За 18 лет своей журналистской деятельности я так и не запомнил, что 13 января - День печати. За все это долгое время я так и не вступил в Союз журналистов, хотя следовало бы — можно получить международную пресс-карту и бесплатно ходить по европейским музеям. Я вообще почти никак не ощущаю наличие в России журналистского сообщества, и, честно говоря, мне это не особо мешает жить и работать. Но есть один признак здоровой профессиональной среды, которого мне таки сильно не хватает.

Хочется, чтобы у нас в стране появилась журналистская премия. Настоящая, крутая, независимая, труднодостижимая. Премия-мечта. Очень хочется.

Вот только не надо выкатывать мне огромный список всяких гонгов, политпросветов и прочих недоразумений, устроенных по принципу «наша песочница — как хотим, так и играем». Если вы действительно журналист, то вы и сами прекрасно понимаете, что все это не то. Наши премии почти без остатка делятся на три типа: у первых (условное название «статуэтка») — вечный кризис жанра, никто к награде особо не рвется и каждый год одна и та же проблема — кого бы наградить, чтобы получатель хотя бы явился на церемонию. У вторых (условное название «деньги и прочие ценности») - вечная борьба между соображениями общественной значимости и естественное желание не обидеть «своих людей», не отдать ни рубля идеологическому врагу. Есть еще третья разновидность премий — это дары власти. В меру щедрые и, что самое удивительное, наиболее адекватные в смысле выбора номинантов. Власти таким образом как бы постоянно подчеркивают — видите, мы тоже умеем быть объективными.

Винить в такой непрухе журналистам, конечно, нужно самих себя. И прежде всего — за слабое качество продукта. Журналист в России, в отличие от писателя, всегда был меньше, чем журналист. В нашем цеху ставить себе чисто творческие, профессиональные задачи считается делом каким-то невразумительным и недостойным. То ли дело кого-нибудь победить или хотя бы поддеть, возглавить какую-нибудь борьбу или хотя бы принять в ней посильное участие. Начинающий репортер не успевает и пару заметок написать, как профессия становится для него не целью, а средством и презренное качество продукта отходит на второй план. В результате — если награждать не за журналистский популизм, не за фиктивную смелость и не за единственно верную гражданскую позицию, а за блестящие тексты, за трудоемкие и добросовестные расследования, за вовремя добытую эксклюзивную информацию, то опять затык — людей, которым не западло всем этим заниматься, в России можно пересчитать по пальцам. Награждать из года в год одних и тех же — тоже не вариант.

Посмотрите, за что дают, например, Пулитцера. Вы очень удивитесь, но большинство тем — из разряда тех, за которые у нас побрезговал бы взяться даже стажер. Например, журналистское расследование, которое обратило внимание общественности на тот вопиющий факт, что зазор между платформой и подножкой поезда в Америке вопиюще широк — в результате чего тысячи граждан в него проваливаются и получают увечья. Или очерк о том, как прославленный скрипач решил в порядке эксперимента поиграть в нью-йоркском метро и заработал всего 40 долларов. Или нудный, но важный аналитический опус о «слабых сторонах в системе страхования имущества, жизненно важной для флоридских домовладельцев». Конечно, дают Пулитцера и за вскрытие язв и героические поступки, но только если они получили выражение в качественном журналистском продукте.

Но, конечно, обильная журналистская лень — вовсе не повод для того, чтобы не учреждать поистине престижную национальную премию. Более того, ее возникновение могло бы сильно повлиять на профессиональную среду, изменить структуру мотивации журналистов. Но для этого такая премия должна обладать некоторыми обязательными признаками.

Во-первых, она должна иметь весомое денежное выражение. Не слишком большое, но и не слишком маленькое. Чтобы тот, кто хочет работать не ради сиюминутного гонорара, а для славы и вечности, имел бы такую возможность.

Во-вторых, она должна заслужить критическую массу уважения и доверия — а для этого ей придется быть поистине независимой, причем не только от власти, но прежде всего от самих журналистов. По нечестным правилам будут играть только лузеры. И это не только вопрос отбора жюри, но и структуры принятия решений. Тот же Пулитцер присуждает вовсе не журналистское жюри, а попечители Колумбийского университета. Совет по Пулитцеровским премиям лишь предоставляет им рекомендации. Чтобы не было междусобойчика.

В-третьих, список номинаций должен быть предельно краток — не более десятка. Не нужно всех этих бесчисленных формулировок типа «за верность читателям». Российская традиция награждений постоянно скатывается в режим «всем сестрам по серьгам» - и это тоже убивает престиж любой премии.

Наконец, главное. Инициатива учреждения «российского Пулицера» должна родиться в самой профессиональной среде. Без генерального спонсора, конечно, никуда, но никакой президент Путин, никакой олигарх Прохоров и даже мудрый ученый, соучредитель премии «Просветитель» Зимин не заменит солидарной воли журналистского сообщества. И вот этот рубеж, боюсь, непроходим. Но если я позорно ошибусь — пусть это будет моей самой выдающейся журналистской неудачей.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции