Чужая возле своих

[b]«В подъезде дома на 13-й Парковой улице, прямо на лестничной площадке, вот уже 3 года живет старушка, – позвонила нам в редакцию сердобольная читательница. – Ее выгнали из собственной квартиры. Помогите, спасите человека!» Корреспондент «Вечерки» отправилась по указанному адресу. [/b]«Старушке» оказалось всего 47 лет. Сидела на полу, на грязной шубе из искусственного меха, в окружении пакетов с вещами. Было 11 утра, я застала ее слегка подшофе и за утренним туалетом. «Бабуля» привычным движением распахнула целлофановый сверток и, как из косметички, достала из него дезодорант, которым тут же и попшикалась. Потом полезла за дневным кремом («для зрелой кожи» – прочитала я на баночке). Потом выложила на кафельный пол купленные вчера колготки, чем сильно смутила фотографа. И только закончив утренний марафет, женщина обратила наконец на нас внимание. – Нина. Мать-одиночка, – представилась коротко и без церемоний. А узнав, что мы из «Вечерки», тут же предложила: «Давайте про меня статью напишем. Я даже заголовок придумала: «Жизнь у нее такая сложная!» Нина – а если полностью, Нина Михайловна Ковригина – затушила в блюдце очередной бычок и попыталась по порядку перечислить все свои невзгоды. Но припомнила только змею-невестку, которая из дому выгнала. На лестничной клетке Нина действительно и ест, и пьет, и спит, и принимает гостей вот уже почти 3 года. А за стальной дверью, в трехкомнатной квартире, где она официально зарегистрирована, обитает ее многочисленная родня: жена покойного брата Татьяна с двумя сыновьями и ее собственная 17-летняя дочь Катя. – Катюха ко мне иногда в гости заглядывает – когда утром в училище идет и когда обратно возвращается. Сегодня вот 5-литровую бутылку с чаем принесла. …Дверь открывает Татьяна. Моим вопросам не удивляется. – Мы иногда ее пускаем в квартиру, – Татьяна кивает на родственницу. – Но ведь ее нельзя дома одну оставить, она бомжей сразу за собой тащит, потом мне приходится вшей у детей выводить. На лестничную площадку выглядывает обитательница соседней квартиры Ольга Александровна. «Ты бы водку меньше глушила», – беззлобно бросает Нине. Ольга и Нина еще девчонками играли вместе во дворе. Потом обе замуж вышли, Оля стала медсестрой, а Нина – портнихой. Причем, говорят, чудесной. Но после развода с мужем и смерти матери запила по-черному. Тогда брат с женой и выгнали ее из квартиры. За три года, проведенные на лестнице, Нина стала настоящим психологом. «Вот мужчина на третьем этаже не очень хороший человек, – объясняет она мне. – Никогда не угостит, не поздоровается (действительно, и перед моим носом дверь захлопнул. – Авт.). А бабушка с первого этажа – добрая женщина». Нину периодически берут на поруки некоторые жильцы дома. Все-таки не чужая, с самого детства на глазах. Они ее подкармливают, купают, ведут с ней и ее родней разъяснительные беседы, даже в переписку с местным участковым вступили с целью пристроить непутевую в какое-нибудь социальное учреждение. Но со временем их подопечная совсем распоясалась – стала приглашать к себе на лестницу друзей-алкашей. «Так перед Новым годом и заявила: мол, жду гостей, будем отмечать праздник», – хватаются за сердце соседки. Поначалу-то они значения ее словам не придали, а когда увидели, что к подъезду стекаются все окрестные бомжи, уже поделать ничего не смогли. Два дня потом лестницу отмывали. В секторе социального развития управы района «Северное Измайлово» про Нину Ковригину узнали только от меня. А что им беспокоиться: она же не инвалид, не льготник, и постоянную регистрацию имеет. «Надо обратиться к участковому», – решила Светлана Борисова, начальник сектора. Пусть, дескать, правоохранительные органы ее вселят обратно в квартиру – принудительно. – Обращалась я к участковому, – вздыхает Ольга Александровна. – А он мне посоветовал… в лес, куда-нибудь подальше, Нину отвезти. Про лес участковый мне не подтвердил, но сказал, что полномочий у него насчет «бездомной женщины» никаких нет. «А пусть она в суд на родственников подаст», – неожиданно предложил он, решив, видимо, довести и так абсурдную ситуацию до полного идиотизма. И потом долго рассказывал, что если бы Нина была бомжем, то все в ее жизни было бы куда проще. А так – что поделаешь? Она все-таки возле своей квартиры живет. Вот жила бы возле чужой… Абсурд ситуации еще и в том, что всех ее участников она не то, чтобы устраивает, а… смирились, все что ли. Свыклись с ее неразрешимостью... Ну, живет тетка на лестнице, а дочь родная – рядом, за дверью, а бомжи «в гости» ходят, а в социальный приют не возьмут ее – да и сама не пойдет, ей и здесь, на лестничной клетке, «не дует» – так что же? У нас – свободная страна, верно? Хочешь – живи по-человечески, не хочешь или не можешь – живи как знаешь. У нас ведь даже принудительного лечения от алкоголизма и наркомании теперь не существует – исключительно «по доброй воле»! …Какой нынче год-то объявлен по решению президента и городских властей, что-то я запамятовала? «Семьи», что ли?