12 лет расследования одного преступления

Это дело, по мнению прокурора Москвы Юрия Семина, не имеет аналогов в истории отечественной юриспруденции по нескольким причинам. Убийца использовал для реализации своего замысла страшнейший яд, даже малейшее соприкосновение с которым приводит к непоправимым последствиям. Кроме того, расследование, длившееся двенадцать лет (!), потребовало экстраординарных усилий как со стороны прокуратуры и следствия, так и со стороны ученых-химиков, которым пришлось не только воссоздать аналог вещества для проведения экспертиз, но, по существу, запустить для этого целый научно-исследовательский институт, отключенный от системы отопления за долги В святая святых Утро 1 августа 1995 года в «Росбизнесбанке» началось как обычно. Секретарь председателя правления банка Зара Исмаилова пришла на работу в 9.00. Шеф обычно приезжал к 14.00, так как страдал бессонницей и предпочитал задерживаться на работе до позднего вечера. Поэтому секретарь не торопясь занималась текучкой: разбирала письма, деловые бумаги, сделала несколько звонков. Примерно в 12.30 в приемной появился Владимир Хуцишвили, близкий приятель и партнер шефа, руководитель одной из компаний Кивелиди «Интерагро». Гость похозяйски прошел в святая святых хозяина банка и уселся за его стол. Позже эти факты, так же как и показания людей, видевших Хуцишвили в личном кабинете Кивелиди, стали важнейшим пунктом обвинения. Такие же показания в ходе предварительного следствия дала свидетель Г. Замотаева – главный бухгалтер банка. Она заходила в приемную около 13.00 и запомнила, что в кабинете Кивелиди находился Хуцишвили. Ее это удивило, так как было известно распоряжение, запрещающее входить в кабинет Кивелиди в его отсутствие без его разрешения. Около двух часов дня, в сопровождении водителя и телохранителя, в банк приехал Иван Кивелиди. В приемной его встретил Хуцишвили. Их беседа продолжилась в кабинете. О чем шел разговор, судить трудно, но его последствия были заметны всем окружающим. Поначалу банкир занимался привычными делами. Принимал людей, отвечал на телефонные звонки, просматривал приготовленные бумаги. В привычном режиме работали и банковские структуры. В 16.00 началось совещание кредитного комитета банка. Через пятнадцать минут после его начала зашла взволнованная сотрудница и сказала, что Кивелиди умирает. Все бросились в приемную. Банкир лежал на диване в комнате отдыха. Он уже был без сознания, кожа его имела серый оттенок, дыхание прерывалось, глаза выкатились, зрачки не реагировали на свет и были едва различимы. Вызвали врачей. Те уже ничего изменить не смогли. По словам реаниматолога, Кивелиди был в тяжелейшем состоянии. В контакт он не вступал, у него отмечалась гиперемия лица, судороги. Предполагалась мозговая кома, и банкир был немедленно госпитализирован в ЦКБ – известную как Кремлевская больница. Последними словами Кивелиди были: «Я слепну, света, больше света!» В сознание он так и не пришел, несмотря на все усилия врачей. И только благодаря медицинскому оборудованию Кремлевки и подключению искусственных систем жизнеобеспечения, банкир жил еще почти трое суток. Смерть поселилась в кабинете В первый момент не все восприняли случившееся как трагедию. Многие подумали, что это очередной приступ. Кивелиди был хроническим больным, он почти еженедельно ездил на процедуры: у банкира регулярно случались обострения каменно-почечной болезни. На следующий день, 2 августа Зара Исмаилова приехала на работу в обычное время. Убралась в кабинете шефа, привела в порядок комнату отдыха. Несколько раз на столе банкира звонил телефон. Исмаилова отвечала, давала пояснения. Затем она съездила в церковь, поставила свечку за здоровье Кивелиди и снова вернулась на работу. Если бы секретарша не была такой аккуратной, не стала бы заниматься уборкой, возможно, для нее события не имели бы таких роковых последствий… Ничего утешительного из ЦКБ не сообщали. Предположительный диагноз: отрыв тромба. Врачи боролись за жизнь банкира, улучшений не наступало. Рядом с Кивелиди в палате дежурили близкие люди. С ними Исмаилова поддерживала непрерывную связь, в том числе и по телефону, который стоял в кабинете шефа. Зара Исмаилова скончалась в шесть часов утра 3 августа 1995 года. Иван Кивелиди прожил немного дольше. Его смерть наступила на следующий день в 9.40 утра. Гибель Исмаиловой стала отправной