Золушка из Второй мировой

Послезавтра в Москве открывается Чеховский фестиваль – наше главное окно не только в театральную Европу, но и в целый мир. При беглом взгляде на афишу кажется, что она стала короче по сравнению с предыдущими годами – «всего» 18 названий. По словам генерального директора Валерия Шадрина, который фактически является автором фестивальных программ, это связано с возросшей дороговизной, страхом перед финансовыми рисками (когда партнеры фестиваля не выполняли всех обязательств по формированию бюджета) и даже терроризмом, опасность которого положила конец уличным программам, что так полюбились москвичам. И все-таки эта афиша заставляет настроиться на двухмесячный марафон с сильными впечатлениями и неожиданными открытиями. Среди имен, которые уже не надо представлять той части московской публики, что «подсела» на мировую серию Чеховского фестиваля, есть много старых знакомых: Филипп Жанти, Робер Лепаж, Сильви Гиллем, Начо Дуато, Мэтью Боурн, Деклан Доннеллан, Мозес Пендлтон, Ромео Кастелуччи и другие. Великий кукольник Жанти представит «привычное» умопомрачительное путешествие по разным временам, закоулкам подсознания и космосу («Неподвижные пассажиры»). «Моя мечта походит на утопию. Я уверен, что мы не добьемся мира между людьми, народами или социальными группами, пока не будем жить в мире с самими собой», – говорит Филипп Жанти, который из спектакля в спектакль ищет этот мир. Робер Лепаж (режиссер) и Сильви Гиллем с Расселом Малифантом (танцовщица и хореограф) представят спектакль «Эоннагата». Название – производное от имени солдата, шпиона, дипломата, фаворита Луи XV шевалье д’Эона и оннагаты – актера-мужчины в японском театре кабуки, обученного играть женщин. Вышеозначенный шевалье переодевался женщиной не только ради шпионской деятельности, но и ради «агоний и удовольствий души, разрываемой надвое личности». «Разрываться» между жанрами будет не только герой, но и исполнители: так, легендарная танцовщица исполнит драматический монолог, а культовый режиссер – танец. В «Золушке» главного балетного хулигана и креативщика Мэтью Боурна (под музыку, разумеется, Прокофьева – букве, точнее, ноте он следует неукоснительно) Золушка повстречает бравого летчика королевских ВВС в Лондоне времен Второй мировой войны. Начо Дуато, на наших глазах распрощавшийся с труппой Королевского балета Испании, которой он руководил 20 лет (Минкульт Испании больше не продлил контракт с одним из главных хореографов мира), представит несколько последних испанских работ, которые в Москве будут показаны в последний раз и сняты с репертуара. Для сравнения тут же покажут и работы его преемника Александра Экмана. Кроме того, балетоманы смогут познакомиться (и тут же навсегда попрощаться) с балетами легендарного авангардиста Мерса Каннингема, который завещал распустить свою труппу через несколько лет после своей смерти. Согласно этому завещанию уникальная труппа будет распущена в конце этого года. Знаменитый хореограф Мозес Пендлтон и его труппа «Момикс» преподадут нашей публике урок «Ботаники», где человеческие тела виртуозно трансформируются в пестики, тычинки, лепестки, семена, листья и стебли. А в результате получится «травяной целебный настой от зимней тоски». Танцевальный марафон продолжит Мария Пахес – легендарная исполнительница фламенко, которая с легкой руки Михаила Барышникова нарисовала с помощью этого жанра свой «Автопортрет». Нам предстоит открыть и новые актуальные имена. Например, итальянки Эммы Данте – с ее постановки «Кармен» в Ла Скала в ужасе бежал Франко Дзефирелли, стараясь не слышать звуков оваций. Госпожа Данте представит Москве свою «Трилогию очков» – три жесткие новеллы о бедности, старости и болезни, главные герои которых носят очки. Среди новинок окажется и такая диковинка, как Пекинский художественный театр, созданный в прошлом веке по образу и подобию нашего МХТ и сохранивший его эстетику. Откроется же фестиваль спектаклем с гарантированным знаком качества – «Бурей» Деклана Доннеллана, который снова поработал с русскими актерами к вящему удовольствию всех собравшихся. [b]Прямая речь Деклан ДОННЕЛЛАН:[/b] – «Буря» – рассказ о человеке, который полон горечи, но пытается научиться прощению. А это очень болезненный процесс. Но «Буря» не трагедия – в конце концов все-таки Просперо становится на путь прощения. Выбирая пьесу, мы, конечно же, ориентировались на нашу русскую труппу (а я действительно уже считаю этих актеров своими). Игорь Николаевич ([i]Ясулович.[/i] – [b]О. Ф.[/b]) – фантастический Просперо. Ну и новички, конечно, появились. С удовольствием представляю вам Аню Халилулину – мне кажется, она была мне послана в качестве музы, и я горд, что с ней работал. Наверное, не все вы знаете, что Валерий Иванович ([i]Шадрин.[/i] – [b]О. Ф.[/b]) сейчас находится в процессе строительства невероятного центра по поддержке искусств – по моим сведениям, где-то на полпути к Литве. Конечно, когда он впервые рассказал нам о нем, мы решили, что он сошел с ума, и только поддакивали ему, когда он говорил об этом центре. А пару лет назад он меня туда привез – там невероятно красиво. Год назад мы начали репетировать там «Бурю» на берегу фантастически красивого озера, когда бедная Москва задыхалась от дыма. У таких репетиций – невероятные преимущества. Однажды к нам приехали репортеры Первого канала. Я очень щепетильно отношусь к журналистам, когда репетирую, но позволил им час побыть. А они и на второй задержались, и на третий. А вечером, когда мы посмотрели новости и увидели, в каком дыму Москва, я понял, что они просто не хотели возвращаться в город. Зато у нас теперь осталось много замечательных кадров. [b]Прямая речь Мэтью БОУРН:[/b] – Мы привозим нашу «Золушку» в город, где в 1945 г. премьеру этого балета станцевала сама Уланова. Прокофьев написал «Золушку» как балет-сказку. Но мне интересно найти ко всему свой подход. Стал искать ход и подумал, что Прокофьев писал эту музыку во время Второй мировой войны. И тогда мне пришла в голову мысль взглянуть на балет под этим углом. И тут я понял, что музыка «Золушки» похожа на музыку к фильмам военных лет. В итоге я перенс действие балета в Лондон, в момент самого крупного авианалета. Во время войны люди влюбляются друг в друга и теряют друг друга очень быстро – почти как в сюжете «Золушки». Образ мгновенных встреч и потерь на фоне развалин стал мощным импульсом для создания спектакля. Но не подумайте, что мой балет такой мрачный – все-таки речь там идет о любви. Я очень трепетно отношусь к тому времени, а в балете есть отголосок истории моей семьи. Мои родители маленькими детьми пережили бомбежку Лондона, оба моих деда принимали участие в боевых действиях. «Золушка» – одна из лучших моих постановок.