В конце 1924 года, когда страна еще скорбела по ушедшему из жизни вождю, а его преемники под кремлевским ковром ожесточенно сражались за власть, московская милиция обнаружила в городе целый “картежный трест”.В этот нелегальный “трест” входило более полутора десятков игорных домов. Заправлял организацией скромный счетовод Госбанка Тихомиров, который организовал дело не только по-бухгалтерски точно, но и в лучших большевистских традициях конспирации. Даже особо приближенные люди не знали, где в очередной раз состоится игра. Место сбора агенты “треста” назначали игрокам на нейтральной территории, а лишь потом увозили их в “клуб”.Игра шла по строгим правилам конспирации: новые игроки принимались лишь по рекомендации проверенных членов “клуба”, а опоздавших пускали в “казино” лишь до восьми часов и только по условному стуку в дверь. Играли обычно всю ночь. В это время никто не мог покинуть помещение. На случай неожиданного визита милиции денег у себя в карманах игроки не держали: они сдавали дензнаки содержателю притона, а взамен получали фишки. Десять процентов с каждого выигрыша полагалось хозяину “веселой квартиры”… Игра шла и с размахом, и с азартом.Тем более что с “подогревом” проблем не было: по первому требованию играющим подавались разнообразные напитки и соответствующие закуски. Однако, как и полагается в приличном заведении, фортуна улыбалась в основном шулерам. В качестве оплаты карточного долга принимались и драгоценности, которые тут же, у стола, продавались с аукциона. Случалось, что дамы, проигравшие все, ставили на кон последнее, что у них было, – собственное тело. Расплата в этом случае происходила тоже на месте, но в отдельном кабинете… Деньги, перетекавшие из кармана зарвавшихся игроков в карманы профессионалов, далеко не всегда были “личными доходами”. Здесь часто играли обыкновенные растратчики, ставившие на кон казенные деньги. Причем весьма крупные. Некоторые после такого конфуза предпочитали свести счеты с жизнью. На этот случай у “треста” были свои правила: его представители обязательно возлагали венок на могилу самоубийцы и даже анонимно оказывали материальную помощь семье покойного.Главный “Тихомировский клуб” преспокойно просуществовал два года в одном из домов по Сретенскому бульвару.Когда милиция накрыла притон, то застала там весьма разношерстную публику: нэпманы, трудяги черного рынка, праздные дамы, а также ответственные советские и партийные работники. При задержании одна из дам на вопрос, чем она занимается, вполне серьезно ответила: “Я чернорабочая, работаю по ночам по богатым домам…” Судебный процесс “треста” был показательным. К этому времени ГПУ обладало правом административной высылки содержателей тайных притонов и конфискации их имущества. Талантливого организатора Тихомирова выслали из Москвы первым, и дальнейшая судьба его нам не известна. Что же касается игроков, то с ними поступили по-разному: беспартийные были вынуждены покинуть столицу, а членов партии отдали на поруки товарищам по борьбе за новую жизнь.