[b]ПОЛОСКОВА Татьяна Викторовна – руководитель аналитического центра Московского фонда «Россияне», один из лучших экспертов по проблемам соотечественников.[/b][i][b]О фонде[/i]– Татьяна Викторовна, Вы могли бы сначала в общих чертах представить Московский фонд «Россияне»?[/b]– Московский фонд «Россияне» – головной фонд по реализации программ правительства Москвы по поддержке зарубежных соотечественников. Кроме него, в этой сфере действуют еще несколько довольно эффективных фондов, например, «Москва – Крым», «Москва – Севастополь» и ряд других, но он считается ведущим. Сама я преподаю в Дипломатической академии МИД РФ, доктор политических наук, эту проблематику исследую уже более десяти лет, а в Московском фонде «Россияне» возглавляю аналитический центр. Наша основная задача – анализ российской диаспоры как экономического, общественного и культурного ресурса России, выявление возможностей по привлечению потенциала российской диаспоры в реализации наших внешнеполитических и внутренних задач.Такой подход является общепринятым в мировой практике – большинство стран, имеющих зарубежные диаспоры, давным-давно занимается не только социально-экономической поддержкой соотечественников и защитой их прав, но и работой с той частью диаспоры, которая состоялась. Там есть и бизнесмены, и политики, и деятели культуры.Кроме того, правительство Москвы традиционно занимается защитой прав зарубежных соотечественников, причем не просто решением текущих проблем, а помощью в создании полноценных правозащитных структур на месте, внутри этих стран.Сейчас, например, при нем действует координационный совет, куда входят представители из стран СНГ и Балтии. В конце августа будет очередное совещание, и мы хотим, чтобы в нем приняли участие представители других диаспор, уже имеющие опыт защиты своих прав. Они могли бы поделиться с нашими соотечественниками, как нужно работать с международными организациями, с титульным государством.[b]– С какими общественными организациями соотечественников вы имеете дело?[/b]– Вообще, проблема работы с общественными организациями русского зарубежья очень важна. Дело в том, что у нас их длительное время использовали только в качестве «протестного» фактора, когда России надо было озвучить конфликт, сбой в отношениях с другой страной. На самом деле в первую очередь Россия нуждается в тех общественных организациях, которые умеют находить диалог с местной властью. Большинство диаспор выжили именно благодаря тому, что в любой ситуации пытались найти некоторую форму контакта. Мы подходим к проблеме создания «гражданского общества» на основе таких организаций: надо научить их работать в условиях диалога. В России проблемой соотечественников долгое время занимались в основном партии левой ориентации, которые использовали их для давления на государство: русским плохо живется там, следовательно, плохо работают власти здесь. Но ведь проблемы испытывает и значительная часть населения внутри страны, Москва – далеко не вся Россия. А еще есть такая категория общественных деятелей, которые стремятся показать, как русским плохо, чтобы под это получить определенные средства, оказывать обещанное содействие, а заодно жить самим.[b][i]О Прибалтике[/i]– Вы упомянули о социально адаптированных слоях русских в ближнем и дальнем зарубежье. То есть они вообще не испытывают никаких проблем в связи с тем, что живут не в России?[/b]– Понимаете… Я скажу одну вещь, которая является реальностью: даже в Латвии, если есть деньги, гражданство можно купить. Возникшая проблема прежде всего затронула пожилых людей, ветеранов, социально незащищенные слои. Никто не собирается их бросать. Для нас совершенно неприемлема позиция, которая была высказана на недавнем столичном совещании одним известным общественным деятелем: «А что помогать ветеранам? Они и так все перемрут». А за рубежом он активно выступает именно в защиту прав соотечественников.Речь идет о том, что Москва сама по себе никогда не решит все проблемы соотечественников, если не будет финансовой основы в диаспоре. А для этого надо привлечь ее состоятельные слои и дать им какой-то стимул, чтобы они занимались этой деятельностью. Как делают другие страны: если бизнесмен помогает, предположим, национальной школе, то титульное государство, историческая родина, дает ему льготы и преференции при ведении с ней экономических контактов. У нас пока, к сожалению, это предельно коррумпировано, то есть люди, помогающие национальным школам, нередко получают льготы, прикрываясь чьей-то поддержкой, но процент идет в карман коррумпированным чиновникам федеральных структур, и когда Москва первая заявила о легализации этой схемы, сопротивление было и в некоторой степени сохраняется по сей день. Многое зависит от самих русских бизнесменов: сумеют ли они объединиться и защитить свои корпоративные интересы. В любой стране существует такой коридор власти, как лобби интересов диаспоры, в России же этого пока нет.Важно и то, что в последнее время кардинально изменился имидж правительства Москвы в той же Прибалтике – до недавнего времени он был достаточно своеобразный. Активность Москвы воспринимали как желание показать, как плохо себя ведут страны Балтии по отношению к русским.[b]– Русским, живущим в Прибалтике?[/b]– Да. Очень многие наши проблемы во взаимоотношениях с Украиной, Прибалтикой обусловлены тем, что заявления наших депутатов и федеральных чиновников нередко воспринимаются как угроза суверенитету. Если бы у нас в стране было нормальное демократическое общество, не было бы такой преступности и нищеты населения, отношение было бы совершенно другим. Надо укреплять имидж нашей страны, позиции русского языка за рубежом, и тогда политика независимо от властей будет скорректирована.