Маша — системный аналитик. Она знает: если система становится неуправляемой, надо менять один из ее ключевых компонентов. В древнем анекдоте об этом говорилось проще: «У моего деда был бордель в Одессе, и когда у него плохо шли дела, он менял шлюх, а не переставлял кровати».

У Маши долго был муж Сергей и не было личной жизни. Она пробовала и то, и это. Эмоционально поддерживала супруга, содержала его, пока он несколько лет не работал, старалась не раздражать придирками по дому. В ответ их брак как система становился все более гомогенным — унылым, пьяным и без секса.

И тогда Маша методом перебора стала искать тот главный компонент, который сможет перевести ее жизнь на качественно новый уровень. Сменила работу, сделала тату и даже сходила на откровенную вечеринку в модный клуб. Это было забавно, но качественно ничего не поменяло. Тогда она стала решать эту проблему более радикально: развелась, отселила от себя мужа и начала заново устраивать личную жизнь.

Анализ рынка одиноких сердец показал, что выменять на нем можно только шило на мыло. Кандидаты на Машины руку, сердце и жилплощадь все как один были похожи на прошлого мужа — романтики без планов на будущее. Встречались еще жадные до секса подростки и нищие бруталы. И тогда Маша решилась на еще более дерзкий для себя шаг: расширить зону поиска там, куда ей как хорошей московской девочке путь был всегда заказан — в зону межнациональных связей.

С ней познакомился мужчина: с высшим образованием, бизнесом в сфере IT, подтянутый, остроумный. Но все это Маша видела в последнюю очередь. Дело в том, что он был узбек.

Кандидаты на Машины руку, сердце и жилплощадь все как один были похожи на прошлого мужа / Фото: mos.ru / Максим Денисов

Маша родилась в московской интеллигентной семье на Новом Арбате, когда тот еще назывался проспектом Калинина. На партийных собраниях ее родители славили многонациональный состав своей Родины, но в дом к себе пускали лишь русских, евреев, украинцев и белорусов. И только с московской пропиской. Людей других национальностей рядом с собой Маша в детстве не видела.

Более того, Машино детство прошло под рассказы бабушки о том, как приезжие из южных республик мечтают охмурить какую-нибудь наивную москвичку (она так и говорила: охмурить), сделать по-быстрому ей ребенка, прописаться в квартире и привести туда десяток-другой своих родственников. В итоге Маша вышла замуж за породистого москвича. Единственным плюсом этого свойства супруга стало то, что ему было куда съехать после развода.

И только с узбеком Маша наконец-то почувствовала себя собой. Не москвичкой, не лидером мнений, не старшей по дому, а женщиной. Им с ее мужчиной есть о чем поговорить вечерами, они строят планы на будущее и даже за время карантина пару раз выезжали на природу. А еще он работает, умеет готовить, делает многое по дому и даже разобрал балкон, на котором годами валялась какая-то бабушкина рухлядь.

Конечно, Маша видит в нем личность и человека. Но, черт возьми, почему-то все это возникло в ее жизни лишь тогда, когда она решилась расширить зону поисков за пределы своей привычной национальности! Теперь она с вызовом говорит подругам: «Приду к вам в гости со своим узбеком». А те лишь рады: они не прочь встряхнуть такой наглядной конкуренцией своих мужчин образцово-славянской внешности.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции