный суд, чтобы тот объяснил, что и как. Но тут уж у судей, вероятно, взыграло ретивое: извольте-ка, коллеги, руководствоваться Федеральным законом «Об исполнительном производстве», там все написано, – примерно в таком стиле ответили служители Фемиды своим новым определением приставам.[b]Ищут пожарные, ищет милиция…[/b]Пристав-исполнитель Андрей Двирник, в итоге все же возбудивший исполнительное производство, развил бурную деятельность. Вечером 3 февраля он вместе с коллегой по окружному отделу Татьяной Щачковой наведался в квартиру должника в доме по Зеленодольской ул., 36/2.Никого там не застав, он опустил в почтовый ящик требование о явке должника в отдел судебных приставов. В последующие дни подобные мероприятия повторились еще дважды. А потом в отделе судебных приставов получили ответное послание, озаглавленное адвокатом Оганеса Акопяна Андреем Дьячковым «Ходатайство об окончании исполнительного производства». Как следовало из его текста, Оганес вместе с сыном к тому моменту проживал в Раменском районе Подмосковья уже полгода. Конкретно – с 25 августа 2009 года.Если помните, как раз в те дни окончательное судебное решение о месте проживания Матевоса вступило в законную силу. Предположим, это простое совпадение. Куда интереснее, каким именно образом Оганесу удалось 18 сентября прошлого года выписаться из Москвы вместе с сыном при наличии не только живой и здравствующей матери Матевоса, но и практически под боком у принципиальных и въедливых специалистов органа опеки и попечительства Кузьминского муниципалитета.– Сыночка последний раз увидеть мне – и то издали – довелось около года назад, – говорит Уколова. – Оганес, как только замечал меня, приказывал Матевосу сесть в машину и тут же уезжал. А весной мальчик и вовсе перестал появляться в московской квартире. В конце марта мне удалось дозвониться Акопянам домой. Трубку взяла сестра Оганеса Ангин, которая на мой вопрос, где Матевос, кратко ответила: «Его украли». Опешив и тут же вспомнив о криминальном прошлом экс-мужа, я поинтересовалась, обращались ли Акопяны в милицию и в прокуратуру. «Нет, мы в состоянии сами разобраться», – произнесла Ангин и положила трубку.Забегая вперед, отметим: как Ангин, так и Оганес этот рассказ Уколовой считают плодом ее больного воображения, а адвокат Акопяна Алексей Дьячков планирует привлечь оппонентку к уголовной ответственности за заведомо ложный донос. Как говорится, воля ваша.Но вернемся к исполнителю Двирнику. Узнав о таких сногсшибательных новостях, он не стал прекращать исполнительное производство, а вечером 21 апреля в сопровождении взыскателя нанес новый – столь же безрезультатный, как и все остальные – визит в квартиру Акопяна. Нелегкая дернула потом поехать их на Ферганскую улицу, где живут родители Акопяна. Здесь пристав со взыскательницей снова уперлись в закрытую дверь.Далее позволю себе процитировать Акт совершения исполнительных действий, подписанный приставом Андреем Двирником и старшим сержантом полка патрульнопостовой службы УВД ЮВАО Дмитрием Кочетковым: «В момент заполнения документов из лифта вышел должник Акопян Оганес Матевосович, после чего между гражданкой Уколовой Е. С. и Акопяном О. М. началась потасовка. После к данному конфликту подключились супруга должника и сестра, вследствие чего вручить процессуальные документы должнику не удалось. Далее должник с супругой и сестрой закрылся в квартире, после чего гр. Уколова Е. С. вызвала наряд милиции и МЧС. После прибытия участкового милиционера, наряда милиции и бригады МЧС должник дверь открыл, впустил участкового милиционера в квартиру. Тот, в свою очередь, осмотрел квартиру и сообщил об отсутствии ребенка по данному адресу.Должник объяснения давать отказался, от получения документов тоже отказался».[b]А был ли ребенок?[/b]Применительно к данному контексту – действительно, был ли он в тот момент в Москве? Почему бы не поверить вроде бы очевидной совокупности документов и фактов, из которых следует, что с минувшей осени он живет вместе с папой, тетей, бабушкой и дедушкой в комфортабельном коттедже по ул. Садовой в селе Никитском Раменского района, о чем, как любят писать чиновники, в домовой книге еще 26 августа прошлого года сделана соответствующая запись? Да и сам Оганес Акопян, крайне неохотно общавшийся с обозревателем «ВМ» напрямую, твердо нас заверил: мальчика никто не крал («Да я бы и не позволил»), он в Никитском и вполне доволен жизнью.Поверить, конечно, можно. Но мешает еще один Акт совершения исполнительных действий, составленный ровно за сутки до драки бывших супругов на лестничной клетке дома на Ферганской.Пристав-исполнитель уже Раменского района Подмосковья Тимур Магомедов, которому московское подразделение ФССП поручило установить факт проживания отца и сына Акопянов в Никитском, в сопровождении Елены Уколовой и нескольких бойцов спецназа Минюста подъехал к внушительному загородному дому Акопянов и… уперся в наглухо закрытые ворота. Обойдя выглядевшее абсолютно безжизненным здание, пристав опросил соседей, которые поведали, что семейство накануне уехало в неизвестном направлении, но мальчика вроде не было.