Откровенный разговор с директором школы-интерната

В кабинете директора жарко: гости – энергичная пожилая женщина и ее второй сын с женой горячо обсуждали квартирный вопрос… «Нам необходимы эти деньги для поездок к внучкам в гости, я же пенсионерка, на лекарства денег не всегда хватает, вот и сдала квартиру внука...» – бабушка уверенно отстаивала свою позицию перед директором школы-интерната, где и живут ее внучки после смерти их матери. Деньги за сдачу квартиры (официально заявлена смехотворная по московским меркам сумма – менее 10 тысяч) кладутся на бабушкину сберкнижку, которая завещана внучкам, а еще расходуются на гостинцы внучкам (вот такие гостинцы за их же квартиру). Пожилая дама возмущена тем, что ее заподозрили в корыстном использовании имущества внучек – им же все завещала и переписывать завещание пока, во всяком случае с ее слов, бабушка не собирается.Директор школы – интерната № 8 Вадим Анатольевич Меньшов тверд: необходимо завести сберкнижку на детей, и деньги за сдачу квартиры будут копиться там до их совершеннолетия. Бабушка, пыхтя от возмущения, уходит; «а квартирка эта неказистая, далеко от метро, задорого не сдашь...» – успевает она крикнуть в закрывающуюся дверь.Это всего лишь один момент в работе директора – общение с родителями, бабушками и дедушками сирот, но по его признанию – из самых сложных в педагогической работе. Большинство из этих родственников пьют, употребляют наркотики, ведут асоциальный образ жизни и не слишком обеспокоены тем, что детство их чад проходит в государственном учреждении, но в то же время не прочь откусить кусок от «сиротского пирога», например, использовать квартиру.Дверь за посетителями окончательно захлопнулась, и начался разговор о сложностях в интернате и об успехах педагогической работы с детьми и семьями. Первый вопрос – о профессии.[b][i]Старые и новые стены[/i]– Этот год объявлен Годом учителя. Вы – директор школы-интерната – считаете этот год своим?[/b]– Да, конечно. Несмотря на то что директор – это должность во многом административная, но в школе-интернате директор, помимо административной работы, продолжает быть учителем и не только для учеников, но и учителей, воспитателей, хотя и сам я многому учусь и от них.[b]– Что можно и что нужно сделать в этот год?[/b]– Принято говорить о повышении зарплаты, но она сейчас в Москве, спасибо правительству города, очень хорошая и, несмотря на кризис, уже два года подряд повышается. Поэтому в Год учителя вопрос зарплаты остро не стоит.Для многих самая большая проблема – жилье, поэтому надо больше строить жилья для учителей, активнее помогать пенсионерам, ветеранам педагогического труда. Порадовался, когда Департамент образования принял решение каждому уходящему на пенсию учителю выплачивать единовременное пособие. А еще надо больше наград учителям давать, понимаю – это не деньги, но все равно приятно.Уже два года ни одному московскому учителю не было присвоено звание заслуженного учителя России, жаль.[b]– А для своего интерната каких изменений ждете?[/b]– Меня волнует, сможет ли этот год стать переломным в жизни школы-интерната. Для меня и моего педагогического коллектива самое лучшее – построить на месте нашего старого здания новый, совсем другой интернат. Нормальные условия для детей и всего педагогического коллектива – это очень важно.В Москве очень много делается для школ, ежегодно строятся новые, современные здания – это замечательно, но, на мой взгляд, важнее, чтобы появлялись новые детские дома.[b]– Но ведь со всех трибун говорят, что необходимо, наоборот, сокращать количество детских домов. Разве не так?[/b]– Детских домов должно быть в разы больше. Но в них должно быть значительно меньше детей. Если мы стремимся к тому, чтобы воспитание в детских домах было приближено к семейному, то вряд ли это возможно, если в сиротском учреждении воспитываются 50–100 детей.Многочисленные интернаты должны уйти в прошлое.[b]– Даже ваш?[/b]– Да, все интернаты для детей-сирот, потому что у ребенка здесь нет элементарной возможности даже отдохнуть, уединиться. Можно оставить интернаты в виде нескольких отдельно стоящих домов – коттеджей, как Томилинская деревня, в которой дети живут семьями, у каждого есть свой уголок для отдыха, свое место, где учить уроки и т. д. Это тот же интернат, но приближенный к семейным условиям.[b]– Коттеджи реально построить за городом, но в Москве?[/b]– Около ВДНХ построили коттеджный городок для космонавтов, почему не построить такой же для детей? Посмотрите на нашу территорию: если снести эти большие корпуса, то будет вполне достаточно места для коттеджей, где разместятся все наши ребята. От этого в первую очередь выиграют дети. А еще удастся сэкономить государственные средства, ведь наше здание построено в пятидесятых и постепенно разрушается. Пока мои дети справляли Новый год и отдыхали на каникулах в доме отдыха, мы с замами черпали воду, потому что начали рваться трубы и батареи. Ремонтировать будет дороже, чем снести и построить новые здания.[b]– Коттеджи – это замечательно, но только улучшенные условия жизни не решат всех проблем детей-сирот...[/b]– Остальное во многом зависит от педагогов, которые работают с детьми, от их заинтересованности, профессионализма. Не каждый может работать в коррекционном учреждении: наша работа требует большей отдачи души. Мы постоянно ищем, учимся и в итоге уже добились значительных результатов. Именно поэтому мы развиваем патронат и другие формы семейного устройства, продвигаем новые программы, такие, как самостоятельное проживание в квартирах, трудоустройство подростков и т. д. И все это дает реальные результаты.[b][i]Самый молодой директор[/i]– Как давно вы на директорской должности?[/b]– Я возглавляю школу-интернат девятнадцать лет. Начинал я учителем физкультуры в обычной общеобразовательной школе.[b]– Учителя-мужчины все еще редкость...[/b]– А мне по душе это дело, я сознательно пошел на педагогическую работу. И так работал до 1989 года, пока не был избран депутатом киевского районного Совета народных депутатов города Москвы, возглавлял Комиссию по образованию и делам молодежи киевского района столицы. Это освобожденная должность, но на ней пробыл меньше года, потому что понял, что это не мое – чиновника из меня не получилось. В это время из школы-интерната ушла директор, и я решил временно стать директором. Тогда мне было 29 лет.[b]– Не страшно было после депутатства идти в коррекционный интернат?[/b]– Страшно. Да и если честно – тяжело после депутатской зарплаты даже материально.[b]– Семья вас поддерживала?[/b]– Да, в первую очередь жена. И знаете, что удивительно, мои сыновья очень не любили мою работу, ведь я сутками пропадал в интернате. А три года назад сначала старший сын стал приходить в наш интернат волонтером, в прошлом году и средний сын выбрал профессию психолога и тоже стал заниматься с нашими детьми. Я даже не предполагал, что так будет.[b]– Как встретил такого молодого директора коллектив, дети?[/b]– Когда я пришел в интернат, здесь была республика ШКИД – в своем первоначальном виде: ни окон, ни дверей, полный разгром.Или такой пример: захожу в час ночи к старшим воспитанникам в группу, а там никого нет. Выхожу на улицу и вдруг вижу вдоль стены крадущиеся фигуры… Оказалось, «наши» ограбили водочный магазин. В те годы регулярно горели торговые палатки вокруг, потому что дети их сначала грабили, а потом поджигали, чтобы не оставалось отпечатков пальцев. Если где-то ломался сейф, то милиция приезжала к нашим детям, как к специалистам за помощью. «Весело» было. С учителями вначале тоже было не легко – в сложившийся коллектив со стороны пришел молодой директор, сами понимаете...[b]– Не пожалели, что пришли в интернат?[/b]– Ни разу не пожалел и скажу больше: учительский коллектив на 90 процентов остался прежним. И я этому коллективу очень благодарен, они мне помогли вырасти как руководителю.Мы уже дружим семьями, и всем, чего мы добились, обязаны именно сплоченному коллективу. Сложнее с воспитателями, здесь идет серьезная ротация, поскольку работают неделями, а это семейным людям сложно.