точкой для расследования. Стало ясно, что «приступ», случившийся с Кивелиди, и смерть его секретарши от отравления каким-то таинственным ядом – звенья одной цепи. Об этом говорили не только схожие симптомы. Но никто еще тогда не мог и представить, какую страшную угрозу скрывает кабинет банкира. Никто не догадывался, что там поселилась смерть – безжалостная, невидимая и неотвратимая. Число жертв отравляющего вещества не ограничивается банкиром Кивелиди и его секретаршей Исмаиловой. В той или иной степени пострадали служащие банка, оперативники, занимавшиеся осмотром места преступления, прокурор-криминалист, следователи, занимавшиеся сбором доказательств и сбором первичных материалов. Лучше бы мы не звонили – О телефоне стало известно уже позже, – рассказывает следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Андрей СУПРУНЕНКО, – когда были сопоставлены все факты: круг пострадавших, степень отравления, локализация симптомов и другие. А вначале никто не имел понятия, что это за отравляющее вещество, где оно распылено или размещено, как от него предохраняться… Брали соскоб с телефонной трубки, изъяли медикаменты, все продукты, напитки и другие вещи, находившиеся в комнате отдыха, забрали еженедельники, визитные карточки Кивелиди, личные документы. Кроме того, были взяты образцы пыли в разных местах кабинета, образцы туалетной бумаги, смывы с ручки в кабинете банкира, образцы воды, смывы с раковины из туалетной комнаты, даже пробы воздуха и смывы с фильтров кондиционеров. Не забыли и про инвентарь уборщицы. К делу приобщены пара резиновых перчаток, половая тряпка, рабочий халат, рубашка в красный горошек, пара женских туфель, которыми пользовалась уборщица С. Зайнетдинова. В то время мобильные телефоны были еще непозволительной роскошью. Ими владели немногие. И потому работавшие по делу оперативники и криминалисты пользовались телефоном в кабинете банкира. Если бы они знали… Позже симптомы отравления почувствовали практически все, кто имел отношение к осмотру кабинета. Об этом никак не догадывались заместитель начальника ОУР РУВД ЦАО С.Кожанов и его сотрудники Л. Коняев и А. Иванов. Не знали ничего о свойствах яда сотрудник ЭКО С.Чеботарев, участковый Ю. Штаер. Кто-то из них звонил по телефону Кивелиди, кто-то перебирал бумаги на столе. Рук после посещения кабинета, никто не мыл, перчатки надевал только эксперт-криминалист. В результате уже в тот же вечер многие из них почувствовали симптомы отравления. Кожанов, уже находясь в своем кабинете, неожиданно ощутил, что у него резко дернулся правый глаз. Он посмотрел в зеркало: зрачок сузился до необычных размеров, роговица стала болеть и неестественно выступать. Он обратился в больницу Гельмгольца, а затем в институт Склифосовского, где ему была оказана первая помощь. Затем офицер наблюдался в поликлинике ГУВД Москвы. Примерно те же проблемы возникли и у других сотрудников милиции и прокуратуры. Они пришли к выводу, что все это каким-то образом связано со столом в кабинете Кивелиди. Так как у всех был поражен правый глаз, то вероятнее всего отравление было связано с телефонной трубкой. Неприятную симптоматику отмечали и другие люди: следователь по особо важным делам Вячеслав Ворыханов, опытнейший прокурор-криминалист Сергей Сычев. Все они в разное время вынуждены были обращаться к помощи медиков. С друзьями лучше не работать Любое совершенное преступление порождает вопрос: кому оно выгодно? Убийство Кивелиди, конечно, не могло быть случайным. Изучение окружения банкира, характеристики потерпевшего и его знакомых помогли сыщикам и следователям сформировать представление о том, кто стоял за его гибелью. Особый резонанс убийство Кивелиди вызвало не только из-за своей иезуитской жестокости и цинизма. Иван Харлампиевич был яркой фигурой финансового бизнеса. Он начинал как многие. Еще на заре перестройки открыл кафе, затем, вместе с легальным советским миллионером Артемом Тарасовым и академиком ВАСХНИЛ Тихоновым, создал Союз кооператоров СССР, позже открыл компанию «Интерагро» и газету «Коммерсант». Потом появилось личное детище Кивелиди – банк «Внешэкономкооперация», а позже и «Росбизнесбанк». Иван Кивелиди фонтанировал идеями и проектами. Он был своеобразным продюсером бизнеса. И, как всегда в таких случаях, вокруг него находили себе место не только друзья и достойные компаньоны. Около Кивелиди увивались разного