А ведь Верещагин мог и выплыть

Известно, что на роль красноармейца Сухова планировали Юматова, но режиссер поставил условие: «во время съемки – ни капли спиртного!», а Юматову как раз накануне в пьяной драке поставили под глазом внушительный бланш, с которым сниматься было невозможно. Так на экране появился Анатолий Кузнецов в роли Сухова, Спартак Мишулин в роли Саида, Павел Луспекаев в роли таможенника Верещагина, а Кахи Кавсадзе – Абдуллы.

Кстати, режиссер Мотыль снял материал на две серии, но высокое руководство разрешило только одну. Планировалось, что во второй части Сухов вновь приедет на Восток и вместе с бывшими женами Абдулы будет строить там социализм. В продолжении фильма Верещагин после взрыва баркаса выжил и доплыл до берега, а счета Саида с Джавдетом так и остались не сведенными, и он возникал в новом сюжете как один из главных героев.

И Екатерина Матвееевна, как аллегорический образ родины-матушки, к которой Сухов общался своими знаменитыми монологами-письмами, тоже должна была присутствовать. «У нас со сценаристами действительно были идеи сделать вторую и, может, даже третью картину: чтобы Верещагин снова встретил Сухова, который так и не может выйти из этой пустыни, чтобы он помог Саиду одолеть Джавдета вариантов могла быть масса. Но когда я вспоминал, сколько издевательств пришлось мне вытерпеть во время съёмок и особенно после них…», – позже вспоминал Мотыль.

Так или иначе, но фразы из фильма мгновенно разошлись и пошли в народ. Вместе с «Восток – дело тонкое» и «Гюльчатай, открой личико», фразы «Джавдет — мой… Встретишь — не трогай его…», «Не будет покоя, пока жив Джавдет», «Если меня убьют, кто отомстит Джавдету?» стали нарицательными. Более того, социологические опросы, проведенные специалистами Московского государственного лингвистического университета, показывают, что даже для поколения телезрителей, родившегося после распада СССР, имя Джавдет стойко ассоциируется с образом жестокого бандита.

Мало того, загадочная личность, которую зритель в глаза не видел, не дает покоя серьезным исследователям. Один из руководителей факультета глубинной психологии ИПиС (Институт психотерапии и сексологии) утверждает в своим научном исследовании, что «мечта о мести Джавдету и связанные с ней переживания, которые сопровождают Саида на протяжении всего фильма, обусловлены его своеобразным пограничным состоянием, состоянием экзистенциального выбора между жизнью и смертью.

Еще ученый пишет, что для «данного сюжета, Джавдет играет роль Клавдия, то есть убийцы отца главного героя шекспировского "Гамлета", переиначенную на восточный лад. Анализ мира бессознательного Саида приводит к убеждению, что при осознанной ненависти Саида к Джавдету, бессознательно, его влечёт к нему определяя суицидальность Саида». О как! Мощно задвинул!

Впрочем, рядовому зрителю на состояние экзистенциального выбора Саида все равно. Он будет смотреть «Белое солнце» раз за разом, сколько бы фильм не показывали по телевизору. Можно, конечно, просто купить диск с картиной или даже сделать компьютерную игру-шутер. Но тогда уже это будет не тот Сухов, который, по словам командира красноармейцев целого взвода стоил. А то и роты. И пулемета вам, ребята, уже никто не даст.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции