Уйти, чтобы остаться

…ОЛЬКА, моя любимая подружка и тезка, позвонила мне около восьми вечера. Рыдала она страшно. А как не рыдать – Олька разругалась со своей новой любовью, и он, точно Гоша из фильма «Москва слезам не верит», тихо ушел навсегда и в неизвестном направлении.Надо сказать, что в силу Олькиных чувств я на этот раз верила абсолютно. Неизвестный мне Володя был, судя по разговорам, каким-то уникумом – и симпатичный, и умный, и веселый, и вообще самый-самый, да еще в придачу ко всему непьющий – не то что вообще, но совершенно не имеющий нужды поднимать себе настроение возлияниями.У Володи с завтрашнего дня начинался отпуск, и потому на завтра мы и назначили наше знакомство, отчего нынешним вечером я принялась лепить свои фирменные пельмени из трех мяс – то есть с фаршем из говядины, свинины и баранины. Между тем влюбленная Олька выступила так, как она умеет, они поцапались, и Володя ушел. А теперь, по словам его обескураженной мамы, «расстроенный Володя решил поехать к другу на дачу».Но еще больше мамы была ошарашена я. Ибо поиск Володи и его возвращение в Олькины объятия был возложен на меня.– Ты что, с ума сошла? – возопила я не своим голосом. – Где я его буду искать? Я не сыщик! У меня пельмени не долеплены!– Н-а-а-а-айд-ди-ев-в-о! – неслось из трубки. – Он к-Ко-оле-п-п-паех-хал… Под П-питер…– Ага, он – к Коле под Питер, а я следом за ним – рысью?– Т-ты– у-у-спе-е-шь…Словом, как я ни пыталась сопротивляться, как ни говорила, что он вернется, а если не вернется, то и ладно, Олька, как всегда, победила, и через 15 минут я, запихнув недоделанные пельмени в холодильник и сжимая в руках список «примет», ловила машину в сторону Площади трех вокзалов.…Как ни странно, Володю я увидела сразу: серый пуловер под горло, голубые джинсы, светлые волосы и коричневая сумка через плечо. Я сразу поняла, что это он, ибо вид у парня был несчастный и подавленный – такой, как бывает у людей, поссорившихся с любимой «половинкой».– Володя? – я нерешительно тронула его за плечо. Очередь в кассу с интересом качнулась в мою сторону: не лезу ли я за билетом не с того боку?– Володя, – растерянно кивнул он. – А в чем дело?– Я от Оли.Он внимательно посмотрел на меня и вышел из очереди. А дальше я затараторила: и что прошу простить меня, что лезу не в свои дела, и про то, что только ради высоких чувств подруги я примчалась на вокзал, и про пельмени из трех мяс, которые я лепила ради будущей нашей встречи…– Володя, у нее характер не сахар, но она вас правда очень любит! И если вы не вернетесь сейчас, я не знаю, что она сделает! Пожалуйста, поверьте!Он слушал молча. Боже, ни разу в жизни я не была в таком глупом положении! Дослушав мои вопли, он взглянул на часы и неожиданно предложил:– Чем на улице торчать, может, хоть в кафе зайдем? Я, честно говоря, ужасно голодный.Вспомнив недолепленные пельмени, я почувствовала, что есть хочу до дурноты. Мы зашли в пластиковую привокзальную кафешку и заказали омерзительные чебуреки. А еще…– А давайте выпьем! – предложила я.– Я вообще-то не пью, но я так перенервничала, пока вас искала, и пока все это говорила… – А что, и выпьем. Я, правда, тоже не сильный… «питок».– А я знаю! Но сейчас хочется!Мы просидели в кафе три часа. Я рассказывала ему про Ольку, какая она замечательная. Он слушал с восторгом. Все-таки ужасно приятно, когда твою подругу так любят! Сначала мы выпили по рюмочке, потом по второй. А потом, если честно, я изрядно назюзюкалась. Да и Володя разогрелся. Поэтому прощались мы уже как близкие друзья, договорившись «дружить домами».– Ну ладно. Я хоть и выпил, поеду все равно к Ольке. Прост-ит?– Прост-ит… Т-ты только не ик-кай. Она тебя л-люб-ит. А я завтра пельменей принесу…Он галантно посадил меня в такси и махнул рукой. Дома меня ждал засыпанный мукой стол.…Утро следующего дня было омерзительно серым. Боже мой, пить на вокзале – ладно, но закусывать чебуреками на машинном масле! О боже! Приведя себя в порядок, я, замирая, позвонила Ольке. Она счастливо проворковала:– Все хорошо, он пришел! Но давай ты к нам придешь, а? С пельмешками!К вечеру я взбодрилась, упаковала многострадальные трехмясные пельмени и поплелась на едва не сорвавшиеся «смотрины».Дверь мне открыл светловолосый парень в джинсах и сером пуловере под горло. Но это был не… Володя! То есть Володя, но не тот. Он же расплылся в улыбке: «Ну вот, наконец-то встретились! Можно на «ты»?»– М-можно… – я была просто не в себе. – Володя?– Володя! – парень широко улыбался и тряс меня за руку. – Олик, Ольгуня твоя пришла!Мы подружились. Они оценили мои пельмени из трех мяс. А потом Олька утянула меня пошушукаться на кухню.– Представляешь, только мы вчера с тобой поговорили, как он вернулся! Сказал, что решил к другу не ехать, а сначала поговорить. Я извинилась, представляешь? Ну вот, все! Он и отпуск у меня проведет! Так здорово! Я тебе перезвонила, но ты уже выскочила, прости! Я больная – ну что бы ты ему сказала, даже если бы его нашла? – И я не представляю, – промямлила я, вспоминая вчерашние посиделки. И с кем это я так наклюкалась?…Года через три я собралась к Ольке на дачу – она все лето сидела там со своим первенцем. В электричке было не протолкнуться, но меня в вагон внесли едва ли не первой, так что удалось сесть. На скамейке напротив меня две совершенно одинаковые девочки-близняжки сжимали в руках совершенно одинаковых Барби.Расплющенные пассажиры умилялись, я тоже «поплыла». А потом, подняв голову, встретилась глазами с их папой и стала малиновой – Володя! Мой случайный вокзальный собутыльник! Он тоже узнал меня: в глазах замелькали смешинки.Через час народ потихоньку схлынул, и Володя сел напротив. Девчонки задремали, мы посмотрели друг на друга и расхохотались.– Мне кажется, вы тогда искали не меня, так? Но я так благодарен, что вы меня нашли! Я вернулся к своей Оле, а ведь до того так разругались, думал, что это все… У нас теперь знаете, какое блюдо по праздникам? Пельмени из трех мяс!…Телефонами мы не обменивались – зачем? Выйдя на своей станции, я помахала им рукой – счастливому отцу и его дочкам. Электричка повезла их дальше, на дачу – туда, где их ждала моя тезка Оля, которую я никогда не видела, но которой искренне желала счастья.