3 февраля прокурору Саратовской области Евгению Григорьеву исполнилось 48 лет. А спустя десять дней, 13 февраля, его убили. Григорьев поверил в провозглашенную Владимиром Путиным борьбу с коррупцией и не побоялся начать ее. И проиграл. Днем позже, 14 февраля, состоялась пресс-конференция российского президента, на которой, к сожалению, имя Григорьева не прозвучало. Хотя на вопрос журналиста о проблеме, которая наиболее «утомила» Владимира Путина за восемь лет его президентства, он не задумываясь ответил: коррупция. Во всех своих важных речах Путин неизменно высказывается о коррупции в самом жестком тоне, призывая, подобно Марку Порцию Катону, разрушить этот «Карфаген», но признает: «Несмотря на предпринимаемые в этом направлении меры – кадровые замены, тысячи уголовных дел – нам пока не удалось кардинально изменить ситуацию». Евгений Григорьев завел всего 25 уголовных дел – на глав муниципальных образований, их заместителей и депутатов различных уровней. Одно из самых громких дел в области – против экс-мэра Саратова Юрия Аксененко, который обвиняется в превышении должностных полномочий при предоставлении прав собственности на земельные участки. Конечно, эти 25 дел – капля в коррупционном море России. Но Григорьев по крайней мере был готов довести их до конца – он инициировал областной закон о противодействии коррупции, поскольку не секрет, что подавляющее большинство коррупционеров отделываются минимальными и условными сроками. В итоге Григорьев потерял не просто должность (как это зачастую бывает), но жизнь. Что же получается? Приходит прокурор, который начинает реальную борьбу со взяточниками, и мы его теряем, как на войне. В мировом рейтинге «индекса коррупции» (Transparency International) Россия находится на 143-й позиции. Наши соседи – Гамбия, Индонезия, Того, Ангола, Гвинея-Бисау. Даже Украина – на 118-м месте, а Грузия – на 79-м. По оценкам фонда ИНДЕМ, объемы коррупции в России возросли с 2001 года с 40 млрд до 300 млрд. Согласно опросу, который провел среди бизнесменов (а ведь именно они дают взятки чиновникам) Институт сравнительных социальных исследований, наиболее коррумпированными органами являются: милиция – 80 процентов;таможня, суды, прокуратура и Госдума – более 60 процентов; политические партии, региональные органы власти и СМИ – более 50 процентов. Кстати, простые люди, то есть мы с вами, не считают коррупцию уж таким страшным явлением. За последние 15 лет опросы показывали, что она никогда в нашем понимании не поднималась выше 6-го места, уступая высоким ценам, инфляции, безработице, преступности и низкому уровню жизни. Не потому ли «Карфаген» прочно стоит и не только не качается, но даже прирастает новыми архитектурными деталями, что коррупция является частью культуры российского общества, нормальным способом достижения цели? Бытовой или политической – неважно. И не от того ли даже в среде экспертов бытует представление о коррупции как о положительном факторе? Она-де устраняет леность чиновника, работает в качестве смазки для государственного механизма. Это и форма оплаты услуг. Ведь если государство не в состоянии взять налоги и заплатить их в виде зарплаты чиновнику или врачу, то они, наверное, сами могут заработать эти деньги, помогая бизнесмену или пациенту. Получается, коррупция – это в конечном итоге двигатель общественных процессов и экономики? За что же тогда отдал свою жизнь Евгений Григорьев?