Напутствие с первых кадров отсылает зрителя к недавно скончавшемуся экс-директору ФСБ Николаю Ковалеву, по воспоминаниям которого в значительной степени снят фильм. (В других рецензиях скромно пишут, что сценарий писался по воспоминаниям «бойцов 108-й стрелковой дивизии», но бойцы бойцам рознь, сами понимаете).

Исполняющий главную роль мужественного и честного чекиста Дмитрича Кирилл Пирогов даже внешне изрядно напоминает Ковалева.

Получается, это бывший глава ФСБ поведал авторам сценария довольно шокирующие подробности о том, как мстительные советские вояки без всякой на то военной необходимости и прямо вопреки договоренности взяли и разнесли в клочья своих временных союзников.

Причем вот как раз положительный чекист Пирогов был решительно против, настолько, что даже руки не подал инициатору атаки.

Заметим сразу, что в голливудских фильмах как минимум последнего десятилетия в центре блокбастера непременно должна быть сильная и этически безупречная женщина, у нас же — слабый, человечный, но тоже этически безупречный чекист. Просто наблюдение.

Игорь Морозов уверен, что «Братство» не должно выйти в прокат в День Победы / кадр из фильма «Братство»

Итак, к делу. Дмитрич зачем-то едет в разношерстной компании солдата, афганца и переводчика (тоже чекиста), режиссер достает из рукава первую порцию клише, как то: воспоминания о столице и фотографию любимой девушки форматом едва ли не со страницу, которую солдат зачем-то демонстрирует попутчикам с присловьем «Хочу жениться, но не имею возможности». Тут они видят, что солдаты остановили караван грузовиков, предположительно, перевозящих героин. Дехкане возмущены, потому что кто-то из солдат украл у них деньги, и требуют немедленного разбирательства. Дмитрич немедленно обнаруживает бесхозную пустую канистру у ближайшего БТР, от которой солдатики небрежно отрекаются, затем ловко разводит дехкан, предлагая проехать вместе в укрепрайон и там разобраться. Бедные афганские перевозчики героина, разумеется, отказываются от предложения и резко продолжают путь.

Уже в машине Дмитрич спрашивает попутчиков, понимают ли они, где были украденные деньги, и поясняет — надо же ребятам дать напоследок заработать.

Что?

Грабя афганцев?

Пропуская караван с героином?

Рассказывая при свидетелях о должностном преступлении? А рядом, напомню, сидит коллега-переводчик из того же ведомства.

И каждая сцена в фильме порождает не меньшее количество вопросов.

Например, плутоватый прапорщик пятидесяти лет (Ян Цапник), берущий у афганцев миллион афгани в обмен на РГА, который обещает отдать «завтра», а завтра просто высылает ефрейтора сказать, что его нет. Уехал.

Серьезно?

Так Штирлиц в который раз обманывал гестапо?

А как вам воины спецназа, которые в кабульской комиссионке отжимают у пехоты сперва блок сигарет, а потом двухкассетник «Панасоник», чисто гопота на районе?

Нелепые, нелогичные, неправдоподобные сцены, изображающие якобы «окопную правду», густо проложены всевозможными клише, дешевыми метафорами, предсказуемыми тропами (мальчик взял пистолет — мальчик взял да выстрелил — вот пуля пролетела и ага), несмело вводится постмодернистский прием с активной телекамерой («Телевизор, это потом сотри», — обращается к оператору бравый старшина, точь-в-точь Антоха в «Реальных пацанах»: «Глазок, ты это, иди погуляй, а?»), на сцену перестрелки накладывается зачем-то песня Летова — и катастрофически не совпадает с изображаемым ни по смыслу, ни по темпу. Летов будет еще и на титрах, с песней «Солдатами не рождаются», имеющей такое же отношение к этому картонному фильму, как горячий бифштекс к блеклой фотографии на газетной бумаге.

Ну и, конечно же, совершенно непонятно, какое братство имелось в виду — не то боевое (но его в картине нет, там всего одна батальная сцена, и то в основном за-ради гуманистического пафоса — сразу трое участников кого-то впервые убивают и переживают по этому поводу), не то шпионское — но двух наших и одного афганского безопасника для создания братства маловато.

Хотя бы мимолетную симпатию вызывает разве что третьестепенный персонаж Александра Кузнецова, да еще афганец во всем белом, изысканный, как жираф. Всех остальных не то что не жалко, а просто наплевать. И герой Виталия Кищенко, вновь, как в «Спасти Ленинград», путающий личную шерсть с общественной, и парашютист этот злосчастный, который, по идее, ядро сюжета, а на деле ну такое, и шаблонно-раздумчивые чекисты, и совсем какие-то не страшные моджахеды, напоминающие массовку фильма «Не бойся, я с тобой» — все вызывают антипатию и недоумение в лучшем случае.

Хотя, может, таким и был замысел.

ДРУГОЕ МНЕНИЕ

Непарадный героизм «Братства»

Колонка обозревателя «ВМ» Анны Московкиной:

Если считать среднюю температуру по больнице отечественного кинематографа, то эта картина явно выделяется именно потому, что она откровенно хорошая — добротный, качественный, отлично снятый фильм. Давно я ничего подобного в современном российском кино не видела и вряд ли в ближайшее время увижу что-то равнозначное (далее…)

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

Павел Лунгин