В Москве только что завершился десятый фестиваль «Французское кино сегодня». Напомним: поначалу этот осенний фестиваль имел строгую московскую прописку. Затем поменял тактику и отправился в турне по российским городам-миллионникам. И вот теперь по случаю юбилея вернулся в столицу с показом восьми новых фильмов made in France. У российско-французских кинематографических отношений своя история и свои главные сюжеты. Первый связан с прокатом французского кино на наших экранах: чрезвычайно успешный в советские годы, он почти умер в 80-е и возродился за последние десятилетия – не в последнюю очередь благодаря усилиям государственной компании Unifrance, которая занимается продвижением родного кино за государственные границы, используя в качестве одного из инструментов фестивали, подобно московскому. Второй существенный сюжет – долгий и многотрудный роман нашего кино с самым престижным фестивалем в мире – Каннами: победы, обиды, попытки пробиться в программу, войны самолюбий...К обоим этим сюжетам имеет непосредственное отношение Жоэль ШАПРОН – глава восточно-европейского департамента Unifrance, идеолог фестиваля «Французское кино сегодня» и отборщик Каннского фестиваля, чья рекомендация может стать пропуском на главный фестивальный экран мира. О российском кино французскими глазами, о загадках нашего кинопроизводства и о последствиях кризиса с мсье Шапроном побеседовал наш корреспондент.Фильмы-невидимки– По долгу службы вам приходится смотреть фильмы, авторы которых метят в Канны. Можете ли вы при этом сказать, что достаточно знакомы не только с амбициозным «слоем» нашего кино, но и с потоком в целом?– Коммерческое русское кино я знаю, конечно же, в меньшей степени, чем авторское, но все-таки слежу и за ним. Я должен видеть то, что смотрит ваш зритель. Иначе не смогу говорить и писать о русском кино, давать экспертную оценку новым фильмам. Рыночная доля отечественных фильмов составляет у вас, если не ошибаюсь, двадцать пять и даже больше процентов – и ясно, что эти проценты обеспечивает, условно говоря, не Алексей Герман. Поэтому без русских блокбастеров мне не обойтись. Разумеется, я смотрел оба «Ночных дозора», оба «Боя с тенью», ту и другую «Любовь-морковь», «Домового», «Адмирала», «Обитаемый остров»...– Вы говорите о фильмах, которые выходят в коммерческий прокат и имеют там больший или меньший успех, даже употребляете термин «русский блокбастер». Но наш поток отчасти – и от очень серьезной части – составляют фильмы, которые произведены как «единицы», но до экрана вообще не добираются. Такие фильмы вам знакомы?– Дело в том, что я не проверяю, какие фильмы из мной увиденных попали в прокат, а какие нет. Кого бы из режиссеров привести в пример? Ну, скажем, я не знаю, выходили ли на экраны последние фильмы Виталия Мельникова.– Выходили, но это был символический прокат – больше для отчетности: три дня в двух залах.– Одно время я смотрел все, что сделано. С каких-то пор стал видеть не больше восьмидесяти из полутора сотен фильмов, снятых за год. Остальные не успевал. Думаю, сейчас в связи с кризисом опять буду успевать.– А то и по два раза.– Может быть, может быть...Не верю – не даю– Получается, в предкризисные годы вам на глаза попадалось не больше половины сделанных фильмов: претенденты на Канны и претенденты на кассу. А что вы думаете по поводу самого факта существования второй половины «вала», состоящей из фильмов, на которые потрачены деньги и которые никто не увидел?– Судьба этого кино мне непонятна, прежде всего с финансовой точки зрения. Это ведь не только государственные вложения – это и частные деньги. Почему-то человек cобственные средства – пусть даже немного – вкладывает в дело, которое их не возвращает. Вопрос не в том, чтобы вернуть все полностью. Полностью вернуть сложно даже во Франции. Но как можно вообще об этом не думать? Загадка. Сейчас ведь не девяностые, не эпоха кооперативного кино, когда новые русские платили за фильмы со своими подружками в главных ролях и за собственную гордую фамилию в начальных титрах.– Думаю, эти сюжеты в жирные нефтяные нулевые годы тоже имели место.– Все же у меня впечатление, что такая схема в эти годы уже не была так популярна. Знаете, что меня всегда поражает? И это касается не только России, но и Франции, как ни странно. Человек делает неуспешную картину, а ему все равно дают деньги на следующую.