Крепка ли рублёвая власть?

ВОПРОС о лимитах роста вновь укрепляющегося рубля приобретает очертания очередного национального проекта. С одной стороны, даже премьер Путин признал, что за последнее время опять стали расти наши золотовалютные резервы. А это означает, что Центробанк вновь начал печатать рубли ради скупки выбрасываемых на биржу «зеленых» (или теперь все-таки многоцветных). А потому не является большим секретом последствие такого обмена некогда «деревянных» на баксы – рост показателей инфляции в стране. Словом, в мире наших финансов никак не наступит всеобщая гармония.Ясно, что Центробанк вынужден вмешиваться, дабы не допустить слишком быстрого и чрезмерного укрепления целкового, раз уж нефть никак не хочет опускаться ниже восьмидесяти долларов. Только Жириновский все обещает, что в сакраментальном 2012 году американцы уйдут из Ирака, и древняя страна весь мир зальет дешевой нефтью.Но пока все как раз наоборот. Так для кого твердый рубль благо, а кому – просто смерть?Традиционно считается, что завышенный курс национальной валюты снижает в той же мере конкурентоспособность национальных экспортеров и вообще обрабатывающей промышленности. И часто приводят в пример дефолтный 1998 год, когда после сумасшедшего падения рубля наша промышленность на некоторое время задышала полной грудью по причине резкой дороговизны импорта.Но с тех пор много воды утекло в Москве-реке, а потому недавнее кризисное обрушение целкового большого эффекта не дало. У нас ныне сплошь и рядом сборочно-отверточное производство с завозом заграничных частей и компонентов. И речь идет не только об автомобиле-, но и об обувестроении. Такая вот глобализация поверх всех рублево-долларовых курсов.При падении курса доллара, уступающего позиции рублю, начинают терять прибыль наши «сидящие на трубе» экспортеры углеводородов. Чтобы заплатить налоги и спокойно спать в Ницце, им необходимо продать свою немалую валютную выручку. А чем ниже опустят доллар, тем с большим числом баксов необходимо будет расстаться. Поэтому нефтяники всегда остаются самыми горячими сторонниками слабого рубля.Но, с другой стороны, становится более доступным импорт. Такую ситуацию у нас принято обычно бранить, поскольку прежде всего наша легкая промышленность начинает задыхаться. И это при том, что в те же магазины коллекции заказываются заранее, а потому ценники у нас редко снижаются.Но есть и иной аспект доступного импорта. Коль скоро у нас отныне на каждом углу говорят о модернизации, то стране все равно не обойтись без массированных закупок патентов, технологий, а то и целых производств. Вон даже Анатолий Чубайс, выражающий обычно сдержанный оптимизм по поводу нашего нанопотенциала, вынужден посещать дальние страны на предмет поиска специалистов и перспективных нанопроектов. Так что закупать при наличии политической воли к технологической модернизации придется много, а потому укрепление рубля за ближайшие два года на двадцать процентов, как вещает замглавы Минэкономразвития Андрей Клепач, играет как раз на этот процесс.К тому же наши фирмы, компании, корпорации (включая и госкорпорации) наделали огромное количество самых разнообразных долгов. По некоторым подсчетам, речь шла почти о полумиллиарде баксов. А потому недавнее кризисное падение целкового, когда доллар шел за 34–35 рублей, вызвало просто панику в нашем деловом сообществе.Заговорили об угрозе просто потери страной своего промышленного и иного потенциала, поскольку вот-вот все заложенное нашими олигархами имущество уйдет за долги иностранным кредиторам. Тогда государству пришлось срочно вмешаться, практически расплачиваясь за нерадивых заемщиков. Такого повторения врагу не пожелаешь, а потому в данном конкретном случае крепкий рубль – просто спасение. Чем он крепче и тверже, тем проще расплачиваться. Это у американцев при ослаблении доллара снижается давление огромных долгов, у нас же все наоборот.Повторимся: у каждой тенденции (вверх-вниз) есть свои позитивные и остронегативные аспекты. Часто говорят, что величина курса – это в определенной степени параллелограмм сил разных групп лоббистов. Между тем согласимся, что основные доходы бюджет все еще получает от экспорта нефти и газа, а потому нет смысла допускать их падения.К слову, наконец стала известна цена барреля, при которой наш многострадальный бюджет стал бы бездефицитным, а может, и профицитным. Цена эта, ни много ни мало, 105 долларов. Для сравнения: накануне кризиса казну вполне устраивала стоимость нефтяной бочки в 91 доллар.Понятно, что за последние годы резко выросли бюджетные расходы, в том числе и на социальные проекты. Поэтому желательно за каждую проданную на мировом рынке тонну нефти получать больше рублей. Вывод – рубль все-таки попробуют укротить, не дав ему идти вслед за баррелем.Есть, конечно, различные способы торможения, не только практикуемая скупка «зеленых». Не исключено, что Минфин и ЦБ прибегнут к различным способам связывания рублевой наличности, включая расширенный выпуск ценных бумаг.Но пока нет ощущения, что рост курса рубля, о котором столько говорят, кого-то в правительстве сильно пугает. Тут опять-таки налицо диалектическая сентенция единства и борьбы противоположностей.