Москали и куркули

[b]Калач – это городок в Воронежской области. Я тут недавно побывала в гостях с подругой: загорала, объедалась клубникой (на рынке местном она – 120 рублей ведро, у моих друзей – с огорода, бесплатная, понятно), удивлялась, сравнивала. И завидовала.[/b]По городу вьется тихая речка Толучеевка – приток Дона (шагов в десять шириной), местная молодежь купается “на Тырле”.“Тырло” – по-местному – место, где гужуются коровы. Коровы здесь не такие, как у нас: по московским северным окрестностям они больше черно-белые, у них – бело-рыжие.Но это не единственная между нами, “москалями” и “куркулями”, разница. “Москали” – это мы, москвичи и русские, а “куркули” – это они – местные, “калачеевские”, и… тоже в основном русские. Южно-русский непередаваемый говор, почти “ридна мова” с основательными вкраплениями интернационального мата. Хохлами себя почти никто не считает, фамилии – Дремины, Малевы, но даже Герасименки говорят, что они, вообще-то, русские.Живых денег почти нет, как нет и работы в городе. Но при этом у каждой семьи по машине, а то и по две, а то и – иномарки! Не говоря о видеодвойках и прочих прелестях быта.Откуда деньги, Зин? А вот откуда. Ни клочка неухоженной, необработанной земли! Участки-наделы, с которых живут и кормятся, с которых и проистекают все эти “ауди” и каменные, белого и красного кирпича, дома – все с нее, с земли. У одной моей ровесницы – чуть не гектар. Так вышло, что поумирали все родственники и оставили в наследство. Пашет – в прямом смысле – сама.Ручками, лопатой, никаких мотоблоков. Погреба заставлены недоеденным прошлогодним урожаем: крученые в банках кабачки, баклажаны, помидоры, вареньясоленья… Трудолюбивы, как муравьи. На зависть. На удивление. На восхищение! Конечно, все дело в земле, сердито думаю я, обрывая и поедая хозяйскую клубнику: мне бы такой чернозем, да я бы, да я бы на своих шести сотках!..Вру. Ничего бы “я бы на своих шести”… с этим надо родиться.Мама моя дорогая, почему они все успевают?! И пахать, как лошади, и петь, и пить?! Местным алкашам (их, впрочем, не так много) за просто так опохмелиться не дадут. Иди собери ведро вишни – тогда нальют самогоночки. Алкаши не протестуют. Представляю, если б нашим “москалям” такое условие поставили с утра… да умерли бы, а работать все равно не стали! Когда-то сюда ходили регулярные поезда из Москвы. Теперь не ходят. Местные в столицу нашей Родины наведываются нечасто, да и в Воронеж тоже. А зачем? Все есть на месте: рынок-барахолка чуть поменьше Лужников… ну, ладно, опять приврала: скажем, Тушинского, вещевого. Но цены – почти те же. Местные челноки ездят в Москву и закупают все те же “Турцию–Тайвань”.Одним словом, Калач обетованный какой-то. Натуральное хозяйство. Потерянный и обретенный рай. Все плачутся, что денег нет (это наше, русское), но живут – дай боже всякому (это уже не наше). Не ждут милостей от природы, а просто пашут на ней.В Воронеже бурные народные волнения, “электрически-коммунально-политический” кризис, по ящику не раз показывали.Здесь если и волнуются, то по поводу земли. “Что у вас там слышно в Думе по поводу закона?” “Земля должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает” – это кто сказал, не помните?.. Спасибо, Калач. Спасибо за клубнику, за песни, за сало, за самогон. За надежду: может, когда-нибудь в России все образуется.