рода мошенники, прилипалы, мелкие и крупные авантюристы. – Иван Кивелиди был фигурой в какой-то степени типичной для своего времени, – считает Андрей Супруненко. – По существу, у него не было высшего образования. Этнический грек, приехавший в Москву из Грузии, имел светлую голову, легко заводил нужные знакомства и обладал особым даром, который можно назвать здоровым авантюризмом. Если хотите, то он был Остапом Бендером в хорошем смысле этого слова. Он имел дар убеждения, мог без особого труда выйти победителем из безнадежной ситуации и еще любил делать добро. Я допросил по делу десятки людей самых разных характеров и темпераментов. И никто из них не сказал о Кивелиди ни одного плохого слова. Он помогал многим. Даже тем, кто никогда не мог быть ему полезным: водителю, попавшему в затруднительное положение, сотруднику, не имевшему возможности оплатить лечение родственника, приятелю, попросившему кредит под «честное слово». Отказа никому не было. В последнее время он был увлечен новым начинанием – работой созданного им «Круглого стола бизнеса России». Кивелиди собирался провести эмиссию в «Росбизнесбанке», оставить себе лишь отдельные направления коммерческой деятельности, и полностью сосредоточится на политике. Такая метаморфоза была губительна для тех людей из его окружения, кто давно уже кормился за его счет. Тот же Хуцишвили, по свидетельству двоюродного брата потерпевшего Г. Гущина, был «причастен к ежедневной утечке 20–30 миллионов рублей из валютного департамента». – Хуцишвили был задержан по подозрению в причастности к убийству уже через несколько дней, – вспоминает следователь Андрей Супруненко. – Но, увы, достаточной суммы доказательств в тот момент у нас не было. Сам подозреваемый категорически отрицал свою причастность к преступлению. Он отказался сдать анализ крови, чтобы установить наличие у него следов отравляющего вещества. И хотя у нас были показания его водителя и других людей об его отравлении ядом с теми же симптомами, что и у Кивелиди и Исмаиловой, пробыв под стражей 30 суток, Хуцишвили вышел на свободу. Идеальный яд Вскоре химический состав отравы был выяснен, начались поиски тех, кто мог ее изготовить. Был очерчен круг химических предприятий, где могла произойти утечка вещества. Работа не прекращалась ни на один день. Так прошло четыре года. И только в конце 1999 года удалось выяснить имя специалиста, который изготовил несколько ампул ранее не известного науке вещества. Им оказался некий профессор Ринк, трудившийся вдали от Москвы на одном из суперзакрытых предприятий химической промышленности. Как только спецслужбы вышли на след изготовителя, стала постепенно вытягиваться вся цепочка, ведущая к главному подозреваемому. Ринк назвал имя некоего Артура, который заинтересовался информацией о яде. В окружении Кивелиди был Артур Таланов – бывший офицер рижского ОМОНа. Неизвестным молодым человеком был коллега Таланова Ермоленко. Оба были связаны с Хуцишвили. И когда тот, узнав об «идеальном яде», который не оставляет следов и разит наповал, попросил дать ему для личных нужд, приятели отказать не смогли. Как только стали известны детали этой сделки, Андрей Супруненко сразу же допросил ее участников – Ринка, Таланова и Ермоленко. Последний фрагмент мозаики встал на место, картина была полностью ясна. Но когда на следующий день сотрудники милиции приехали за Хуцишвили, его и след простыл. Главный подозреваемый пустился в бега, которые длились еще шесть лет. И только летом 2006 года, после долгих поисков и хитроумных оперативных комбинаций, Хуцишвили был задержан в Москве и доставлен в следственный изолятор «Лефортово». Однако, хотя дело было фактически расследовано и передано в суд, неожиданно начались удивительные метаморфозы. По свидетельству старшего прокурора отдела гособвинителей прокуратуры Москвы Марии Семененко, у некоторых из 60 приглашенных на закрытое судебное заседание свидетелей вдруг появились провалы в памяти, иные вдруг изменили показания. Но все это не помогло обвиняемому снова уйти от правосудия. Скрупулезно проведенное следствие и тактически грамотные, продуманные действия гособвинителя убедили коллегию судей в виновности Хуцишвили. Суд первой инстанции приговорил его к девяти годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии общего режима. ИЗ ПОКАЗАНИЙ СОТРУДНИЦЫ БАНКА Т. ЛУКАШИНОЙ: «Около 12.45 я зашла в приемную