Москвичей-воспитателей меньшинство, в основном приезжают из области, хотя зарплаты у воспитателей не маленькие – 40–45 тысяч.[b][i]Перемены бывают к лучшему[/i]– Когда начались реформы в интернате?[/b]– Когда интернат стал для меня родным. Знаете, родное – оно ведь всегда лучшее, поэтому и захотелось все изменить.Наши дети выходили из интерната и были мало приспособлены к реальной жизни – редко кто устраивался на работу, единицы создавали семьи... Мы начали с патроната, и сейчас я вполне обоснованно утверждаю, что это лучшая форма устройства в семьи детей из коррекционного интерната. Наш интернат стал более открытым, начали привлекать общественные и благотворительные организации к работе с детьми.[b]– Да, ваш интернат совсем не закрытое учреждение...[/b]– Так не сразу было. Но присутствие посторонних людей в заведении и воспитателей подтягивает, и для детей это общение полезно. Ведь что бы мы ни говорили, но отношение к детским домам в обществе неоднозначно, много негатива: «Дети – дебилы, а работают ворюги». И это в основном именно из-за закрытости сиротских учреждений. А на самом деле закрыты не потому, что есть что скрывать, а из-за боязни, что начальство скажет, как отреагирует. Нам повезло – у нас великолепный начальник окружного управления образования. Она не боится, когда мы приглашаем журналистов, когда к нам приходят волонтеры, и даже того, что некоторые из моих детей ходят не в коррекционную, а обычную общеобразовательную школу.[b]– Но у вас везде камеры слежения...[/b]– Да, у нас нет системы «пришел-заходи», существует строгая система охраны: камеры на улице и на всех этажах, но это для безопасности. И прежде чем допустить волонтеров к детям, с ними проводят работу, обучают, как правильно вести себя с детьми. Но любой, кто хочет пообщаться с ребятами, помочь им, может к нам прийти. Мое твердое убеждение: детские дома, интернаты – это государственные учреждения и они должны быть открытыми.[b]– Что это за проект по трудоустройству ребят?[/b]– Этот проект мы осуществляем вместе с волонтерами из организации «Старший брат, старшая сестра». Наши ребята – старшеклассники устраиваются на работу в крупные сетевые компании.Они самостоятельно заводят трудовые книжки, медицинские книжки, самостоятельно 2–3 раза в неделю ездят на работу. Это хороший трудовой, жизненный опыт, ребята учатся не только зарабатывать, но расходовать деньги.[b]– Правда, что у вас в ходу собственные деньги?[/b]– Да, эти деньги зарабатываются с помощью хорошей учебы, активной внеклассной работы, баллы зарабатывают с помощью добрых дел, например, помог другу в учебе, сделал своими руками подарок ветерану, выступил на концерте, соревнованиях и т. д. Раз в две недели дети могут потратить честно заработанные деньги в нашем магазине на сладости, одежду, игрушки, мобильный телефон и другую технику. Расценки позволяют купить или накопить на более дорогую вещь: например, мороженое стоит 15 бонусов, фотоаппарат около 300, а в неделю ребята в среднем получают 70 бонусов. А еще при магазине работает кафе, где ребята могут вместе собраться и отметить день рождения, Новый год, Восьмое марта и т. д.[b]– Дети уходят во взрослую жизнь. Болит о них душа?[/b]– Мы следим за судьбой выпускников, большинство из них постоянно приезжают к нам в гости. А болит душа за тех детей, которые уходят в колледжи. Они живут в общежитиях, предоставленные сами себе, никому не нужны, ими никто не занимается. Поэтому первые два-три месяца все, кто ушел в колледжи, толкутся здесь, под дверями интерната.Колледжам нужно больше внимания уделять воспитательной работе с детьми-сиротами, особенно в первое время. Я сейчас стараюсь своих ребят по возможности оставлять здесь – учатся они в колледже, а живут в интернате. Здесь они на виду, им помогут, не дадут сбиться с пути.[b][i]«Могу я сдать к вам мою дочь?»[/i]– Вы часто повторяете «семья всегда лучше, чем самый лучший детский дом»...