Для постановки в РАМТе Занусси выбрал Евгения Редько и Нелли Уварову

СЕГОДНЯ в РАМТе – премьера. Знаменитый киноклассик Кшиштоф Занусси поставил с актерами РАМТа «Доказательство» Дэвида Оберна.В полном одиночестве умирает светило математической науки – коллеги и ученики «похоронили» его еще раньше. Рядом с ним осталась только его дочь, подающий надежды молодой математик, которая не может вернуться к учебе в университете, не желая бросать отца, как это сделала уехавшая в Нью-Йорк старшая сестра. Перед смертью отец убеждает дочь, что готов снова работать, и они вместе берутся за задачу, которая по силам лишь гению...Разбираться, что такое гениальность, а что безумие, пан Занусси позвал Евгения Редько, Нэлли Уварову, Дениса Баландина и Ирину Низину. Забрал их на три недели в свой знаменитый загородный дом, чтобы в режиме нон-стоп, даже за обедами от пани Эльжбеты, репетировать «Доказательство».[b]О режиме работы[/b]Насколько я помню, Мольер не только работал, но и жил со своей труппой, а это очень помогает в работе. Когда мы живем в одном доме, едим за общим столом, у нас появляются совсем другие возможности. Если учесть, что я пригласил еще и своих студентов из Петербурга (меня там выбрали почетным доктором, и я чувствую некоторые обязательства перед этим городом), у нас за столом собирались 12 человек. И моя жена это выдержала![b]О физиках и лириках[/b]По первой специальности я был физиком, а здесь речь идет о математике – мне это тоже близко. Я чувствую себя как дома с этими персонажами – профессором математики и его дочерью, о которой только в финале становится понятно, сумасшедшая она или гениальная.Для меня рассказывать о профессорах математики – все равно, что рассказывать о своих знакомых. Мои друзья-физики даже приходили на репетиции, чтобы поделиться мнением. Вот если бы мне предложили поставить что-то про молодежь на улицах или про наркоманов, я бы даже не пробовал. Пусть я буду специалистом по профессорам.[b]О кино и театре[/b]В театре тепло, а в кино холодно – зимой особенно неприятно выходить на улицу, чтобы снимать кино.Поэтому зимой надо работать в театре. А если серьезно, театр – это лаборатория, здесь мы можем докопаться до чего-то очень важного. В кино если я не нашел в актере то, что мне нужно, за первые пятнадцать минут, то уже не найду. Иногда я думаю – за три дня бы нашел. Но у меня есть только эти пятнадцать минут. Зато в театре бывает жаль, что я не снял ту или иную сцену. Но что делать?[b]О Денисе Баландине[/b]Мы, публика, должны подозревать этого молодого человека и осознавать, что мы умнее, чем персонажи на сцене, которые не видят в нем ничего подозрительного. А в финале он вдруг оказывается порядочным человеком. Но в случае с Денисом он не вызывает никаких подозрений, и я решил не добиваться этого – так редко можно найти человека, который способен сыграть чистоту. Не надо портить то, что создала природа.[b]Об учителях и учениках[/b]Между сапожником и режиссером разница небольшая. И там, и там важно передавать мастерство из рук в руки, показывать, как ты делаешь, а академическое образование должно быть дополнительным. Многие годы я преподавал, а последние лет десять преподаю людям, не связанным с искусством, – инженерам, политологам, социологам. И зачастую это намного интереснее. Сейчас пошла такая мода, чтобы люди самых разных специальностей расширяли свой горизонт. Я придумал себе такую дисциплину (могу считаться в ней специалистом) – жизненные стратегии. Я рассказываю, как разные люди разыграли свою жизнь, как бы вы это сделали и по каким правилам.[b]О гениальности и сумасшествии[/b]Эта пьеса основана на реальных фактах, и ее главный герой – настоящий лауреат Нобелевской премии. И настоящий шизофреник. Между гениальностью и безумством, как между хорошим и плохим, – очень маленький шаг. Когда я в 70-х годах впервые попал за границу и общался с вашими белоэмигрантами, они мне говорили, что я говорю по-русски как комсомолец – слишком часто упоминаю слово «нормально». У Чехова, у Толстого нет этого слова, оно социалистическое, от пятилеток, от всеобщего планирования, нормативов.Что такое норма? Где твоя норма? Когда мы пересекаем край нормы, мы близки к самоуничтожению. Но норму можно бесконечно растягивать.