Перед самым началом войны я окончила 10-й класс и поехала пионервожатой в подмосковный лагерь. Там было очень интересно — мы играли на свежем воздухе в спортивные игры, бегали. Например, были такие игры, где нужно было захватить знамя, наподобие «Зарницы».

И вот однажды старший вожатый собрал всех нас и объявил, что началась война. Помню, как все ребята вдруг погрустнели. А нам, девчонкам, казалось, что все должно кончиться очень быстро. Очень скоро стало ясно, даже до объявления Левитана его громовым голосом по радио, что все затянется надолго.

Иван Бабарыкин. Моряк / Фото: Личный архив

Помню, когда возвратилась в столицу, она стала какой-то колючей. На окнах уже были наклеены полосы крест-накрест. Люди были напряжены, а ближе к ночи звучал сигнал воздушной тревоги.

Спускались на недостроенные станции метрополитена прямо по песчаным ступеням, еще не укрепленным даже деревом.

Многие ребята ушли на фронт, а мы тоже не желали сидеть просто, и я попала в Московское Краснознаменное авиационное училище связи, которое готовило радистов, синоптиков и метеорологов для авиации. В 1942 году училище было эвакуировано в Сызрань.

Моряки просили отправить их рядовыми в пехоту

Иван Бабарыкин. Моряк. Участник Парада 7 ноября на Красной площади.

Получил среднее образование в Рославле Смоленской области, откуда меня в 1940 году призвали на военную службу на Красный Балтийский флот в Ленинград, где я был зачислен в учебный отряд подводного плавания. Подготовка водолазов была очень серьезной. Требовались не только опытные и технически грамотные люди, но еще и физически сильные и выносливые.

В то время на флоте служили пять лет. А после прохождения спецподготовки часть краснофлотцев отобрали для прохождения дальнейшей службы в Москве. В их числе оказался и я. 22 июня 1941 года, когда было объявлено о нападении фашистской Германии на СССР, я застал как раз на военной службе. Конечно, почти все мы были уверены, что враг будет разбит за 2–3 месяца. Помнится, когда только началась война, мы с товарищами сразу стали проситься на фронт: боялись, что не успеем поучаствовать в военных действиях.

Иван Бабарыкин. Моряк / Фото: Личный архив

Почти все писали заявления немедленно отправить их на фронт хоть рядовым в пехоту. Эмоциональный подъем, конечно, был очень заметен и оказывал большое влияние на всех. От наивности и мальчишества, правда, пришлось очень быстро излечиться. Поняли, что война — это надолго.

После уроков всем классом пошли в военкомат

Мария Рохлина — санитарный инструктор. Участница Сталинградской и Курской битв.

Я услышала о том, что началась война в школе. Всем классом, а класс у нас был большой и дружный, все вместе мы пошли в военкомат. И другие классы к нам присоединились. Правда, нас отправили домой. В школе мы обучались санитарному делу. Вообще, в школе нас хорошо готовили к возможной войне: мы изучали винтовку, пулемет. И даже нужно было совершить прыжок с парашютом, чтобы сдать норматив ГТО.

Я была комсоргом класса, и для примера совершила два прыжка с парашютной вышки. Только на третий день войны, 24 июня, мы получили телефонограмму, что надлежит явиться с ложкой и кружкой на станцию Софиевка, под Киев, на оборонные работы. Так мы поехали ближе к передовой. 25 июня выехала и сразу же попала в водоворот войны. Налетели вражеские самолеты, в Софиевке мы попали под бомбежку, а затем немцы высадили десант. И всех нас послали на борьбу с ним.

Потом попали в окружение, а я выходила из него, присоединившись к танковой бригаде, с которой потом дошла до Сталинграда.

Вместо винтовок у нас были клещи и тазы с песком

Владимир Бурцев — один из последних живых ветеранов легендарной гвардейской стрелковой дивизии Панфилова.

Начало войны застало меня в школе. Я окончил семь классов, и мы всей семьей собирались поехать на дачу в Подмосковье. Тут нам объявили, что началась война. Казалось, что мы быстро разгромим врага, ведь именно так говорили нам до войны. Однако верили в это далеко не все. По мере того как фронт подходил к Москве, я записался в дружинники. Вместо оружия у нас были клещи, чтобы хватать ими зажигательные бомбы, давали тазы, наполненные песком.

Владимир Бурцев — один из последних живых ветеранов легендарной гвардейской стрелковой дивизии Панфилова / Фото: Павел Волков, «Вечерняя Москва»

Так я помогал тушить «зажигалки» — таскал на чердаки песок и наполнял бочки водой. С мамой копал на окраинах противотанковые рвы. Приближалась осень, нас беспокоила вражеская авиация.

Но люди были полны решимости отстоять столицу. Вместе с отцом, которого сразу не взяли на фронт из-за плохого зрения, они на лошадях, запряженных в сани, подвозили на передовую боеприпасы. Потом в 1942 году отец ушел добровольцем. Сам же я попал в армию тоже только в 1942 году, поступил в 5-ю артиллерийскую спецшколу, откуда потом перевелся.