Много рожать — плохо, мало — еще хуже

[i]Когда Акопян снял синий хирургический колпак и попросил чаю, мой обывательский трепет перед человеком, который только что ушивал и перекраивал чье-то тело, слегка поутих, но петь сладкую песню «Как у вас в Центре репродукции все круто» я не решилась (а то он сам не знает, какое впечатление производит его больница). Сразу взяла быка за рога.[/i][b]— Андрей Степаныч, я к вам за байками...[/b]— А, 33 вопроса по виагре, процент больных простатитом среди 10 негритят и кое-что про спрей «Ночная ракета любви». Надоело! [b]— Конечно, вы же теперь профессор — не солидно, небось?[/b] — Да брось ты. Последние 7 лет, со времени основания нашего центра, мы постоянно занимались просвещением по половым вопросам. Сколько можно? В отношении женского оргазма все уже давно грамотные. Сегодня есть гораздо более важные проблемы — демографические. Рождаемость падает: детей сейчас в два раза меньше, чем 10 лет назад. Происходит кардинальное изменение всей структуры общества.[b]— Естественно, вы врач-уролог, можно сказать, эксперт паховой области, а демография — это же из другой оперы.[/b]— Врач — это не только тот, кто отрезает ногу или меняет пол, не к ночи будет сказано. По определению Всесоюзной организации здравоохранения, в обязанности врача входит высказывать независимые суждения по вопросам личного и общественного здоровья. А здесь серьезные патологии. При современной рождаемости в среднем 1,27 ребенка на женщину население России неизбежно уменьшается. Ни общество, ни медицина к такому повороту совершенно не готовы, а информации по этому вопросу фактически нет.[b]— Ну а дети из пробирки, о которых мечтали фантасты, и репродуктивные технологии, которыми вы сами занимаетесь?[/b] — В 1978 году родилась Луиза Браун — первый ребенок, зачатый с помощью методов искусственного оплодотворения. Сегодня она уже замужем и сама имеет ребенка. За это время в мире было создано 250 клиник по искусственному оплодотворению, а у нас — 11. Камаль Ахуджиа из Кромвельского госпиталя, которому в этом году впервые удалось произвести зачатие от спермы мертвого человека, хотел вместе с нами построить такой центр в Москве.Предлагал даже перевезти сюда часть банка спермы Нобелевских лауреатов, который в мире уже давно запретили. Однако за двадцать лет существования искусственных методов оплодотворения с их помощью появились на свет всего около 120 000 детей. Такое количество людей сегодня в мире прибывает за полдня.[b]— В чем же корни падения рождаемости?[/b] — Тот же экономический кризис можно преодолеть за годы, а последствия демографического кризиса — это отсутствие детей и внуков у тех, кто сам не родился.Современная политическая ситуация реально скажется на семье лишь в следующем поколении, а та численность населения, которую мы имеем сегодня, — это наследство сталинских лагерей, строек века, голода и войны. У нас до сих пор женщин на 6% больше, чем мужчин. Такой разницы нигде в мире нет. Сегодня прирост населения в России невозможен, при самом оптимистичном прогнозе может идти речь только о том, чтобы через 20—30 лет обеспечить хотя бы простое воспроизводство.[b]— В войну было плохо, а женщины рожали и рожали.[/b]— Сравнивать рождаемость сегодня и полвека назад — это то же самое, что переживать, почему человек в 12 лет быстро рос, а в 30 не растет совсем. Все страны проходят период высокой рождаемости, потом происходит демографический переход и численность населения стабилизируется. Это известный демографический закон, который математически обосновал Сергей Петрович Капица.Период быстрого роста численности населения в России происходил до середины ХХ века. Не надо идеализировать это время. В первую мировую войну женщина рожала семерых, а выживали двое. Часто умирала и мать.Смертность росла не только от голода или снарядов, скажем, тот же диабет или астма в тех условиях не оставляли человеку шансов выжить. Потери исчисляются не только теми, кто погиб, но и теми, кто не родился. Тем не менее за счет высокой рождаемости население даже в Великую Отечественную росло примерно на миллион в год.Период быстрого роста численности населения — это неспокойное и страшное время. Во всех странах он сопровождается высокой материнской и детской смертностью, низкой продолжительностью жизни, большим числом катастроф и вооруженных конфликтов.[b]— Откуда такая странная взаимосвязь: рождаемость и катастрофы?[/b] — Каждый рождающийся — личность, он хочет есть, он хочет рабочего места, он хочет признания, он хочет «Мерседес». А таких, как он, — туча. Все хотят того же, а хватает не всем. Экономика, общество просто не успевают обслужить такое количество. Растет конкуренция, повышается неустойчивость. Сербия три четверти века назад приютила несколько десятков тысяч албанцев, это совпало с пиком их рождаемости.Сейчас албанцы живут подворьями по 8—10 детей, в Косове их уже 2 миллиона. Это реальная сила, которая требует себе места в мире, а сербы, естественно, сопротивляются. Не будь этого, Милошевич не смог бы стать балканским тираном, именно демографическая ситуация вынесла его на политическую арену.