Паническая продуктовая атака сорвалась

Слухи о том, что Москву ожидают проблемы с доставкой грузов, мгновенно перелицевались в апокалиптическую убежденность: все, опустеют прилавки. Плавали, знаем, как это бывает, помним еще пустые витрины, времена, когда бычки в томате были за счастье. Значит, пора запасаться спичками, солью. Тушенкой — совсем хорошо, а также гречкой, рисом и макарошками.

Мне кажется, мэр должен был тихо озвереть, узнав о волнениях. Потому что скандал вышел на самом деле на пустом месте. Реакция у него была быстрой: градоначальник сделал официальное заявление о том, что панические слухи о перебоях с завозом продуктов не имеют под собой никаких оснований, а пропусков на машины для завоза в магазины и торговые сети более чем достаточно. Да и новые правила получения пропусков мало чем отличаются от прежних, волноваться не из-за чего. Конец истерике, одним словом.

Волна пошла на спад, хотя сразу она, конечно, не уляжется. Мне даже странно, что нигде в новостях не мелькнул какой-нибудь заголовок типа «В Москве начинается голод» или что-то из этой серии. Такая возможность подуть на угольки упущена! Лично мне кажется, что если бы машины даже целые сутки не въезжали в город, еды бы все равно хватило всем, хотя эти умозрительные заключения никакой ценности, конечно, не имеют.

Результаты исследования качества колбасы представлены 13 декабря / Фото: Наталья Феоктистова, «Вечерняя Москва»

Кстати, любопытно: почему приступы паники случаются у людей именно зимой? Если вспомните, была относительно недавно история с гречкой. Слухи о том, что ее вдруг не станет, взбудоражили всех так, что смели ядрицу и продел в момент и принялись обмениваться в сети советами, как сохранить крупу до конца своих дней. Помню, как вчера, обсуждали: класть в банку с ней зубчик чеснока или палочку корицы. Гречка же спокойно появилась на прилавках, она никуда и не исчезала. Спецы объясняли устало: урожай и правда был меньше, чем обычно, но запасы в «закрома родины» заложены неслабые. Однако наш народ, ключей от закромов этих не имеющий, всегда предпочитал устраивать дома филиал закромов. Я помню, что такое антресоли, заваленные длинными макаронами, завернутыми в газеты… А еще помню, как после одного из таких «вбросов» мои родители, внезапно решившие стать рачительными, закупились пшеном, которое буквально через месяц съели до последнего зернышка мерзкие долгоносики.

Мы боимся голода, боимся панически, хотя мало кто из нас испытывал его на самом деле. Он для нас — почти метафизическое понятие. Кстати, мои пожилые знакомые, пережившие в войну блокаду, и по прошествии 75 лет относятся к еде с великим почтением, не отличаясь при этом склонностью к подобному «коробчению», но и не позволяя себе выбрасывать с тарелки недоеденное. И это куда достойнее, чем пихать под кровать пищевые заначки по принципу «кабы чего не вышло», а потом выносить на помойку прогоркшую крупу и вздувшиеся консервы.

Я все чаще думаю, что страхи по поводу грядущего голода возбуждаются зимой не просто так, а в силу некоей генетической природы. Когда-то давно в середине зимы был даже некий особый день, когда наши предки скрупулезно подсчитывали остатки продовольствия. Считали его и на Починки (в этом году — 16 февраля). Тут все понятно: жили трудно, спасаясь грибами-ягодами, ни одного супермаркета на многие километры вокруг. А еще, доскребая и дометая по сусекам остатки муки, пра-пра-пра приговаривали «Дожить бы до сныти!» И реально жевали ее да лебеду по весне, и даже квасили их, как капусту. Но я за свою жизнь ни разу не видела, чтобы кто-то из моих дачных соседей при всех жалобах на жизнь нападали по весне на эти в нынешнем понимании сорняки, точно гусеницы. Ну, если и если, то только  как экзотику — в салате, с майонезом.

Среди огромного количества культурных выражений, которыми можно было бы прокомментировать паническую атаку, охватившую город, лидирует, конечно, «у страха глаза велики». Но мне больше нравится другое. Надо, говорили когда-то, уметь «отделять овец от козлищ». И сразу нормально все будет и с гречкой, и с рисом, и с бычками в томате. И даже с тушенкой.   

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции