Мария Захарова – о Скрипалях, церкви, женщинах-дипломатах, идеологии и прагматизме

В программе также принимают участие: международный обозреватель ИД «КоммерсантЪ» Максим Юсин, журналист телеканала Russia Today Оксана Бойко, польский журналист Зигмунд Дзенчаловски, шеф украинского бюро газеты «КоммерсантЪ» Янина Соколовская.

Знает ли МИД, где сейчас Скрипали? Что Захарова думает по поводу вмешательства Порошенко в церковные дела? Сколько женщин служит в МИДе? Как она относится к новым изданиям вроде Bellingcat? Что важнее в международной политике – идеология или прагматика? О ПАСЕ и дискриминации России.

На эти и другие вопросы Мария Захарова ответит в программе «Право знать!».

О Скрипалях

– Скрипалей мы не видели. Они – реальные люди. Раньше были живыми, сейчас я не знаю… У нас нет на этот счет никакой информации. Юлию Скрипаль видели один раз, при странных обстоятельствах – непонятно, где делали съемку, кто ее производил. Сергея Скрипаля не видел вообще никто. Даже не было никаких атрибутированных или приписываемых ему заявлений... Мы не знаем, где эти люди.

Британцы увели всех нас по ложному следу, нам нужно возвращаться к первоистокам этой ситуации. И я не вижу, почему дипломатический подход не может быть использован в любой сложной ситуации, будь то спецоперация, политическая интрига или нормальная игра на международной площадке. Но не надо идти на поводу у тех, кто по ту сторону экрана.

О вмешательстве Порошенко в церковные дела

– Церковь, как институт, является в том числе институтом гражданского общества, государства. Она находится в контакте с государством, как неправительственная организация, может обращаться к государству – и наоборот. Но заниматься модерированием внутри церковных дел? Я такого, по крайней мере, за последние 20 лет не помню нигде. А если говорить о европейском пространстве – никогда.

Два волшебных слова –  «национальная безопасность и агрессор» – дают индульгенцию, оправдывают любые действия нынешней украинской власти… У меня складывается ощущение, а не хочет ли господин Порошенко еще и церковь возглавить на территории современной Украины? Мне кажется, он скоро будет священников назначать, рукополагать их, так сказать, раздавать значки и флажки и благословлять на работу.

О женщинах в МИДе

– У нас сейчас нет женщин – заместителей министра. Есть Элеонора Митрофанова, которая является руководителем Россотрудничества и членом Коллегии.

Если говорить о загранучреждениях, то у нас есть моя заместительница Анастасия Федорова – она уезжает работать генеральным консулом в Гетеборг. Есть несколько женщин – генеральных консулов. Много женщин советниц-посланниц (это номер два в посольстве). Например, фантастический специалист – женщина-посол Людмила Воробьева.

Что касается показателей внутримидовских, они очень даже сопоставимы с западными странами. По центральному аппарату это порядка 40 и 60 процентов. По посольствам чуть меньше – 30 на 70 процентов. Мы не пошли путем квотирования, как, например, Франция, –  там есть установка, что женщин-послов должно быть ровно 50 процентов. У нас иначе. Учитывая, что в советское время женщинам нельзя было идти на дипслужбу, они сейчас должны к этому прийти по всем ступеням дипломатической службы.

О Bellingcat и ложной информации

– На протяжении полугода все, что дает Великобритания, – это не заявления официальных лиц, не люди, выходящие с открытым забралом к международной общественности и имеющие смелость делать подобные заявления. Все построено на утечках в СМИ. Для чего? Чтобы потом, как в случае с Ираком, не надо было извиняться и невозможно было бы их по факту публикации и лжеинформации уличить в этом вранье.

Вот, например, Bellingcat. А кто же вам сказал, что это информация? Информацию передают либо официальные представители, либо официальные структуры, официальные ведомства, либо она становится результатом журналистских расследований. Что такое Bellingcat? Это СМИ? Это, простите мне, сливной инструмент.

Об идеологии или прагматике

– У нас есть концепция внешней политики Российской Федерации. Она, конечно, меняется с учетом ситуации, региональных конфликтов, мировых тенденций, но там заложен базис. В Советском Союзе была идеологизированная внешняя политика, и она строилась не на основе прагматики. Когда мы очутились уже в новом государстве, в Российской Федерации, начали говорить о деидеологизации внешней политики. Это не говорит о том, что в ней нет идей, нет принципов, но идеология не должна мешать прагматике. А потом появилось и очень важное дополнение – наша внешняя политика прагматична. И это основа, это записано во всех основополагающих внешнеполитических документах.

О ПАСЕ и дискриминации России

Вначале российскую делегацию ограничили в ее правах, совершенно законных. Затем российская сторона, учитывая, что не имеет возможности даже отвечать на те обвинения, пусть даже абсурдные, заморозила свои взносы. После этого к нам пришли и сказали: мы не поняли, а почему Россия не платит? На что Россия сказала: вы восстановите наше полное, нормальное, полноценное членство в этой организации.

Это вызвало непонимание. Т.е. с нами можно делать все, а мы должны еще за это и платить. И когда мы говорим о том, что как-то нелогично получается, все удивляются, что мы знаем о слове «логика».