Почему нас не любят

[i]«На одной из конференций, которую я недавно посетил, один член экологической организации спросил меня: «По какому праву американцы оставляют на поверхности Земли столь заметный след?» Ох! Это был сложный вопрос, потому как, к сожалению, он достаточно верен. Мы, американцы, суммарно составляем меньше 5% населения Земли, но при этом потребляем ежегодно 27% мирового производства нефти, создаем и используем почти 30% мирового валового продукта, и – обратите на это внимание – наши расходы на оборону составляют 40% от общих мировых затрат. И это в действительности весьма заметный след».[/i][b]Пол Кеннеди, «Эль Паис».[/b]Время от времени жизнь подкидывает нам ситуации, когда по отношению к россиянам и России поступают нехорошо. Иногда несправедливо, иногда даже оскорбительно. Из чего мы делаем логичный вывод: «они нас там не любят». Далее мысли текут по двум руслам: во-первых, мы не пряник, чтобы нас любить, а во-вторых, мы сами можем их так не любить, что им мало не покажется. После этого мысли, как правило, утекают в песок.Нет, в самом деле, почему? Такого уж «заметного следа», как было когда-то, мы теперь в мировой истории не оставляем – кишка тонка. Причин для «нелюбви по-американски», то есть из страха, почти не осталось. Зато появились – или вернулись из позапрошлого века – другие. Загвоздка в том, что ведущие державы Запада не любят Россию по совершенно различным причинам, что можно понять как из общения с их представителями, так и из анализа их прессы о нашей стране.[b]США[/b]Американцы обладают эксклюзивным правом на самолюбование и поэтому никого другого особенно не любят. Можно быть в моде в США, но это всегда ненадолго, причем потом тебе с лихвой возвращают посвященное тебе внимание, только в негативе. Зато там всегда не в моде такая категория людей, как неудачники. И стран тоже.Причина примерно та же, что сделала США богатейшей страной мира, – благотворная для бизнеса протестантская этика.Учение о том, что успех в делах дается богом, приводит к неизбежному выводу, что неудачи в нем бывают за грехи, а потому бедность человека или группы лиц – безусловное доказательство их виновности перед господом. В результате слово «неудачник» стало достаточно сильным ругательством, которое после ситуации начала 90-х, когда мы принимали гуманитарную помощь от Запада, полностью применимо к нам как к стране. Если мы выправим нашу экономику, Америка будет относиться к нам лучше.[b]ЕВРОПА[/b]Европа, и в первую очередь ее католическая часть (Франция, Испания, Италия), имеет целый ряд претензий к России, которые упираются в расплывчатое понятие прав человека. Однако они выстрадали его в двух мировых и бесчисленном количестве войн и потому не могут жить спокойно, если кто-то кого-то убивает или даже просто калечит. В случае нас с чеченцами (или, кстати, палестинцев с израильтянами) это тем более так: для еврообывателя между нами и ними нет принципиальной разницы, потому как и те, и другие – жители географического понятия «Россия». Если у нас одни убивают других (кто кого – принципиального значения не имеет), то это минус всей России, потому как Европа считает, что в цивилизованном государстве трупы на площади лежать не должны. Раз лежат, то страна нецивилизованная.Чтобы заручиться уважением Европы, нужно очень высоко ценить жизни россиян. Может быть, именно поэтому наша власть выдерживает мораторий на смертную казнь.[b]ГЕРМАНИЯ[/b]В Германии к этим «гуманистическим» претензиям добавляется еще одна. Они – давние соседи славянской культуры, центром который мы являемся, и очень много для нее делали. Было бы ошибкой полагать, что немцы приходили в нашу страну только в 1914 и 1941 годах – их поток был постоянен и значителен. Со времен Алексея Михайловича многие немцы тратили здесь свои усилия, а то и жизни. Однако мы с благодарностью вспоминаем только Екатерину II, остальных же почему-то считаем в большинстве своем рвачами и прохвостами. На память приходит и битва Ломоносова с немецкой профессурой, и слова «назначьте меня немцем», и поговорка «что русскому здорово, то немцу смерть», и переименование Петербурга в Петроград перед Первой мировой. Раз за разом связи России с Германией, а через нее – с Европой, которые они создавали, мы рвали, а от их трудов избавлялись всеми возможными способами.Кстати, август 1998 года, на котором из иностранцев сильнее всего погорели именно немецкие кредиторы и инвесторы, вполне укладывается в общую картину.Вполне понятно, что скрупулезные, привыкшие считать каждый пфенниг немцы считают это расточительностью, а стало быть, и неблагодарностью. Последнее для немца – тяжкий грех.[b]ВЕЛИКОБРИТАНИЯ[/b]Особенность английского неприятия России – в разном понимании того, что же такое государство и с чем его едят. Возникло оно давно: еще в 1649 году россияне и лично царь разорвали выгодные торговые связи с Англией на том лишь основании, что те «смертию казнили их короля Карлуса» (то есть Карла I). Если ориентироваться на английские понятия об экономике, то у нас и по сию пору слишком много государства.Страна, которая уже который век придерживается парламентской формы правления, не может себе позволить доверять России, где генсек сменил царя, а президент – генсека, но объем верховной власти остался очень велик.Кроме этого, в отличие от континентальной Европы, где в свое время зародились традиции «рептильной прессы», англичане весьма высоко ценят свободу слова. Если добавить открытости обществу и экономике, их отношение к нам улучшится.Как можно увидеть, все перечисленные претензии различных стран на самом деле вполне обоснованны. Мы можем чувствовать дискомфорт, что кто-то, кроме нас, видит эти наши недостатки, но вряд ли мы можем отрицать их. И в этом смысле нам не стоит слишком уж нервничать, когда нас оставляют без медалей или какого другого сладкого. Мы в силах изменить это положение и даже, вероятно, изменим его. Жаль только, жить в эту пору прекрасную…