Нецензурная демократия

Телекартинка показывает нам с митинга протеста тетеньку в куртке с опушкой.

Тетенька говорит: «Наш гражданский долг — ходить на выборы! Значит, такой же гражданский долг — ходить на митинги...» Допустим, вас действительно 100 тысяч, хотя полиция дает другую цифру — 30, но двенадцать-то миллионов москвичей на митинг не пришли. У них другие дела были: закупали шампанское и мандарины к празднику. Значит, они пока не граждане? Обыватели? Другая пара митингующих — оба из Германии, приехали, как объясняют, поддержать... То есть, говоря современным языком, просто потусоваться? Один мужик прямо так и сказал в камеру: «Я пришел посмотреть, а придет ли еще кто-то, кроме меня?»

Самой оппозиции хочется представить дело как ширящийся протест электората. От Москвы, так сказать, до самых до окраин. Телевизор показывает: в Хабаровске, городе почти с миллионным населением, 100 озябших на ветру стариков-коммунистов вышли на митинг, во Владике — 40, в Новосибирске — под две тысячи... Кому верить? Вождям, яростно убеждающим друг друга, что они пришли совсем не для того, чтобы раскачать лодку? Или полиции, обладающей мировыми стандартами подсчета участников массовых мероприятий?

Следующий важный вопрос: для чего все-таки пошли? Чтобы отменить несправедливые, с их точки зрения, выборы в Государственную думу. Но как быть с международными наблюдателями, органами прокуратуры, которые проверили все нарушения и признали их абсолютно малыми величинами? И самое главное, как быть с партиями — участницами легитимных выборов, которые уже получили мандаты и вольготно расселись в Думе. Они что-то не протестуют.

А тут и президент уже оперативно ответил митингующим — 6 важных пунктов реформы политической системы страны.

Ан нет! Вожди опять зовут на баррикады.

И вот здесь лично для меня, как одного из тех интернетовских хорьков, тушканчиков, опоссумов или скунсов — не помню точно, как нас, граждански настроенных, «матерно» обозвал Немцов, один из претендентов на роль лидера оппозиции, возникает последний важный вопрос: кому я должен верить в оппозиции? Человеку, который на глазах всей страны носил прозвище «Миша — два процента»?

Буквально оскорбляемый публично и в прессе Касьянов ни на кого не подал в суд. Эдичке Лимонову, неплохому литератору, эпатажно поведавшему всему свету об, прошу прощения у дам, орально-генитальной любви с негром на помойке? Правильнее, конечно, с афроамериканцем.

Бывшему министру, поехавшему в страну, местами не очень к нам дружественную, и там крякнувшему публично о несогласии со своим начальством? То есть с президентом страны. И страшно удивившемуся своему немедленному изгнанию из правительства. Говоря языком улицы — а как выяснилось недавно, именно на этом языке поливают друг друга лидеры оппозиции, — Кудрин там, в Америке, негромко так... Ну, знаете ли, дал! Верить ли, наконец, самому Немцову, близость которого к народу — в смысле ярких оценок соратников по оппозиции — позволяет нам сегодня смело назвать его языкознанцем!

Недавно телеведущая одного из каналов то ли случайно, то ли намеренно показала в эфире неприличный жест, так называемый «фак». И была немедленно уволена. Немцова уволить некому. Он — оппозиция. Ему бы скрыться от позора где-нибудь на заимке Лыковых. Но он снова рвется на трибуну.

Между тем вопиющий провинциализм Бориса Немцова как политика в недавние времена уже приобретал карикатурную окраску.

Мировые телеканалы показали, как вице-премьер прибыл встречать чопорного президента одного из государств в почти пляжных белых штанах. Сколько потом ни каялся Борис Ефимович в проколе протокола — даже в книге пытался объясниться, никто ему уже из крутых и серьезных не поверил. Нет, матрос, не быть тебе адмиралом! А быть адмиралом по-прежнему хочется.

На последнем митинге появились новые лица оппозиции.

Некая девушка, известная в узких кругах под прозвищем Псюша. А народу известная как популярная телеведущая, носительница новой философии гламура. Это когда ради его величества скандального рейтинга надо опять же материться и целоваться взасос с напарницей. На глазах у миллионов телезрителей.

Спрашивается, почему я должен верить этим гламурщикам, матерщинникам, ловчилам коммерческих прожектов и просто откровенным популистам, когда они зовут меня стать пушечным мясом? Восемь лет назад в Чечне каждый день гибли 10 наших парней. Я там в это время работал в командировках репортером и все видел сам.

Сейчас ни одного. Вдумайтесь. Большей части молодняка, пришедшего на проспект Сахарова, просто не было бы в живых. Сохранить их жизни удалось при том режиме, против которого так и хочется поорать, прицепив белую ленточку.

В том же телерепортаже двое парней, в шапочках и небритые, так оценили действия лидеров оппозиции: «Да ни хрена они сделать не смогут!» Парни уже, досрочно, покидали митинг. Правда, употребили они более народное словцо. Не то, какое обычно пишут на заборах. Но тоже из трех букв. Да вы прекрасно знаете это словцо.

Удивило меня не это. Я и без парней хорошо понимал, для чего зовут на площади молодежь дельцы-политиканы. Удивило то, что коллеги-телевизионщики слово не запикали.

Ничего удивительного — как говорят с народом, так он и отвечает.

Эти двое небритых напомнили мне пацана из сказки о французском короле. Да и ее вы хорошо помните. Приходит мальчик и весело объявляет: «А король-то — голый!»

До этого как будто никто не видел, насколько гол и безобразен в своей одутловатости король.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции