Вряд ли мне когда-либо доводилось брать более странное и одновременно более интересное интервью. Напротив сидел человек того же рода-племени, что и я, владеющий нормальной русской речью. И тем не менее обмен одним вопросом-ответом требовал участия посредника-переводчика, занимая минимум четверть часа. От этого каждое слово, каждая фраза доктора психологических наук Александра Суворова приобретали едва ли не первозданный вес, заставляя усомниться в гениальной тютчевской фразе «Мысль изреченная есть ложь».У обычных людей, может, и ложь. А у Александра Суворова – единственного в мире слепоглухого профессора психологии, автора более полутора сотен научных работ, поэта и общественного деятеля – вряд ли. Хотя бы потому, что человек, каждый серьезный шаг которого по жизни – словно переход его великого тезки-полководца через Альпы, слов на ветер бросать не может. По определению.[i][b]Свет из глаз[/b][/i]Саша Суворов родился 3 июня 1953 года в киргизской столице Фрунзе в семье милиционера и железнодорожницы-инженера. За плечами у обоих родителей были голодное детство в детдомах (разных, что, как далее станет ясно, сыграет едва ли не ключевую роль в судьбе мальчика) и проведенная в действующей армии война (отец служил в войсках НКВД, мать – в железнодорожных). Назвали малыша Александром – конечно же, в честь великого русского генералиссимуса, тем паче отец звался Василием. В трехмесячном возрасте Сашу отдали в ясли, а трех лет от роду – в детский сад.– Сразу же после этого у меня резко упало зрение и наступила почти полная слепота, поэтому в 1960 году я поступил во Фрунзенскую школу слепых, – вспоминает Александр Васильевич. – А в девять лет пропал и слух. Точные причины слепоглухоты до сих пор неизвестны.Врачи говорили разные, порой взаимоисключающие вещи. Мама же больше верила одному профессору, который после резкого ухудшения зрения предсказал скорую глухоту. Насколько я помню, тот доктор предположил, что почти сразу после рождения я перенес полиомиелит в не очень острой форме, давший такие вот серьезные осложнения.Да, но откуда коварная избирательность недуга, ударившая по зрительным и слуховым нервам? Как сейчас представляется, она была обусловлена наследственностью. В пользу этого предположения говорит страшная правда, вскрывшаяся через много лет после рождения Саши. Почти случайно выяснилось, что Василий и Мария Суворовы приходились друг другу… троюродными братом и сестрой.Сашиных дедушек и бабушек советская власть в свое время раскулачила, кого казнив, кого выслав в места не столь отдаленные. Вася с Машей, как уже упоминалось, угодили в разные детдома (девочка – в русский, мальчик – в казахский) и долгие годы вообще не подозревали о существовании друг друга. И надо же было такому случиться, что уже после войны они встретились и, не догадываясь о собственном близком родстве, полюбили друг друга и поженились! Пусть косвенно, но очень сильно эта версия подтверждается тяжелыми (хотя и совсем иного рода) рецидивировавшими заболеваниями, всю жизнь мучившими родного брата и родную сестру Александра.– [b]Александр Васильевич, какое самое яркое зрительное впечатление осталось в вашей памяти?[/b]– Мама темным вечером (видимо, на дворе стояла зима или глубокая осень) ведет меня то ли из яслей, то ли из детского сада. Я почему-то плачу, в глазах слезы, в них отражаются уличные фонари, и полное впечатление, что из обоих моих глаз прямо в бесконечность выходят лучи. Что еще удивительнее, при этом я отчетливо наблюдаю точку, где они пересекаются. Так что в раннем детстве мое зрение, видимо, подчинялось геометрии не Евклида, а Лобачевского, – улыбается собеседник. – Все остальные более-менее определенные зрительные воспоминания связаны с образом мамы, которая в моем сознании навсегда осталась молодой и красивой. Хотя на ощупь, конечно, я знал ее старенькой и морщинистой…[i][b]Песня о тревожной молодости[/b][/i]От нормального слуха уцелело чуть больше. Главное, что помогло Суворову включиться в человеческую цивилизацию, – до прихода глухоты он успел научиться полноценно разговаривать. Его нынешняя речь, конечно, своеобычна, не очень членораздельна и отдаленно напоминает диалектные говоры в северных областях Европейской части России. Но известное неудобство это создает только в первые минуты общения, а потом к этому своеобразному «акценту» привыкаешь и даже перестаешь его замечать.– Кроме устной речи, в памяти уцелели музыка, мелодии, которые довелось услышать в детстве, – признается Суворов. – Например, «Песня о тревожной молодости», которую мы с мамой разучивали по дороге в детский сад и обратно… В 1964 году меня привезли в Загорский детский дом для слепоглухонемых детей. Там я проучился до февраля 1971 года, когда меня вместе с еще тремя воспитанниками Загорского детдома перевели в столицу, в экспериментальную группу лаборатории обучения и развития слепоглухонемых детей НИИ дефектологии Академии педагогических наук СССР. Это стало возможным благодаря энтузиазму корифеев тогдашнего человекознания: доктора психологических наук Александра Мещерякова, доктора философских наук Эвальда Ильенкова и декана психфака МГУ академика Алексея Леонтьева. В результате этого потрясающего даже по нынешним меркам эксперимента в 1977 году я окончил факультет психологии МГУ и был принят на работу в должности младшего научного сотрудника в лабораторию теоретических проблем психологии деятельности НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР.Но там мне не понравилось: обычным теоретиком, то есть «книжным червем», я стать не мог в силу скудности изданных по Брайлю научных трудов, и оклад МНСа оказывался, по сути, второй пенсией по инвалидности.И тут Александр Васильевич вспомнил, как его учителя и наставники в один голос «завещали» не забывать своих младших товарищей по несчастью из Загорского детского дома для слепоглухонемых.– Меня потрясла жажда общения, с которой меня там встретили, – признается Александр Васильевич, – эти протянутые через плечи других детей руки, которые ощупывали меня, здороваясь, буквально переворачивали душу… Именно тогда, в 1981 году, я впервые почувствовал себя настоящим педагогом и ученым, вся наука которого призвана служить этим детишкам.Легко сказать – «служить». Нам невозможно даже отдаленно представить себе, с какими сложностями сопряжено преодоление Суворовым каждой новой ступени в своем профессиональном развитии. Этот человек ни разу не видел московских улиц, тем не менее в общих чертах представляет себе карту города и назубок знает необходимые ему маршруты городского транспорта.Освоив как обычную, так и специальную брайлевскую клавиатуру, свободно обращается как со стационарным, так и с переносным персональными компьютерами. Ведет спецкурс по предмету «совместная педагогика» в Московском городском психолого-педагогическом университете (МГППУ). И все это, не забывайте, на фоне напряженной научно-исследовательской деятельности.[i][b]Шестое чувство профессора Суворова[/b][/i]А начиналось все с банальных поездок в обычные пионерлагеря. По возможности избегая назойливой опеки со стороны зрячих, Суворов адаптировался к самостоятельной педагогике.Начинал с обучения детей дактильному (пальцевому) алфавиту – основному способу общения слепоглухих с другими людьми, посредством которого слова и буквы обычного языка воспринимаются через осязание пальцев переводчика. Постепенно круг общения расширялся, и со временем свет увидел авторский курс ускоренного обучения дактильной азбуке. «Теперь при острой необходимости любого человека, кроме совсем уж пожилых, я в состоянии обучить азам дактильной речи за день», – утверждает Суворов.Так сложился круг основных научных интересов. Сам профессор Суворов называет его совместной педагогикой, понимая под этим термином организацию общения инвалидов с обычными, относительно здоровыми членами общества. В 1994 году на тему «Саморазвитие личности в условиях экстремальной ситуации слепоглухоты» успешно защищена кандидатская диссертация, и буквально сразу же, меньше чем с двухлетним интервалом, – докторская, под названием «Человечность как фактор саморазвития личности». «Почти все уже было готово заранее, задолго до первой защиты», – небрежно машет рукой, объясняя этот «подвиг», автор.[b]– Александр Васильевич, у вас первая группа инвалидности. Как же в советское время, когда Кодекс законов о труде блюли до предела скрупулезно, вам официально разрешили работать?[/b] – удивляюсь я.– Ну, первая группа у меня по зрению, а на предприятиях Всероссийского общества слепых даже тотально незрячие люди, как известно, имели возможность трудиться. Но, если трактовать законодательство буквально, ваше сомнение понятно. Однажды меня было позвали в одно детское реабилитационное учреждение на работу по совместительству психологом-консультантом, но тут же дали задний ход «из-за нетрудоспособности». А вообще-то всегда как-то получалось, что на соответствующую статью Трудового кодекса кадровики просто закрывали глаза.