Почивший в бозе Миссионер Пепе никогда ни на что не жаловался и вряд ли знал что-либо о холестериновых бляшках. А еще он физически не мог сосчитать количество кругляшков на своей спине и назвать хотя бы по ним свой возраст. Хотя именно это и обмануло ученых: они полагали, что Пепе только-только приблизился к пенсии, а он, судя по всему, разменял век.

Горько, что с этим юбилеем знаменитую на весь мир галапагосскую черепаху никто не поздравил. Ну, просто не знали. Однако весьма символично, что истину обнаружили только после вскрытия. Печально, но и в прямом, и в переносном смысле мы очень часто именно так узнаем много нового о тех, кто был рядом.

Жизнь Пепе нельзя назвать большим приключением. Сначала его неплохо привечали в семье, затем он обрел кров в обители монахов-франсисканцев; надо думать, их размерянный образ жизни невольно заставил черепаху много размышлять о суетности мира и тщете суеты. Пепе не коснулась Первая мировая, обошла стороной Вторая, он не читал газет и если о чем и думал, я уверена, то о той прекрасной жизни, которая была у него до 1940 года - когда он, еще юный черепах, бороздил просторы океана, наслаждаясь солеными брызгами волн и делал посильный вклад в количественное поддержание своего вида.

Что он видел там, в океане, вокруг Галапагосс? Может быть, остовы кораблей, когда-то перевозящих золото. Или даже сундуки с сокровищами. А потом - первого дайвера, ведь акваланг изобрели на его черепашем веку. При нем была написана сказка, где одним из главных действующих лиц была его дальняя родственница Тортилла, но он ничего не знал об этом, и потому прожил жизнь без зависти к чужой славе и с воспоминаниями о своем золотом ключике, который он точно мог видеть на глубине, а мог и подарить какой-нибудь обаятельной черепашке, с которой провел незабываемый отпуск на островах.

Никто не знает и не узнает уже, о чем думал Пепе, уходя.

Может быть, о том, что если бы он жил на природе, то не страдал бы от лишнего веса, который стал невольной расплатой за его слишком спокойную жизнь. Ведь черепахи могут очень подолгу не есть, как это и бывало с ним раньше, в той жизни, которую он наверняка помнил отчетливо - "дальней" памятью, отличающей стариков. Он понятия не имел, что стал символом островов и миссионером, ничего не знал об анализах, которые тревожили ветеринаров. И почему-то мне кажется, что в его невероятно спокойной, полной довольства и внимания странных окружающих его особей, передвигающихся всего на двух ногах и не имеющих панцыря, не хватало одного - находящегося рядом подобного ему существа. Состарившейся рядом с ним прекрасной черепашки или выводка детей и внуков. Которые вместе с ним вспоминали бы лазурь моря - так похожую на ту небесную, куда он ушел теперь.

Пройдет немного ремени, и Галапагосские острова обретут новый символ. И нового миссионера. Просто не бывает по-другому. А Пепе будет вспоминаться - как символ совершенно прекрасной, бестревожной жизни. Той, которая сделала его символом на долгие годы, и при этом стала пресной - в отличие от любимого им океана.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции