ЭТА история произошла с моей подругой Ветой. Она жила в особняке XVIII века, в коммуналке. И когда дом решили реконструировать, всех стали выселять в Митино. Вета сначала возмутилась, дескать, она – коренная москвичка и всегда жила в центре, и мама ее, и дедушка родились в этом доме, и ни в какое Митино она не поедет. Правда, ее успокоили, что после реконструкции она обязательно вернется сюда и въедет в новую квартиру.Между тем в их квартире осталась только одна соседка, которая занимала две комнаты, в остальных четырех временно расположилась Вета. Наконец-то и у мамы была своя комната, и у сына, и у нее самой. Уезжать даже временно в двухкомнатную квартиру в Митино не хотелось. Да и соседку Вета бросить не могла, потому что та была знакома еще с дедушкой, вырастила, можно сказать, Ветку.Но соседка сказала, что слишком стара для таких переездов и умирать останется здесь. Убедить ее было невозможно, она не верила, что их вернут обратно в этот дом, случаев таких на практике не наблюдалось.Постепенно дом опустел, и в конце концов остались в нем только Ветка со своим семейством и бабушка-соседка.Им уже угрожали, им уже отключали свет и газ, но Ветка упорно ходила по инстанциям, жэкам, дезам и управам, объясняла положение вещей, и свет опять включали. Не имели, оказывается, такого права – отключать. Потом вдруг на какое-то время все затихло. А потом дом купил у государства какой-то олигарх и насел на Ветку уже с иной силой. Стало ясно, что он тут сделает дорогие многокомнатные квартиры и продаст их по баснословной цене. Конечно, ни о каком возвращении речь уже не шла.Однажды вечером Ветка сидела в грустном настроении, размышляя, что же ей делать и где вообще находится это Митино, как вдруг половицы старого паркета в прихожей заскрипели.– Рони, это ты? – крикнула Ветка.Дома никого не было, кроме собаки. Но ведь с собакой ушла гулять бабушка! Тут дверь распахнулась, на пороге стояла миловидная женщина в старинном платье, с несовременной прической.– Этот дом когда-то принадлежал моему батюшке, – сказала женщина.– Графу Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому. Вы не уезжайте. Держитесь. Я знаю, как больно лишаться родного дома. Но вы увидите, ваши страдания будут вознаграждены.Женщина улыбнулась и закрыла дверь. Ветка похолодела. Сначала она была очень напугана, а потом… потом приватизировала все комнаты, написала завещание, учитывая даже те обстоятельства, что на нее может упасть кирпич или еще что из строительного мусора, и начала ходить по юристам. Подковавшись, вступила с полемику с хозяином дома, и тот пошел на попятный, стал подыскивать ей квартиру примерно такой же стоимости и площади в округе.Долго не соглашалась: здесь подоконники пластиковые, там туалет маленький, тут окна на улицу, в общем, обнаглела. И в конце концов согласилась на пятикомнатную квартиру в новом доме прямо через улицу. Скажете, неправда? Но так оно и было.Она потом мне рассказывала: «Я сначала очень испугалась, когда увидела эту женщину, думала, с ума сошла. Но потом пошла в библиотеку и прочитала о ней.После ее смерти, в советское время, могила ее была разграблена, и останки якобы перезахоронили на церковном кладбище под Новгородом, где было ее поместье.Жизнь у нее была очень непростая. Многие считали графиню Анну Алексеевну святой, будто она грехи отца всю жизнь замаливала, на церковь много жертвовала. А многие, наоборот, говорили, будто она распутница и приписывали ей связь с архимандритом Фотием. Даже Пушкин писал: «Благочестивая жена, душою Богу отдана, а грешною плотию – архимандриту Фотию». Их останки потом вместе в одну могилу и положили. Хотя нет полной уверенности, их ли это останки… Я даже в Новгород съездила, там смотрители музея говорят, что она все время по ночам появляется, и многие ее видели. Но главное, когда я репродукцию ее портрета увидела, то сразу узнала! Она это была, она!»