председателя, чтобы позвать Исмаилову на обед. Она стояла на пороге кабинета Кивелиди и с кемто разговаривала. Я заглянула туда и увидела, что за рабочим столом шефа сидит Хуцишвили. Исмаилова не могла уйти на обед, пока в кабинете Кивелиди находился посторонний». ИЗ ПОКАЗАНИЙ СВИДЕТЕЛЯ Л. ЛЕПКО: «Исмаилова мне подробно рассказала, что перед тем, как Кивелиди стало плохо, у него в кабинете находился Хуцишвили. Между ними произошла ссора. Исмаилова особо отметила, что раньше шеф так из себя никогда не выходил. Потом Кивелиди вышел из кабинета и пожаловался на головную боль. Зара сделала ему чай, но это не помогло. Состояние Кивелиди ухудшалось на глазах…» ИЗ ПОКАЗАНИЙ ПРЕСС-СЕКРЕТАРЯ «РОСБИЗНЕСБАНКА» Н.КАРЯКИНА: «Исмаилова чувствовала себя нормально. Она только жаловалась на головную боль и терла виски руками. Примерно в 16.45 я зашел в приемную и увидел, что сотрудница банка Лукашина ладонями хлопает Зару по щекам, а та медленно теряет сознание. Вместе с Лукашиной я перенес Исмаилову на диван. Она открыла глаза и простонала, что ничего не видит. Зрачки у нее сузились до размера булавки. Пришли еще несколько женщин. Они стали раздевать Исмаилову, я вышел. Из-за двери я слышал, как она кричала, пытаясь выговорить фамилию Кивелиди: «Киви… Киви…» ИЗ ПОКАЗАНИЙ СЕКРЕТАРЯ-МАШИНИСТКИ Н. КОМАРОВОЙ: «Исмаилова говорила, что у нее все так же как у Кивелиди. Затем она начала падать, ее положили на пол. Глаза у нее были стеклянными, пустыми. Уже лежа на полу, она стала царапать пол ногтями, изо рта пошла желтовато-зеленоватая жидкость, слизь, она уже ни на что не реагировала. Глаза были открыты, закатились вверх, а лицо было потным и каким-то бурым. Когда она пыталась сорвать с себя одежду, то было видно, что кожа тела у нее покрывалась темными пятнами. Примерно в 17.00 приехал врач, стал оказывать первую помощь. Зара прикусила язык, он стал большим и лиловым. Ей разжали зубы, освободили язык, сделали внутривенный укол и она задышала ровнее. Затем Исмаилову унесли на носилках в машину и увезли в больницу». ИЗ МАТЕРИАЛОВ УГОЛОВНОГО ДЕЛА: «В ходе осмотра кабинета И.Х.Кивелиди изъята телефонная трубка от аппарата Panasonic КХ-Т7230Х, на которой в нижней части микрофона имеется повреждение поверхности в виде полосы, напоминающей воздействие растворителя. Отмечено, что аналогичное повреждение имеется на нижней части гнезда для телефонной трубки. Взяты смывы с поверхности стола в кабинете Кивелиди, с очков, с телефонной трубки от телефонного аппарата, смывы с телефонной трубки из комнаты секретаря и с трубки радиотелефона». «Заключение судебно-химической экспертизы о том, что химическое соединение, выявленное на телефонной трубке в кабинете И. Х. Кивелиди и в соскобе с телефонного аппарата из его рабочего кабинета, обладает смертельным действием на организм человека. Отравление указанным соединением можно получить при вдыхании паров, при непосредственном контакте, а также при приеме внутрь». ИЗ ПОКАЗАНИЙ ХАРЛАМПИЯ КИВЕЛИДИ: «Отец был довольно близок с Хуцишвили. Между ними возникали конфликты, но отец старался их решать. Когда Хуцишвили, Сичинава или Бобин делали долги, то отец отдавал за них деньги. Он часто рассказывал мне о злоупотреблениях этих людей в банке, но, следуя своему принципу, не конфликтовал и прощал. В последнее время ему надоела такая ситуация, и он потребовал от Хуцишвили отдать все долги и обещал выплачивать ему $1000 ежемесячно, лишь бы тот не руководил «Интерагро». Если он согласится, то они останутся друзьями». ИЗ ПОКАЗАНИЙ МАТЕРИ ИВАНА КИВЕЛИДИ: «Накануне убийства сын признался в разговоре со мной: «С друзьями лучше не работать!» Он не пояснил, что имеет в виду, но было ясно, что раскрылся какой-то обман со стороны самых близких ему людей, тех, которым он безоговорочно доверял». ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА РИНКА: «Артур попросил у меня образец этого вещества. Он объяснил, что ему нужно такое вещество для самообороны или самоубийства, так как у него в это время разрастался конфликт с одним из преступных сообществ Москвы. Я привез ампулу с веществом в Москву. Но встретил меня не Артур, который был в тот момент в командировке, а его приятель – высокий молодой парень, которого я раньше не видел. Встреча произошла у Белорусского вокзала. Там я передал ампулу с тем самым веществом, спрятанную в пластиковом футляре от авторучки».