– Но ведь история кино знает случаи, когда режиссер выстреливал не первой, а второй картиной. А если бы ему не дали такой шанс?– Я понимаю. Когда речь идет о коммерчески убыточном артхаусе, то сборы, само собой, не показатель и не знак качества. Но когда фильм декларирует, что он ориентирован на зрителя и, соответственно, на кассу, а ни того ни другого нет, то это означает только одно: фильм плох. Если он имеет в виду «что-то еще», то и разговор особый. А вот автору чисто коммерческого продукта, не способного себя окупить, денег давать больше не надо.– То есть вы бы не дали?– Я бы – нет. А если и дал бы, то человеку, верить в которого у меня есть хоть какие-то основания. Например, я вижу, что он хорошо умеет работать с артистами и многого может от них добиться, а неудача с первым фильмом случилась из-за тупого сценария.– И тогда вы бы финансировали его новый проект при условии, что слабому сценарному звену уделят специальное внимание?– Именно так.Россия вспрянет от оков…– Банковские кредиты, телевизионное финансирование, шальные нефтяные инвестиции – все основные источники питания российского кинопроизводства, за исключением государственных бюджетных денег, сейчас либо перекрыты, либо сильно обмелели. Каковы наши ближайшие перспективы, на ваш сторонний, но неравнодушный взгляд?– Я читал интервью с Сергеем Сельяновым, в котором он утверждает, что в связи с кризисом появились положительные моменты: в результате естественного отбора непрофессионалы уйдут, а профессионалы останутся. Очень хотел бы в это верить и искренне желаю профессионалам находить бесперебойное финансирование для своего кино, но тут, увы, не все зависит от профессионализма. Для меня очевидно, что кризис сопряжен с серьезными неприятностями для вашего кино, еще мягко говоря. Но до какой степени это дойдет и до каких пор продлится – сказать не могу. Это будет зависеть от общеэкономической ситуации в мире – не только в России. Справится мир с кризисом – и ваше кино встанет на ноги. Мне не хочется думать, что это надолго. В конце концов, Россия пережила за свой век немало кризисов и всегда вставала на ноги быстрее, чем предполагал Запад. Но ближайшие годы все же будут очень тяжелыми.– И в январе вам скажут: «Мсье Шапрон, вот тут у нас есть три фильма – не посмотрите ли на предмет Каннского фестиваля?..»– Да, да... Не исключено. В этом году завершали фильмы, съемки которых начались еще до кризиса, а что будет дальше – непонятно.126 кинопоходов– У нас принято, особенно нынче, любой частный международный успех – фестивальный ли, спортивный ли – подавать в свете общенационального триумфа под лозунгом «Наши победили!» Как с патриотическим угаром обстоит во Франции?– Во Франции это тоже есть, но носит прагматичный характер – без националистического привкуса, который мне не очень по душе. Мы считаем, что успех конкретной картины способствует популяризации и благосостоянию нашего кино: есть успех – значит, больше продадим фильмов, больше выручим денег, нас будут лучше знать в мире. Смотрите, как произошло с румынским кино: достаточно было появиться одной-двум успешным картинам, как все мировые прожекторы повернулись в сторону этой страны.– Необходимость смотреть большое количество фильмов по профессиональной надобности не убивает в вас киномана, который в отсутствие времени вынужден жертвовать походами в кино и удовольствием от большого экрана, довольствуясь рабочими просмотрами с диска?– Нет, не убивает. С большим экраном и телевизором у меня получается примерно пятьдесят на пятьдесят. Мы с женой при всяком удобном случае пытаемся выбраться в кинотеатр, но не всегда удается: у нас маленький ребенок, да и я постоянно в служебных разъездах. Но вот, помню, в конце прошлой осени мы отправили ребенка в деревню, мне по работе не нужно было никуда ехать – и я за месяц побывал в кино сто двадцать шесть раз. Смотрел американские фильмы, европейские, азиатские – какие угодно. Иногда попадалось черт знает что, но я должен был наверстать упущенное. Обычно же для походов в кино у меня времени мало. Днем я, когда не в командировке, работаю в офисе Unifrance, так что остается смотреть на DVD по ночам.