[/b]– Семья – это свой мир. В интернате, как бы мы ни старались, все равно все общее, элементарно негде уединиться, если плохо. Представьте, если бы вы круглые сутки проводили со своими коллегами по работе, какие у вас тогда были бы отношения? А ведь это много значит. Даже такая мелочь: что обычно делают дети в перерывах между едой? Правильно, ныряют в холодильник.У нас все по расписанию: хочешь – не хочешь, все вместе идут завтракать, обедать, ужинать, и нет никакого холодильника в группах.А я мечтаю создать для наших детей домашнюю обстановку, отсюда и мечта о семейных коттеджах.[b]– Но есть множество семей, которые не могут дать своим детям элементарного – нормального питания, отдыха, приличной одежды.[/b]– Сейчас мы начали активно работать с кровными семьями наших подопечных, с теми, которые приходят к нам. Многие мамы наших воспитанников встали уже на нормальный путь, не пьют, у них есть еще дети, но ребенка из интерната они не забирают и так объясняют свое решение: «Ребенка в интернате шесть раз кормят, одевают, учат, врачи за ним следят, летом – на море отдыхать, зимой – в лагерь...» Не каждая семья может дать все это своему ребенку. Добавлю: потом, выходя из интерната, ребенок получит свою квартиру, ее всю обставят, получит возможность получить два бесплатных образования (чаще колледж), затем может встать на биржу и получать какое-то время неплохие деньги.[b]– Можете назвать сумму?[/b]– Около сорока тысяч в месяц. Ребенок привыкает к такой жизни, и ему уже не хочется идти работать, и родителям неплохо без него живется, ведь им остается квартира, за пребывание в интернате они ничего не платят. Бывают вообще казусные случаи. Например, у одной из мам нашей воспитанницы была однокомнатная квартира, за которую она не платила годами. Маму выселили и дали комнату в полтора раза больше, чем вся ее квартира. Это просто смешно.[b]– Что же делать?[/b]– Правильнее было бы родителей, у которых дети живут в сиротских учреждениях, выселять в общежитие, квартиру отдать очередникам, а ребенок пусть получит новую квартиру.[b]– Что для вас сложнее – работать с детьми или с их родственниками?[/b]– Конечно, с родственниками сложнее. Искусству общения с ними пришлось долго учиться. Детям мы всегда говорим, что какими бы они ни были – все равно это твои мама и папа, и будь благодарен, что они дали тебе жизнь.И мы, педагоги, с ними всегда предельно корректны, но иногда и к ним для их же пользы надо быть построже. Иногда даже и кулаком по столу стукнуть, чтобы горе-мамаша встряхнулась и поняла, что она делает, как калечит жизнь своему ребенку. Но и без помощи, поддержки им не справиться, поэтому ищем подход не только к детям, но и их родителям.…Я уже собиралась уходить, как в кабинет директора вошла женщина, по виду приезжая из соседних южных стран. Одета прилично, хоть и не шикарно, немного помявшись в дверях, она вдруг твердо выпалила: «Могу я сдать свою дочь в интернат?»По реакции Вадима Анатольевича было ясно, что такая просьба для него не редкость. Он заученной фразой объяснил, что в его учреждении содержатся только сироты – те, у кого нет родителей. Но есть интернаты, где живут «родительские дети», а по субботам и воскресеньям возвращаются домой, и после этого продиктовал посетительнице нужный адрес. Женщина опять помялась, тихо несколько раз повторила, как бы пытаясь понять смысл слов «по субботам, воскресеньям домой», отрицательно покачала головой и ушла не прощаясь...Учителей называют врачами человеческих душ. От того, какие уроки они нам будут преподносить, зависит наша будущая жизнь. Сделать так, чтобы в учителя шли лучшие, чтобы была возможность увлеченно трудиться, творить, самим учиться и погружаться в работу, не отвлекаясь на быт. А еще чтобы семьи поддерживали, чувствуя поддержку государства – может быть, всего этого нереально достичь за год, но начинать-то надо! Ведь будущее в каждом ребенке – в нашем собственном и в том, который сейчас растет в интернате.