Тому причин немало. Возраст, несущий немощь. Ощущение своей ненужности. Потеря интереса к труду, к творчеству. Да мало ли что. Вот, к примеру, номенклатура советских времен утрачивала смысл существования, как только теряла руководящее кресло. Многие после этого превращались в труху, а то и покидали до времени бренный мир.

Эта категория граждан всегда занимала автора, вот почему с таким пристрастием допытывался о причинах добровольного ухода в отставку человека, которого давно знаю.

Пройдя путь от инженера до директора крупного комбината и завершая карьеру членом коллегии промышленного министерства, в шестьдесят лет он, никем не понуждаемый, собрался на пенсию.

— Понимаешь, — ответил он на вопрос, не боится ли повторить судьбу советских чиновников, — у этих людей не было ни свободы, ни денег, одна должность. Но сейчас-то другие возможности. Мир открыт, есть доступ ко всему, что тебе интересно. Удовольствия от работы я уже не получаю, без ощущения власти легко обойдусь, всем все давно доказал.

Жизнь жалко, честное слово, много ли ее осталось?

По правде говоря, мне нравилась его логика. До той поры, пока не встретился с ним спустя три года и не узнал, что было дальше.

Он действовал согласно продуманному плану. Вышиб из памяти службу и отправился в африканскую саванну, откуда вернулся недовольный и искусанный тамошней фауной.

Поплавал на яхте с богатыми друзьями, но открывшаяся морская болезнь превратила сладкое путешествие в галерные страдания. Погулял по Великой китайской стене, потоптался по камням Тадж-Махала, побродил по святым местам Иерусалима — не взяло. Обратив взор к изящным искусствам, посетил Лувр, Прадо и Ватикан — тоже не возбудило. Рванул в брутальной мужской компании в Туруханский край на плато Путарано ловить тайменя, но ничего не поймал, лишь отравился костровой ухой под водку.

Курсирование по свету не принесло радости. Он не был японцем, истово щелкающим фотоаппаратом. Не был и немцем, дегустирующим пиво в каждой точке мира и вечерами играющим в карты с такими же довольными бюргерами.

Он был русским человеком, и ничего-то у него не клеилось.

По словам принца Гамлета, «так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех».

Детям своим наш герой был неинтересен, внуки были неинтересны ему. Жена оставалась другом, товарищем и братом. Попытки создать отношения на стороне привели к душевным кризисам и крупным финансовым потерям. Философские книги его не увлекали, в театрах и на концертах он скучал, блуждание в Интернете отупляло, иностранные языки не давались, занятия пилатесом с тренером приелись, писать мемуары не было охоты. Алкоголь ввергал в мизантропию, и даже в предвкушении пищи у него перестал выделяться желудочный сок.

Жизнь превратилась в черно-белое кино. И тогда он почувствовал себя уходящей натурой. И, что печально, действительно ею стал.

Не ждите, читатель, моральных сентенций. Автор не сможет внятно объяснить, почему такое случилось с жизнелюбивым, деятельным человеком.

Возможно, он плохо знал себя.

Или чего-то недопонял в жизни. Потому что жизнь устроена таким лукавым образом, что с ней трудно договориться.

Стоит задумать какой-то счастливый поворот в судьбе и основательно его подготовить, как кто-то сверху шепнет: «Нет, дружок, мне это не нравится. Зря старался».

Вот только слышим мы этот голос уже потом. В смысле — поздно.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции