К юбилею Николая Гоголя

По решению правительства Москвы в столице появился первый в России полноценный музей великого писателя. Безусловно, сложностей у художников, работавших над созданием музея Николая Васильевича, хватало. В первую очередь это недостаток подлинных вещей Гоголя, графа Александра Петровича и графини Анны Георгиевны Толстых и даже предметов эпохи, в которой они жили. К тому же дом на Никитском бульваре не являлся законсервированным родовым имением. А был многострадальным зданием, где располагались и коммунальные квартиры, и кабинеты чиновников.Даже функцию посольства пришлось исполнять. Теперь же требовалось эти роли оставить. И превратиться в музей, сквозной идеей которого стали события заключительного этапа жизни писателя.Вариантов предлагалось с избытком. Среди них были достаточно распространенные – не делать ничего, поклоняться пустоте – голым стенам, видевшим Гоголя. Или максимально восстановить историческую обстановку. Либо сделать нечто вне эпохи с помощью плакатов, инсталляций, планетария, в конце концов.Победителем конкурса экспозиции “Дома Гоголя” стал известный музейный художник, член Московского союза художников Леонтий Озерников. Его концепция такова: в каждой из пяти комнат, частично восстановленных по реальным историческим источникам (картинам быта), при воссоздании типологических интерьеров эпохи Гоголя выбирается один предмет-символ: сундук странствий, камин, конторка, стол, диван, вокруг которого выстраиваются художественные инсталляции. Своеобразные, сакральные, священные, озаренные творчеством Гоголя пространства. Их самостоятельные выступления, словно монологи актеров, повествующих о событиях, происходивших здесь во времена Николая Васильевича.Мы, журналисты, любим, по большому счету, все испытать на себе. А потому я и напросилась в гости к Леонтию Владимировичу на гоголевский объект. И он, вняв моим стенаниям, согласился. Извинившись сразу: “С рассветом начинаем, при полной темноте уходим. Выходных нет – такой юбилей на носу. Поэтому на мои вынужденные отходы не обращайте внимания”.Дорогого стоит, вот так, отчасти самостоятельно, оказаться в еще создаваемом музейном пространстве. Обстановка комнат правого крыла аскетична. Николай Васильевич был вечным странником, путешествовать любил налегке. Да и много ли вещей требуется настоящему гению? Поэтому уже в скромной, полутемной прихожей и возникает желание получше рассмотреть каждую деталь – печную заслонку, дверную ручку, неказистый рисунок изразцов. Сочная коричневая краска деревянного пола, скромные белые занавески и синие шторы. Их цвет в зависимости от композиции комнаты меняется еле уловимо. Но по нарастающей.От небесно-голубого цвета совести, очищения до цвета морской волны. Может быть, таков цвет самой вечности? Ах, Николай Васильевич, не счесть загадок в ваших произведениях, а тут еще несколько сотен.Назвать или утаить, как это сделали вы? Но возникает, ей-же-ей, возникает чувство напряжения, беспокойства, желания схватиться за кончик волшебного клубка, понять мистический или святой смысл того, что начинает происходить вокруг тебя в еще незавершенном музейном пространстве: шаги слуги Семена, расплывчатое отражение лика в старинном зеркале и легкое постукивание в оконную раму.Явь ли сон? Да нет, просто это настоящее творчество, а не хранилище мертвой истории. Где все очевидно, основные версии добротно отработаны.Пронумерованы, отштампованы, запечатаны. Серая скука и жирные точки в конце каждого экспоната. Нет, в гоголевском доме есть динамика, легкое движение от земли к небу, от быта к просветлению, от жизни плоти к жизни духа.В левом крыле дома визжали фрезы, стонала фанера, кто-то из мастеров перекусывал бутербродами, несмотря на московские сумерки, рабочий день был в разгаре.– Тут мы строим стеклянную книгу, которая превратится в театр, – пояснил мне Леонтий Владимирович предназначение первой комнаты.Действительно, колорит активного театра – малиновый бархат, золото – налицо. Ощущение, что ты в ложе, а на сцене – заигравшийся мальчишка, Ванюша Хлестаков. Или великий государь Николай Павлович грозит пальчиком, дескать, всем досталось на орехи, а мне более других.В самой темной комнате, где Николай Васильевич обрел вечный покой, рабочие монтировали трехчастную ширму, напоминавшую ступенчатую лестницу, устремленную в небо. За этой своеобразной “Комнатой памяти” – круглый “Зал воплощений”, где живут все герои писателя. Есть и идиллия старосветских помещиков, и даже легенды родового дуба. Ну а “Майская ночь” – ускользающий образ полупризрака или дорогой сердцу женщины? И, конечно же, “Шинель”. Напоминают ли они персонажи, созданные скульптором Андреевым? Нет, тут своя панорама, собственная карусель. И это не может не вызывать восхищения у всех, кто придет в московский дом Николая Васильевича Гоголя.