«Дедушка Мороз, хочу, чтобы у меня выросли волосы»

Сюда стараются не пускать посторонних. Особенно теперь, когда свирепствует грипп.Заведующий отделением трансплантации НИИ детской онкологии РОНЦ им. Блохина, доктор медицинских наук, профессор Георгий Менткевич смотрит на меня строго: ему кажется, что у меня насморк. «Вам нездоровится? Тогда лучше прийти в другое время». Малыши здесь практически лишены иммунитета. И если обычные люди надевают марлевые повязки лишь во время эпидемий, то судьба этих маленьких пациентов – всегда быть в маске. Любой мимолетный вирус может оказаться для них смертельным.«Прически» здесь у всех одинаковые: из застекленных окошек сияют лысые головки. Волосы выпадают из-за химиотерапии. Кроме того, такое лечение вызывает мышечную слабость, тошноту, апатию и потерю сил. Однако дети не выглядят подавленными и грустными.Темноглазая девочка увлеченно рисует, веснушчатый парнишка пишет что-то печатными буквами. Оказывается, это готовятся письма Деду Морозу. А как еще добрый волшебник узнает об их необычных мечтах? Кроме игрушек, фломастеров, конфет и книжек, малыши просят выздоровления. Шестилетний Кирилл написал: «Я хочу, чтобы у меня опять выросли волосы и чтобы мама больше не плакала...» Шестилетний Максим приехал в Москву из Сибири. Вместе с мамой он ждет очереди на прием к врачу. Здесь их последняя надежда. Мама рассказывает, что в их краях мальчика несколько месяцев лечили химиотерапией, но потом выписали домой. Такая форма лейкоза, по словам врачей, обычному лечению уже не поддается. «Разве что за границей, в Америке или Европе, – объяснили они. – Там пересаживают стволовые клетки доноров, но стоит это до 350 тысяч долларов! Плюс проживание, питание, дорога...» Откуда такие деньги? О том, что подобные операции делают в Москве совершенно бесплатно, мама услышала по телевизору.– Собственный метод аллогенной трансплантации стволовых клеток от несовместимого донора мы начали разрабатывать уже давно, – говорит профессор Менткевич. – Произошло это не от хорошей жизни. На Западе существует банк доноров, содержащий три миллиона образцов крови добровольцев. Но даже располагая таким количеством образцов, шанс найти совместимого донора составляет всего лишь 10–15 процентов. Ждать приходится несколько месяцев. За это время ребенок может погибнуть. Да если и повезет, процедура будет стоить неподъемных для большинства россиян денег.Другой метод, применяемый в НИИ детской онкологии, – так называемая аутотрансплантация. У маленького пациента берут собственные стволовые клетки до начала химиотерапии и замораживают в жидком азоте. Химиотерапия – палка о двух концах. Она убивает не только раковые, а и все без разбора клетки организма. Ребенок может излечиться от рака, но погибнуть от инфекции, почечно-печеночной недостаточности, кровотечений и т. д. А вот если «передать» собственные, не подвергнутые воздействию «химии» клетки, происходит чудо: ребенок выздоравливает за две-три недели! Однако у нового метода есть свои плюсы и минусы, считает Георгий Менткевич. Главный плюс состоит в том, что собственные стволовые клетки не отторгаются. Главный минус – все-таки это клетки больного ребенка. К тому же метод применим только для детей, восприимчивых к химиотерапии.В коридоре клиники я встретила семилетнюю Катю с мамой. Если бы не короткий «ежик» на голове, ни за что бы не догадалась, что еще недавно Катя прошла лечебную процедуру. Сейчас девочка здорова, а еще полгода назад страшный диагноз – лейкоз – воспринимался родителями как смертный приговор...Замечу, самый маленький пациент, которого удалось излечить таким образом, – девятимесячный Илюша. Сейчас ему семь лет, и, по словам доктора, это «настоящий бандит», столько в нем энергии.Увы, в НИИ поступают юные пациенты, на которых другие врачи уже поставили крест. Именно для таких редких и особо опасных форм лейкозов врачи разработали оригинальный метод аллогенной трансплантации, где донором для ребенка выступает, как правило, его мать.– Считается, что наиболее совместимые доноры – родные брат или сестра, – продолжает Георгий Людомирович. – Однако далеко не у всех таковые имеются. А родители, как правило, ради собственных детей готовы на любые подвиги. Тем более процедура для них не слишком тяжелая. Донорам даются специальные препараты, перемещающие по кровеносной системе клетки костного мозга (а именно в нем больше всего стволовых клеток) на периферию, в вены. Затем взятая через вену кровь поступает в специальный сепаратор, где она разделяется на нужные стволовые клетки и все остальное – эритроциты, лейкоциты, тромбоциты… «Лишнее» возвращается владельцу. Манипуляция занимает около двух часов и здоровью донора не вредит.Следующий этап – подготовка донорских клеток к трансплантации. Для того чтобы они были встречены организмом больного с должным гостеприимством, их обрабатывают особыми препаратами. В НИИ детской онкологии сделано уже более 40 таких пересадок, и во многих случаях дети полностью исцелились. Лечение им больше не требуется.– Честно говоря, мы не ожидали такого успеха у столь тяжелого контингента больных, – признается профессор. – Думали, что несовместимые стволовые клетки матери будут отторгаться. Но этого не происходит. Возможно, потому, что эта женщина все-таки вынашивала ребенка девять месяцев и между ними остается некая информационная связь? Хотя метод не бесспорен и требует дальнейших исследований.Онкологические болезни – бич нашего времени. В России ими ежегодно заболевают примерно три с половиной тысячи детей. При этом, говорит мой собеседник, не стоит считать стволовые технологии некоей панацеей. Не менее 75 процентов маленьких пациентов можно вылечить и без этого. Такие операции показаны только при некоторых формах злокачественных заболеваний.Напомним, стволовые клетки – основа всего живого, из них могут вырастать клетки практически любых тканей и органов, а потому они способны лечить не только рак, но и инфаркты, инсульты и другие серьезные недуги. Однако не надо отворачиваться и от традиционных методов лечения. Зачастую они более уместны, эффективны и безопасны.Сегодня, когда о чудодейственных свойствах стволовых клеток не пишет и не говорит только ленивый, в НИИ начался шквал телефонных звонков. Пока мы беседуем, в кабинете заведующего отделением непрерывно звонит телефон. Профессор Менткевич поднимает трубку и терпеливо объясняет: «Нет, диабет мы не лечим, алкоголизм тоже...» Каждому приходится растолковывать, что здесь берутся помочь только детям, пораженным онкологическими заболеваниями. Звонит женщина: у ее дочки выпадают волосы. Она посмотрела по телевизору напугавший ее сюжет и решила – у девочки рак! «Сдайте анализы, – советует профессор. – Потом будет видно»… Менткевич устало смотрит на меня: «Может быть, хоть вы напишете, что не надо заранее ставить страшных диагнозов себе и своим детям и не надо думать, что здесь сидят какие-то чародеи. Мы пытаемся победить рак крови у малышей, но это непростая борьба»…В НИИ детской онкологии едут со всех концов России. Жить в Москве в ожидании, когда малышу сделают одну, а то и несколько операций, пока он пройдет курс лечения, приходится не один месяц. Для этого люди бросают работу, останавливаются у случайных знакомых, порой даже ночуют на вокзале.– Долгое время мы не могли им помочь ничем, кроме сочувствия, – рассказывает мой собеседник. – Но однажды в мой кабинет вошли две женщины, дети которых когда-то здесь лечились, и положили на стол пять тысяч долларов.«Мы собрали эти деньги, чтобы помочь другим детям», – пояснили они. Так появилась идея о благотворительном фонде для помощи больным онкологическими недугами малышам. Назвали его «Настенька», в честь дочки одной из этих женщин. Девочку спасти не удалось…За восемь лет работы фондом были собраны значительные средства. На эти деньги купили инфузионную технику, дыхательные аппараты, мониторы, специальные кровати, реанимационное оборудование, медикаменты. Кроме того, фонд оказывает помощь родителям – им приобретают билеты на поезд, дают деньги на проживание и питание... Но, к сожалению, кризис не обошел стороной и благотворительность. Пожертвования существенно уменьшились.Не балует и государство. Никак не решается вопрос с окончанием строительства нового комплекса Института детской онкологии, в котором должны быть существенно улучшены условия пребывания детей и родителей. Но дети есть дети. В отделении нарядили елку, спрятали под ней письма Деду Морозу, вырезали красивые снежинки… Маленькие пациенты ждут: скоро придет настоящий волшебник, и все будет хорошо.