[b]На Новинском бульваре открылся Испанский культурный центр. В бывшем особняке князей Гагариных, который благополучно пережил тотальную реконструкцию (сейчас наводят последний глянец), работает московский филиал Института Сервантеса.[/b]Институт Сервантеса – это аналог немецкого Института Гете, хотя директор Джон Хуаристи и против подобного сравнения (методы работы у центров разные). Тем не менее задача института, филиалы которого существуют во многих странах мира, все та же: пропагандировать культуру страны и обучать ее языку.«Пропаганда» уже ведется — московские барышни в восторге от идальго, работающих в центре.Свою просветительскую деятельность в столице институт начал с выставки самого испанского художника всех времен – Франсиско Гойи: в подвальном выставочном зале представлена серия из восьмидесяти его офортов «Капричос».Из-за «Капричос» Гойи у нас когда-то начинали учить испанский язык: его авторские комментарии к фантасмагориям точны, изысканны и грубы, как и весь Гойя. Пожалуй, в Москве он должен жить именно в Институте Сервантеса и именно так, как сейчас, — экспозиция оформлена сдержанно и лаконично. Никаких сомнительных легенд про дебошира-Гойю на выставке не рассказывается. И так понятно, что Гойя (заставший и эпоху просветителей, и эпоху романтиков) с его немыслимым сочетанием традиционности (если не консерватизма) и новаторства (если не провидения), почти бюргерской простоты (если не вульгарности) и придворной культуры (если не утонченности) был фигурой сложносочиненной.Выставка не случайна и едва ли не «политически» уместна для московского старта института: Гойя как никто другой способен продемонстрировать свойства «загадочной испанской души» другой душе, не менее загадочной. Достаточно красноречиво и то, что Гойя находится на «минус первом этаже» — в недрах, в корнях, в подсознании. Когда рабочие наконец доштукатурят стены на лестнице, забьют все гвозди и уйдут, в зале будет стоять тишина – наверное, такая же, какую когда-то услышал оглохший художник.