Единственное, что оставалось нам в этой ситуации, – самостоятельно наведаться в село Никитское, тем более состоявшийся накануне телефонный разговор с Оганесом Акопяном закончился его непреклонной фразой: «Прошу, не звоните мне больше». Нам с Уколовой повезло: во дворе за неприступным забором слышались голоса, а когда я представился и попросил уделить мне пару минут, засов ворот тут же приветливо лязгнул. Внутри нас встретил отец Оганеса Матевос Гришаевич в компании своей супруги и, как потом стало известно, дочери Ангин.– Только с ней мы не будем общаться, – сразу же поставил условие глава семьи, кивнув на Уколову. – Пусть у ворот ждет.Где мальчик? Какой мальчик? А-а, Матевос… Вообще-то он с нами здесь постоянно живет. Показать вам? А зачем? Да можно, но как раз сейчас его нет – уехал. Когда? Вчера. Сам уехал? Почему сам – с папой…Звучавшие довольно правдоподобно фразы Матевосастаршего постоянно прерывались репликами Ангин, которая, как надоедливое насекомое, постоянно жужжала рядом и норовила прекратить этот «ерундовый», по ее мнению, разговор. Наконец в одну из пауз она спросила меня:– Вы какую рубрику в газете ведете? Фантастику?Не знаю, что хотели услышать от меня хозяева, но я произнес емкое «нет». Почему-то именно этот ответ вывел Матевоса Гришаевича из равновесия.– Послушайте, какое право вы имеете меня допрашивать? – вдруг взвился старейшина гостеприимного клана Акопянов. – У вас что, какая-то бумага есть? Приезжают тут, снимают по двадцать раз… Вчера вон тоже целый час вечером из-за забора снимали… Разве наш двор похож на киносъемочный павильон? Что вы еще от меня хотите?– Всего лишь удостовериться, что маленький Матевос жив-здоров…– Послушайте, вы по-русски хорошо понимаете?– Да, хорошо.– Иди сюда, – позвал собеседник мальчугана, вдруг выглянувшего из наружной двери во двор. Как позднее выяснилось, это был двоюродный брат Матевоса.– Гриша, ты когда последний раз Матевосика видел?– Сегодня утром, – ровно ответил парнишка, казалось, удивленный переполохом.– Что вы делали?– Играли… Да все, что обычно, дедушка!На том мы и распрощались. Все бы хорошо – за исключением одного обстоятельства. Как мог Гриша сегодня играть с Матевосом, если тот еще вчера укатил с родным отцом? Не путаетесь ли вы в показаниях, граждане Акопяны?[b]Пять «лимонов» за невидимку[/b]Коллизию от 20 апреля Оганес Акопян, все-таки уделивший мне время в присутствии своего адвоката, объяснил следующим образом.Оказывается, именно тем весенним вечером, когда раменские приставы без объявления войны нагрянули устанавливать факт проживания должника с сыном в Никитском, его попросила подъехать в местный ОВД (разумеется, вместе с сыном, а как же иначе?) оперуполномоченный 25-го отдела МУРа («похищение детей») Наталья Овечкина.Поверим и этой версии, тем более что сама Наталья Анатольевна ее подтверждает. Но не кажется ли уважаемому читателю, что количество совпадений в этом деле выходит за разумные рамки теории вероятности? Как только приставы вплотную подбираются то ли к Оганесу Матевосовичу, то ли к Матевосу Оганесовичу, так им все время что-то мешает.Какой-то он неуловимый, этот мальчик, практически невидимка… Тем временем судебный пристав-исполнитель по ЮВАО Москвы Константин Кржеминский поручил объявить розыск мальчиканевидимки ОВД Рязанского района столицы. И не помешала ему в этом информация ни раменских милиционеров, ни следователей Кузьминского района столицы, на все сто уверенных, что ребенок живет в Никитском.А у бизнесмена Оганеса Акопяна появился шикарный шанс влегкую срубить пять «лимонов». Именно такую сумму (в рублях) Елена Уколова обещает в качестве вознаграждения любому, кто найдет и вернет ей сына. Так что если Оганес прав, он может заявиться к бывшей благоверной с наследником и спокойно потребовать куш…[i][b]«ВМ» следит за развитием событий и обещает проинформировать читателей о новостях в этом деле.Кроме того, просим считать этот материал официальным обращением к Уполномоченному по правам ребенка в РФ Павлу Астахову.[/b][/i][b]Другая точка зренияАлексей ДЬЯЧКОВ, адвокат Оганеса Акопяна:[/b]– Мы настаиваем, что вступившее в законную силу решение суда об определении места жительства Матевоса Акопяна не может быть исполнено. Если речь идет о том, с кем должен жить ребенок, тогда в судебных документах, следуя букве закона, нужно писать: отобрать такого-то ребенка у такого-то родителя и передать его другому.[b]– А если так будет написано, это вас устроит и вы исполните судебное решение?[/b]– Вряд ли. Дело в том, что сейчас мы готовим обжалование решений судов, состоявшихся в пользу Уколовой, в связи с новыми обстоятельствами дела.[b]– Какими именно?[/b]– К сожалению, суд не учел мнение ребенка о своих родителях, судом не была назначена соответствующая экспертиза, а то, что по этому аспекту рассматривалось в заседании, было интерпретировано крайне однобоко. Наконец, помимо уголовного дела в отношении Елены Уколовой за заведомо ложный донос о так называемом похищении, мы хотели бы привлечь ее к ответственности за физическое воздействие в отношении беременной жены Оганеса Акопяна Галины. Ведь она ударила ее ногой в живот! Такое что, должно сходить с рук?! Говоря в целом, Елена Сергеевна совершенно зря привлекает к конфликту вокруг ребенка милицию, следствие и прокуратуру.Спорный вопрос лежит исключительно в гражданско-правовой плоскости. Там он и будет решаться.