Менестрели тротуаров

[b]Мир уличных музыкантов – особенный. Со своими законами, традициями и проблемами. На улицах Москвы можно услышать все что угодно – от русских народных песен до африканских мотивчиков. Кто-то играет для души, кто-то для заработка. А есть и такие, для кого играть на улице – своеобразный эпатаж и, так сказать, вызов обществу. Корреспондент «Вечерки» пообщалась с уличными музыкантами и поняла, что искусство менестрелей тротуаров пользуется все большей популярностью: люди устали от фанеры – им хочется живого звука.[i]Прокурор попросил ноты[/b][/i]В переходе около станции метро «Улица 1905 года» каждый день летом, зимой, осенью и весной играет на аккордеоне и поет невысокий пожилой мужчина. Поет он на редкость молодым и звонким голосом так задушевно, что люди невольно останавливаются.Однажды я проходила мимо него, настроение было отвратительное, и вот, представьте, он выхватил меня взглядом из толпы и запел: «Ах, Самара-городок, беспокойная я, беспокойная я, успокой ты меня». А когда я подошла ближе, он весело выкрикнул мне в лицо: «Беспокойная ты, подарю тебе цветы!» (А я, надо сказать, сам родом из Самары, ну и беспокойная тогда была – дальше некуда.) Спросила: «Как вы догадались?»Владимир Устинович – так зовут уличного музыканта – ответил: «Я с 1990 года на улице работаю. Знаешь, какая у меня интуиция? Без чутья здесь не выживешь».Сам Владимир Устинович родом из Тамбова. До начала перестройки вел музыкальный кружок в местном Доме пионеров, а потом кружок закрыли, и пришлось думать о выживании.– Почему я на улице играю? А где еще? Я уже давно пенсионер, мне тридцать один год от ста. Предлагают в Доме ветеранов работать, но там такие крохи платят, а у меня дети, внуки. В Тамбове людям живется трудно. Сначала я в метро играл, но меня оттуда постоянно выгоняли. А тут ничего, не трогают. А если милиционеры все-таки подходят, я им говорю, что зарегистрирован как индивидуальный предприниматель и плачу налоги.Репертуар у Владимира Устиновича обширный, он знает более 1000 самых разных песен.– Способностей у меня особенных нет, но я все время совершенствуюсь, песни новые разучиваю. Людей ведь на улице не обманешь, они чувствуют любую фальшь. Поэтому стараюсь петь то, что самому нравится. Люблю песни душевные, романсы, русские народные. Но могу и грузинские. Блатные вот не люблю.– А бездомные к вам не пристают?– Нет, они тоже люди, песни заказывают – часто хорошие. Иногда слова переписывают. У меня, кстати, часто прохожие слова переписывают. Недавно подошел один мужчина, представился прокурором и попросил, не поверишь, списать ноты «В лунном сиянии».– Не обидно, что в таком возрасте вы вынуждены работать на улице?– Почему же обидно? Я – артист. Хлеб свой честно зарабатываю.– А какая песня у вас самая любимая?– Знаешь, какая женщина самая любимая? Та, которую еще не познал. А песня – которую еще не услышал, – смеется Владимир Устинович.Тут наша милая беседа оборвалась, потому что к музыканту подходит молодая пара и просит спеть что-нибудь про любовь. Мой новый знакомый начинает наигрывать незнакомую мне мелодию. Молодые люди пытаются изобразить вальс. Прямо в снующей по переходу толпе, в середине рабочего дня.[i][b]Слабые здесь не выживают[/b][/i]Сергей Садов – достопримечательность Арбата. Представьте себе почти двухметрового человека, похожего одновременно на Мерлина Мэнсона, злодеев из фильмов Дэвида Линча и героев Льюиса Кэрролла.– Что ты так на меня смотришь? Да, мой имидж – дело моих рук. Вот эти кожаные штаны. О чем они говорят? Они показывают, что я человек с достатком, а также свой среди рокеров. Кашемировое черное пальто призвано показать проходящим мимо клеркам, что я и для них свой человек. Увесистые ботинки с тяжелой подошвой означают, что я умею драться ногами. Так что с глупыми вопросами ко мне лучше не подходить. На голове шляпа, следовательно, под ней есть мозги.Музыкальный инструмент Сергея, который он, между прочим, сделал сам, выглядит тоже весьма экзотично. Что-то вроде гитары с двумя грифами. Как говорит музыкант, это помесь гитары, гуслей и арабской лютни (!). Музыку Садов пишет сам. И даже записывает ее на CD. Сергей – профессиональный музыкант, окончил Гнесинку. На улице, рассказывает, оказался случайно.