[b]— Вы говорите страшные вещи: рост рождаемости — беда? [/b]— Не беда, а неустойчвость. Период быстрого роста численности населения всегда связан с его повышенной активностью. Другой вопрос — как государство этим распорядится. Англичане в период быстрого роста численности населения, сломав зубы на материке, расселись по кораблям и освоили Индию, Австралию, Китай.Результат — появилась великая империя. Испанцы на пике рождаемости искали бесов, жгли ведьм на кострах, очищали Европу от евреев и в итоге едва уцелели. СССР потратил этот период на то, чтобы бить своих и держать весь мир за глотку, в итоге социалистическая экономика развалилась, а Советский Союз распался.Фактор демографической напряженности можно и необходимо учитывать. Можно даже ввести демографический «коэффициент опасности»: рождается более 6 детей на женщину — жди в ближайшие десятилетия катастрофы или войны, есть время усилить полицию и «скорую помощь», создать новые рабочие места, увеличить количество коек в больницах.[b]— Женщины от тяжелой жизни рожать не хотят.[/b]— Ни в одной европейской стране рождаемость сегодня не увеличивается, хотя женщины там не бедствуют. Прошел так называемый демографический переход — женщины стали участвовать в экономической жизни, у них появился выбор, они перестали рожать много детей, численность населения стабилизировалась.Дело не в тяжелой жизни, а в возросших требованиях к качеству жизни. Сейчас даже японки — самые примерные жены — заговорили о «цене брака». Если муж не будет ее хорошо обеспечивать, она лучше работать пойдет. Если раньше женщина хотела свое чадо просто прокормить, то теперь ей надо достойно его воспитать и выучить, иначе она просто рожать не будет и никто ей этого приказать не сможет. Тем более что средства контрацепции дают возможность планировать семью.[b]— А если запретить аборты? [/b]— Думаешь, завтра запретят аборты — и женщины начнут рожать? Задушенных младенцев до сих пор находят в мусоропроводах и сточных ямах, если хоть одно легкое сделало вдох — заводится уголовное дело. Сейчас это единичные случаи, а несколько десятилетий назад это была постоянная практика. Такие данные по московским общежитиям никто не публиковал, а в Японии вели статистику — это сотни убийств в год. Как показывает опыт, запретительное законодательство в этих вопросах на число прерванных беременностей не влияет, но мгновенно приводит к криминализации абортов.[b]— И все-таки проблема, видимо, упирается в деньги, а их, как всегда, нет. Дай нашей женщине достаточно средств на содержание ребенка — она будет рожать.[/b]— Деньги решают далеко не все. Нужна реструктуризация всей социальной сферы. Детей стало вдвое меньше, чем 10 лет назад.Существует огромная система собесов, но денег хватает в основном на содержание самой системы. Уже не нужны две школы, нужна только одна. То же самое касается больниц. Сегодня оплата работников здравоохранения составляет треть бюджета, а врачи получают копейки. Дело в том, что у нас на одну больничную койку приходится 77 человек, в США — 194, а в Мексике, с которой нас любят сравнивать, на одну койку — 1700 человек. При рекордном количестве больничных мест наш соотечественник лишен элементарного права умереть на чистой простыне и сходить по-большому после операции без помощи соседей по палате. Надо вести хозяйство, исходя из реальной численности населения и реальных перспектив.Население Америки увеличится за ближайшие 10 лет еще на 16 миллионов, при этом они разными путями усыновили 11 тысяч наших больных детей. А мы думаем о матерях и о детях в последнюю очередь.[b]— Руки у власти не доходят, ей надо как-то самой удержаться, конкурентов сокрушить, непокорных усмирить. А люди что же, миллионом больше, миллионом меньше…[/b] — В «Послании Президента к Федеральному собранию» высказана наконец национальная идея — сбережение народа. Эта идея высказывалась у нас не раз от елизаветинского министра Ивана Ивановича Шувалова до Александра Исаевича Солженицына, но так и не была реализована. История показывает, что те государства, которые вели народосохранительную политику, получали сильное преимущество.Забота о сбережении народа — это прежде всего поддержка женщины и семьи. К сожалению, мы начинаем об этом думать только сейчас, оказавшись в разворованной стране с нищим населением и нереальным бюджетом. Но лучше поздно, чем никогда.[b]— Думать — не делать. Думаем-то мы о многом, а делаем все меньше.[/b]— Выбора нет, надо принимать меры. Сейчас мы вплотную сталкиваемся с необходимостью существенных изменений прежде всего в отношении семьи и женщины, иначе наши соотечественницы будут рожать уже от других.За последние несколько лет из страны выехали около миллиона наших женщин, в основном по экономическим мотивам. Для простого воспроизводства населения нужно в среднем 2,1 ребенка на женщину. Как минимум 2, а с учетом бесплодных, нищих и разведенных — даже 3. В итоге через 10 лет китайцев будет полтора миллиарда, а нас станет на 6 миллионов меньше. Это означает пустые классы средних школ, редеющие ряды армии, заброшенные города и вымирающие поселки.Если мы этого хотим, то можно жить, как жили. Но я думаю, что мы этого не хотим.