[b]– А что стало с вашими коллегами по экспериментальной четверке студентов?[/b]– Один из них – Юра – уже ушел из жизни. Сергей активно трудится в аппарате Всероссийского общества слепых. Наталья стала хорошей мамой, а теперь уже воспитывает внуков…[i][b]Повелитель экстремальщины[/b][/i]Мне всегда казалось, будто одни недостатки человеческого организма в какой-то мере компенсируются другими достоинствами. Так, мое собственное не ахти какое зрение, казалось, «перетекло» в слух, острота и музыкальная абсолютность которого еще в моем раннем детстве поражали близких. Но, если эта теория верна, куда же тогда «перетекли» суворовские слух со зрением? В обоняние? В осязание при помощи на ощупь очень теплых и по-мужски дружелюбных рук? А может, в пресловутое шестое чувство, ведущее его по жизни?Легендарной стала так называемая «Антиэкстремальная коалиция» – свод правил, алгоритмов и методов поведения, призванных облегчить жизнь инвалидам в мегаполисе. Этот труд Суворов создавал, основываясь на собственных ошибках и лично набитых шишках.– В первом приближении суть методики в следующем, – объясняет нынешний ассистент и переводчик Александра Суворова пятикурсник МГППУ Олег Гуров. – Выходя из дома, Суворов заготавливал набор напечатанных на обычной печатной машинке (дело было еще в советское время) отдельных просьб или инструкций. К примеру, первая: «Я слепой и глухой, хотя способен говорить. Отведите меня, пожалуйста, к ближайшей автобусной остановке и посадите на такой-то маршрут».В салоне пассажирам он предъявлял следующую страницу: «Помогите выйти на такой-то остановке». У цели – например, возле обувного магазина – в дело шла очередная бумага: «Если не сложно, подберите нужный мне размер ботинок».Опыт показал, что подобная методика, если ей правильно пользоваться, едва ли не важнее всех вместе взятых мер социальной поддержки![b]– Неужели на бандитов ни разу не нарывались?![/b] – удивленно интересуюсь я у Суворова.– Во всяком случае, они мне не представлялись, – смеется тот. – В 1984 году был единственный случай, когда меня крупно обманули: помогли сделать покупку, а потом попросили в долг 50 рублей и назвали фальшивый адрес собственного места жительства. А так в основном везет на хороших людей.Раз, помню, заблудился, гуляя в парке, и углубился в сторону леса. В итоге вывела меня к моему дому группа скинхедов. Потом мы еще вместе посидели на лавочке у подъезда и мило пообщались. Могу сказать, что прически молодых людей меня премного позабавили.Кстати, само слово «скинхед» именно тогда я впервые и узнал![i][b]Янтарный Буратино[/b][/i]Раскрою небольшой секрет: на беседу Суворов согласился далеко не сразу. Позже признался: сложный двойной перелом ноги. Пошел гулять и вот не уберегся… Мне нечем было поддержать разговор. Что тут скажешь? Жалеть? Сокрушаться? Ободрять? Да он сам кого хочешь приободрит! «А как же студенты, Александр Васильевич? У вас же лекция!» Мгновение – и невидящий взор приобрел орлиную горделивость, а плечи выпрямились: «Лекцию не пропущу, на занятии непременно буду!» Потом он читал свои стихи. Многие из них посвящены его маме. Мария Суворова пережила своего мужа, скончавшись в 1997 году после инсульта.Следом за ней последовали и родные сестра и брат Александра Васильевича. Сейчас он делит двухкомнатную квартиру возле железнодорожной платформы Лось с Олегом Гуровым, по отношению к которому нет-нет да проскользнет ласковое «сынок».[b]– А собственная семья, Александр Васильевич? Вы не задумывались о ней?[/b]– О женитьбе речь никогда не заходила. Конечно, мне хотелось иметь детей, но с большой вероятностью они могли бы появиться на свет нездоровыми. Кроме того, все знакомые женщины, помогавшие мне в быту, на определенном этапе начинали неосознанно командовать мной – иначе, пытались жить вместо меня. Для меня это абсолютно неприемлемо. Так что пусть уж лучше дамы в моей жизни останутся в качестве… адресатов стихотворных лирических посвящений…Прошлым летом Александра Суворова наградили янтарным орденом Буратино (на снимке слева вверху), кавалеров которого выбирают дети. Как признается сам Александр Васильевич, для него эта награда – самое весомое признание его заслуг в воспитании и образовании молодежи.