Еще, очень большую помощь, как ни странно, нам сейчас оказывает вступление стран Балтии в европейские структуры. Так, как гоняют эксперты ЕЭС и Совета Европы за нарушение прав человека, не гоняет никто. Эксперты тоже хотят хорошо жить, а чем больше фактов нарушения прав человека, тем больше официальных заказов со стороны структур Совета Европы.[b]– То есть эксперты, грубо говоря, отрабатывают свои деньги?[/b]– Конечно. Возможности Совета Европы несравнимы с нашими, и эксперты находят нарушение прав где угодно, даже в Америке. А в ситуации с Латвией та позиция, которую займут европейские структуры, будет очень жесткой. Я довольно часто там бывала и не понимаю действий некоторых политиков. Пока не будет решен «русский» вопрос, в НАТО, куда Латвия стремится, ее не примут. Так решайте! С другой стороны, ситуация, которая сложилась с латвийским гражданством, вредит и самому латвийскому обществу. Оно фактически расколото. Да, можно и сдать язык, и выполнить остальные требования, получить гражданство…. Так и делают. Но, например, пожилому человеку это не под силу.[b]– Сам факт является унизительным.[/b]– Конечно. Наконец, есть и такие разговоры: если некоторые латвийские политики поощряют нацистских преступников, тогда на чьей стороне Латвия была в годы Второй мировой войны? Я встречалась со многими их экспертами, и некоторые говорили: «Вы знаете, мы бы и сами рады выйти из этой ситуации. Это мы ее создали, и теперь не знаем, как из нее выйти».[b]– Хотели укрепить новоприобретенную независимость, а получилось…[/b]– А получилось, что создали новую проблему. Мне кажется, мы незаслуженно долго занимались странами Прибалтики, фактически отстранились от других регионов. На Украине при всем обилии русских и русскоязычных организаций гораздо меньше эффекта от их деятельности, чем в той же Балтии. Надо разобраться, почему.В Казахстане, в силу отсутствия финансовых возможностей, аналогичные организации совсем ничего не знают о жизни в России, они полностью изолированы.[i][b]О политике[/i]– Некоторые страны СНГ – та же Украина – пытаются видеть в активности российской диаспоры угрозу своей независимости…[/b]– А знаете что…. Давайте будем опять же все называть своими именами. И Украине, и Казахстану, и Прибалтике придется понять, что современный мир – это не мир государств. Это мир финансово-промышленных корпораций, которые решают, кого им сажать в правительство. Это мир международных информационных систем, которые дают ту информацию, которую они хотят дать. Исходя из этой информации, власть принимает решения. И это мир диаспор, которые, живя в разных странах, поддерживают контакт и фактически влияют на ситуацию. Пока есть интерес к российскому рынку, будет сохраняться и интерес к России.А с другой стороны, я думаю, ни Украина, ни Казахстан, ни страны Балтии не будут возражать, если Россия будет активно поддерживать социально адаптированную часть. Для них это показатель – все-таки кто-то себя нашел в этой стране. Вообще очень перспективен контакт столиц и правительств: например, Москва и Киев. Я неоднократно в странах СНГ говорила, что нам надо искать формы диалога, и ни разу никто, даже из самых ярых националистических кругов, ничего не возразил.Да и что тут скажешь? Если вы хотите, чтоб украинская община нормально существовала и развивалась в Москве, давайте работать вместе. У нас есть прецеденты, когда в Сибири эстонской общине не дали места для проведения встреч. И они собрались на квартире, стали петь – хором, как у них это принято. В результате соседи вызвали милицию, и им вменили нарушение общественного порядка. Очень много проблем возникает с закавказскими общественными организациями.[b]– Здесь надо учитывать, что общество опасается терроризма…[/b]– Да, но по сравнению с тем потенциалом, которым обладают финансово-промышленные структуры, так называемые террористические организации – это исполнители, не заказчики. Мир изменился, и в этом новом мире надо просто понимать, что диаспора – это равный партнер. Причем наша диаспора по своей природе открыта к диалогу, не воинственна, очень миролюбива.[b][i]О кадрах[/i]– На данном этапе, испытывает ли фонд какие-либо трудности? От самых прозаичных – финансовых, до, возможно, разногласий с местным руководством, государственными чиновниками?[/b]– Знаете, какая основная проблема в России? Наш фонд ее тоже испытывает. У нас нет квалифицированных кадров. Я веду курсы повышения квалификации для подготовки сотрудников МИДа в Дипломатической Академии – они появились после того, как почти полтора года назад Путин, выступая перед дипломатами, заявил: кто не хочет работать с соотечественниками, может из МИДа уходить. На что одна из газет резонно заметила: а кто таких специалистов готовит? Тогда департамент кадров МИДа счел возможным такие курсы организовать, сроком на пять дней.[b]– Это серьезно?![/b]– Да. Я считала, что это самая настоящая профанация, лучше вообще ничего, чем такие курсы, но ведь проблема заключается в том, что их и читать-то толком некому! Есть примеры, когда целые структуры занимаются этой проблематикой, ни разу не выезжая за рубеж, по той причине, что руководящие сотрудники туда просто не въездные.По политическим мотивам они не могут получить визу – например, из-за своих заявлений, как было сказано выше. Либо они были оттуда в свое время просто выдворены.Понятно, что они должны бы жить и работать там, но вынуждены сидеть здесь, и вот они отсюда выдумывают, что там происходит. Информационная картина крайне искажена.Хорошо, что сейчас пришла новая волна в правительстве Москвы – профессионалы. Силаев Борис Иванович, непосредственно ведущий эту тему, – человек с творческим потенциалом, огромным опытом политической работы, причем он работал в Киргизии, прекрасно знает эту страну. Георгий Львович Мурадов – профессиональный дипломат. Когда и в диаспоре будут действовать профессионалы, все будет проще.