– Так называемые продюсеры кинули меня на деньги. Пришлось в короткий срок отрабатывать. А как? От отчаяния вышел на улицу. И понял, что улица – это золотое дно, особенно если правильно выбрать место. А я, поверь, занимаю самое лучшее место в городе, которое только может быть у уличного музыканта – центральная часть Арбата! Я зарабатываю больше, чем любой музыкант в московском андеграунде. В среднем выходит по пять выступлений ежедневно. Это больше, чем бывало у «Роллинг Стоунз». И еще: улица позволяет экономить на рекламе. Смотрите.И тут Сергей начинает извлекать очень громкие и экстравагантные звуки. К нам устремляется толпа японских туристов и обступает Сергея полукругом. Тот явно доволен произведенным эффектом.Садов не устает повторять, что уличный музыкант может зарабатывать ну очень хорошие деньги:– Я чувствую себя вполне обеспеченным человеком, могу себе позволить все, что захочу. Но это относится только к профессиональным музыкантам, тем, кто исполняет что-то оригинальное и непременно свое. Мальчики, которые дурным голосом орут песни Цоя и Талькова, вряд ли заработают за вечер больше, чем на бутылку пива. А работа у нас, конечно, не из легких: драться надо уметь. Потому что здесь улица – слабые не выживают.[i][b]Букет за четыре тысячи[/b][/i]С последним высказыванием «Мерлина Мэнсона», видимо, могли бы поспорить три хрупкие немолодые женщины: Ольга Анатольевна, Светлана Филипповна и Евгения Владимировна, которые в составе вокального трио выступают в переходе станции метро «Китай-город». Интеллигентные, явно искушенные в пении и при этом прикольные дамы: и ножками притопывают, и ручками прихлопывают. Когда они поют, прохожие невольно замедляют шаг: ах, какие голоса! И девушки вроде ничего…– Вы, пожалуйста, не называйте наши настоящие имена – просят певицы. – Все-таки в России к уличным музыкантам относятся, как к нищим. Но мы ни у кого ничего не просим, честно зарабатываем на жизнь.Познакомились дамы на занятиях пением в Доме ветеранов. Однажды возвращались вечером вместе в метро и решили поставить эксперимент: встали в переходе и запели. И дело пошло.– Нам часто цветы дарят, особенно перед праздниками, – рассказывает, судя по всему, неформальный лидер троицы Ольга Анатольевна. – На Восьмое марта вот подарили огромный букет. Мы потом у цветочницы спросили: сколько стоит? Она сказала, что не меньше четырех тысяч!С милиционерами у пенсионерок сложились вполне дружеские отношения.– Они нам никогда не грубят. Иногда просят закругляться, всегда вежливо. Но все равно обидно.[i][b]Целую ночь соловей нам насвистывал…[/b][/i]Попадаются среди уличных музыкантов и вполне уникальные экземпляры. Олег Демидов только за последний год объехал пол-Европы. Играл на улицах Испании, Франции, Великобритании, в метро Германии, на площадях Чехии.– Знаешь, что главное в нашем деле? Знать природу людей. Ты должен каким-то почти интуитивным образом уловить настроение прохожих и так сымпровизировать, чтобы человек остановился, чтобы его задело за живое. На улице нельзя халтурить. Я выкладываюсь без остатка. Это самая настоящая, серьезная работа. Я работал в филармонии, в кабаках, в храмах. Но все это нет то. Только на улице я не ограничен никакими рамками, могу петь и пою то, что мне действительно хочется. Кстати, Москва не самый подходящий город для уличного музыканта.Мне гораздо больше нравится работать, например, в Питере и Нижнем Новгороде. Там общая культура людей выше. А за границей – там вообще с нами здороваются. Считают неотъемлемой частью урбанистической культуры, так сказать, элементом романтики в повседневной заурядности. Помню, играл я как-то поздно вечером на Арбате, тут подходит ко мне иностранец, – как потом оказалось – испанец. Здоровается за руку и просит на ломаном русском: «Можешь спеть «Белой акации гроздья душистые»?» Я начал петь, а он разрыдался и рассказал, что эту песню ему в детстве пела бабушка, которая уже давно умерла, – русская по национальности. В общем, картинка еще та: сидит ночью на мостовой уличный музыкант в оранжевом балахоне и выводит «Целую ночь соловей нам насвистывал…», а рядом импозантный господин плачет навзрыд. Он, кстати, за это выступление отдал мне все деньги, какие имел.– А что вообще играете?– В Москве мне почему-то всегда хочется играть классику, в Париже – джаз, а в Германии – этнику. Почему? Хочется.