ДМИТРИЙ БЫКОВ, ПИСАТЕЛЬ: – Перед демобилизацией у каждого из нас был так называемый «дембельский аккорд», то есть какое-то задание, которое необходимо было выполнить, до того как уволиться на гражданку. Лично мне было поручено заново покрасить разметку строевого плаца и трибуну. Я служил в небольшом военном городке под Ленинградом, на территории нашей части располагалось офицерское общежитие. Успев за время службы сдружиться с офицерскими детьми, я с удовольствием перепоручил эту интереснейшую работу офицерским ребятишкам. Ну а сам целыми днями гонял по части на велосипеде кого-то из них. Удовольствие было обоюдным, дети работали в охотку и за предоставленное им развлечение были мне очень благодарны, даже каждое утро выстраивались ко мне в очередь, чтобы красить эти разнесчастные плац и трибуну. В общем, Том Сойер в чистом виде, единственно, что я не брал с них никакой мзды. ЛЕОНИД МЛЕЧИН, ТЕЛЕВЕДУЩИЙ: – С армией меня связывают только летние сборы после четвертого курса. Длились они всего два месяца. Но явно недолюбливавшие нас офицеры и сержанты стремились сделать все, чтобы за этот срок мы вкусили как можно больше «прелестей» армейской жизни. И однажды из-за меня весь наш взвод отправили на «губу». Во время построения я допустил мелкую погрешность, кажется, отдал честь не той рукой. И в назидание всем нам сержант вывел меня из строя и приказал по его счету отжаться тридцать раз. Считал он очень медленно, чтобы как можно больше продлить себе удовольствие. Но, чуть-чуть не дойдя до двадцати, наш славный командир очень громко, на весь плац чихнул. Как потом рассказывали мои товарищи, всему виной была муха, крутившаяся перед старшинским носом. Я, лежа на земле, засмеялся. И затем смех прокатился по строю. А поскольку коллективное веселье – вещь очень заразная, то гоготали мы довольно долго. Старшина же с пеной у рта что-то нам орал. Когда все успокоилось, нас дружным строем отправили на исправительные работы. ВАЛЕРИЙ СЮТКИН, ПЕВЕЦ: – Я служил в военной части при аэродроме в городишке Спасск-Дальнем, между Хабаровском и Владивостоком. Помимо основной работы, я довольно активно участвовал в спецподразделении, обеспечивавшем культурную жизнь. До обеда мы выполняли свои обязанности на аэродроме, а вечером давали концерты, причем не обязательно только для военных. Например, играли в городе на танцах. Самые запомнившиеся выступления – новогодние концерты в доме офицеров. Среди наших офицеров были в основном молодые ребята старше нас всего лет на пять-шесть, и поэтому в пределах разумного нам многое позволялось. Так внутреннюю панель здоровенной бас-гитарной колонки мы посадили на рояльную петлю и таким образом устроили себе бар. Застукать нас не мог ни один проверяющий, потому что поддавали мы, не сходя со сцены, прямо во время концерта. Пили ликер «Шасси» собственного производства. Изготавливался он следующим способом: небольшой компанией шли на запасную полосу, где стояли накрытые брезентом списанные вертолеты. Два человека пригибали хвост вертолета к земле, другие к образовавшемуся пролому приставляли лом. По этой железяке в ведро, поставленное внизу, стекал антифриз, состоявший на 90 процентов из спирта. Поскольку зимы на Дальнем Востоке весьма суровые, вся химия застывала на ломе, и в наше ведро попадал почти чистый спирт. В полученную жидкость мы добавляли бруснику, клюкву, перепоночки от грецких орехов и настаивали. АЛЕКСАНДР ПОЛИТКОВСКИЙ, ТЕЛЕВЕДУЩИЙ: – Самая любопытная история, связанная с армией, случилась со мной еще во время призыва. Я работал фотолаборантом. В военкомате заверили, что служить я буду близко от дома, в топографической части под Звенигородом. Это было пределом мечтаний, в глубине души я даже не верил в такое счастье. На радостях взял выходное пособие и решил перед казармой отдохнуть пару недель в Риге. Тогда страшным дефицитом был знаменитый рижский бальзам, и я захотел во что бы то ни стало привезти в Москву бутылочку этого чудесного зелья. Но бальзама не было даже в рижских магазинах. Наконец на площади Домского собора, в маленьком кафе «13 стульев» (несчастливое число!), я увидел предмет своих поисков – бальзам продавался в розлив. И стал уговаривать барменшу продать мне бутылку навынос, что было категорически запрещено. В качестве аргумента я представилсяжителем Владивостока (назваться москвичом было бы безумием). Мол, мечтаю угостить своих близких в далеком Приморье. Барменша смилостивилась. А когда я вернулся в Москву, то с ужасом узнал, что меня отправляют служить под Владивосток, в школу младших авиационных специалистов. Вот так сам себе невольно и напророчил. МАТВЕЙ ГАНАПОЛЬСКИЙ, ВЕДУЩИЙ РАДИО «ЭХО МОСКВЫ» – В армии я не служил, но все же воспоминания, с ней связанные, у меня имеются. Много лет назад, окончив эстрадное отделение училища в Киеве, я начинал свою карьеру конферансье со студенческой эстрадной бригадой. Как молодых артистов, нас отправили в «турне» по воинским частям. Один из концертов проходил в только что отстроенном клубе. В стену за кулисами был вбит огромный гвоздь, на котором висела программа концерта. Я вышел на сцену и объявил первый номер, предупредил солдат, что после него всех ждет незабываемый сюрприз. Так я их заинтриговывал перед выступлением фокусника. Когда я собрался на сцену во второй раз, то зацепился плечом за гвоздь с программой и услышал легкий треск. Понял, что что-то случилось, но механически продолжал идти к микрофону. Мельком взглянул на плечо, но оно вроде бы было цело. У микрофона я еще раз повторил, что сейчас будет номер, который их всех поразит, и протянул руку к кулисам. Этот жест оказался для костюма фатальным. Мой пиджак, как у клоуна, развалился на две части, сполз с рукавов и упал к моим ногам. Оказалось, то, что я услышал, было не треском ткани, а ниток шва на спине. Зал взорвался аплодисментами, солдаты встали. Все, что делал фокусник и другие артисты после меня, уже не имело значения. Я в тот вечер был круче.